Джия приметила меня и замолчала, сделав устрашающее лицо. Боб рассмеялся и довольно сильно хлопнул ее по спине. Рик, как и всегда, решил оставить свой шутливо-язвительный комментарий:
– Ну, посмотрите, кто проснулся.
Я не обращал внимания на подколы коллег, потому что это больше не имело никакого значения. Вежливо улыбнувшись, я занял место рядом с Джией и поднял глаза на Джереми.
На меня взирал родной хитрый взгляд из-под опущенных ресниц, приправленный ухмылкой. За идеально выстроенным образом я смог распознать его вздох облегчения.
– Добрый день, – вежливо обратился я к мужчине. – У меня выдалось непростое утро. Однако пока я ехал сюда, придумал название вашему проекту.
Губы заказчика странно дрогнули. Мои коллеги переглянулись.
– Какое, мой мальчик? – забывая о субординации, обратился ко мне Оуэн.
– Исповедь, – горько усмехнулся я. – «Исповедь мистера О».
Ранее
Пороки рождаются в клубах дыма. Так думал Джереми, когда оформлял лицензию на торговлю табачными изделиями, не имея никаких планов на реализацию обычных сигарет. Его управляющий Шон был моложе хозяина заведения на пару десятков лет и однажды убедил Оуэна в том, что для привлечения молодой аудитории существующую лаунж-зону клуба будет лучше переоборудовать в кальянную. Джереми не обладал большим уровнем эмпатии, но имел сильно выраженное стремление к успеху, который легко конвертировался в деньги, и именно по этой причине согласился. Кальяны стояли здесь уже пару лет, но белые завитки синтетического кумара – все чаще выходили из засаленных уст толстосумов среднего возраста. Словом, с путем привлечения новой категории потребителей, Шон не угадал. Однако дал возможность основным клиентам оставить в клубе больше денег.
Шон – молодец.
Бобби дымил как в последний раз. Он, казалось, пытался выжать из этой трубки намного больше, чем она была способна дать. Или же, все было намного проще, и толстяк просто не умел правильно курить. Оуэн терпеть не мог сидеть в кальянной, хотя искренне лелеял все залы своего заведения, без исключений. Голова начинала болеть даже без соприкосновения губ с этой поганой дудкой, а когда у Джереми что-то болело, он вспоминал, что уже немолод. Такие мысли представляли собой болезненное осознание, с которым он отказывался мириться, пока не достигнет цели.
Рука хозяина клуба непроизвольно нащупала и сжала старенькие часы в кармане. Обычно он крепил их на цепь, которая прилагалась к комплекту, но сегодня пришлось обойтись без подобных аксессуаров. Драгоценной вещице шла уже не первая сотня лет, и Оуэн внимательно относился к тому, как ее носил. Например, старался не совмещать хрупкую реликвию с раздраженным внутренним состоянием. После утреннего звонка от Боба, Джереми понял, что сегодняшний день сложится крайне нескладно, и годами натренированное самообладание придется перевести на максимум. Но часы он с собой все же взял, благоразумно открепив цепочку.
Как и предполагалось, Бобби в клубе действительно задержался. Выдворить его не представлялось возможным – один неловкий взмах руки, и начнется перепалка со всеми возможными перспективами перехода в драку. А в драке – циферблат любимого артефакта можно и разбить. Это никуда не годится.
– Так вот.
Огромный, но все же не такой бесконечный (прямо как самообладание Джереми) старина Боб дожевывал уже пятую куриную ножку по счету. Соус барбекю портил елейное выражение его лица еще сильнее, оседая вокруг рта. Или же дополнял? То или иное было абсолютно отвратительно с виду. Оуэн ослепительно ему улыбался – ради денег этот поджарый мужчина в годах был готов на многое. Боб был его VIP-клиентом на протяжении всех двух лет существования заведения. Нет, все-таки лучше всего на свете, Джереми умел терпеть.
– Так вот я и говорю этой дуре: «Ты постоянно набираешь обезьян!» – гость взмахнул грязной рукой, яро подчеркивая свое негодование. – Вот зачем нам нужны обезьяны, скажи мне? А ей они, видимо, нравятся. Студенты тупенькие, вчерашние отличники. Нравятся они ей, защищает их, учит. А она-то сама… Уже все! Начальница! С ней уже неинтересно. Надо кого-то гонять мне. Самому что ли сидеть над бумажками? Но обезьян – не хочу.
– Тебе нужны летучие обезьяны, мой друг? – усмехнулся седовласый хозяин клуба.
Несмотря на новизну заведения, в котором сегодня проводили время мужчины, сам Джереми Оуэн занимался частным бизнесом уже не первый десяток лет. Однако нанимать на работу «обезьян» ему никогда не приходилось. Это всегда были люди. Но Джереми Оуэн и не был Бобом. Об этом стоило помнить.
– Да никакие мне обезьяны не нужны, – толстяк продолжал вещать с набитым ртом, на что Джереми лишь снисходительно улыбался. Манер дорогому клиенту было, конечно, не занимать. – Лошади нужны, рабочие, понимаешь, О?
– Ну что же, каким-то образом Рик и Джия тобой однажды были наняты, мой друг, – мужчина прикрыл глаза, вспоминая любимых сотрудников своего собеседника.
– Ты не видел Джию лет эдак пять назад!
Боб ударил кулаком по столу, видимо, для прочей убедительности. Впрочем, «мистеру О» и так все-все было понятно.
– Я ее вырастил! Вот этими руками, – громогласно заявил гуру квестовой индустрии. – Все, что мог – дал. Она – молодец. Почему не может собрать себе команду – я не знаю.
Джереми посмотрел в сторону барной стойки, тщетно выискивая глазами свою сотрудницу Стейси. Стоило наполнить их бокалы прямо сейчас, если Оуэн все еще хотел продолжать участвовать в этой бессмысленной беседе. Коротко стриженная пепельная блондинка вскоре вынырнула из-под стойки, словно почувствовав напряженный взгляд владельца. Джереми указал ей на стол невидимым жестом и ухмыльнулся. Заказ был принят.
– Вот есть один пацан. Малолетка.
Да, о любви к «малолеткам» Боб мог и не заикаться. Внимательный хозяин прекрасно знал, за какими именно услугами толстяк приходил в его заведение. Зрелых сотрудников в составе персонала было не меньше, чем молодых людей от двадцати до тридцати лет, даже больше. Но в чеках Бобби напротив строчек с говорящим названием «Приват» имена работниц постарше никогда не стояли.
– Что с ним, Бобби? – с деланным интересом уточнил Оуэн.
Гость кинул очередную объеденную кость в тарелку и откинулся спиной на кожаный диван. Стейси плавным движением обогнула столик и наполнила бокалы собеседников. Джереми поблагодарил девушку и незаметно вложил купюру в форменный фартук, чтобы в следующий раз не искать ее глазами.
– Молодой. Ему, кажется, лет двадцать, – Боб вытер рот салфеткой и выкинул ее на тарелку к объедкам. – Тоже, можно подумать, вчерашний студент, но он не учился. Детдомовский. И странненький такой.
Хозяин клуба не понял, какое из сказанных слов повлияло на его настроение, но почувствовал, как по спине прокатилось липкое и безымянное ощущение. Этому не предшествовало никаких очевидных причин, но что-то внутри убедило его вытащить любимую реликвию из кармана и положить на стол. Эти часы не были оберегом – они создавали эффект присутствия того, кого давно не существовало.
– Знаешь, как говорят: кто хуже жил, тот сильнее цепляется, – на удивление мудро подметил толстяк. – Вот – он из таких. Он работает в игровой зоне, ведет квесты. Но и днем, и ночью – как приду, так его за стойкой вижу, понимаешь? Общается с клиентом на твердую пятерку. Все знает. На любой мой вопрос есть ответ. Хочу его сам перетащить. Но боюсь.
– Есть то, чего ты на самом деле боишься, Боб? – Джереми улыбнулся, стараясь скрыть необъяснимое чувство тревоги.
– Я же не чудовище какое, Оуэн. Ломать поломанное – не мой стиль. С другой стороны, дать шанс такому пацану – дело великое. Но он, зараза, симпатичный такой, не дай бог, отчалит в твою сферу. Надо брать быка за рога!
Гость загоготал и осушил очередной бокал залпом. «Мистер О» продолжал чувствовать себя так, словно его начинали выворачивать наизнанку. Нужно было перевести тему.
– Бобби, не переживай, странненьких я на работу не беру. Не дай бог, что учудят. Мне нужны довольные гости.
– Да он не в том смысле странненький, брат, – мужчина перешел на полушепот и склонился к столу. – Он как будто бы немного шизик. Все время смотрит в пустоту, как будто отключается. Носит с собой странные штуки. Типа таких вот часов. Кстати, чего это у тебя? Дорогое?
Грязный палец уткнулся в гладь крышки золотого циферблата. Тонкая, но сильная ладонь Оуэна мгновенно сжалась вокруг запястья Боба.
– Ого! – VIP-клиент пасующе выставил руки. – Полегче, друг. Я просто посмотреть хотел!
Джереми расплылся в сладкой улыбке, стараясь, чтобы она не выглядела слишком уж кровожадно. Он взял пухлую пачку влажных салфеток, которые лежали на каждом столике в кальянной, протер часы и аккуратным движением нажал на кнопку. Затем таким же медленным и размеренным жестом протянул средство гигиены Бобу, не выпуская из собственной руки.
– Не обижайся, – примирительно проговорил О, отложил так и не использованные гостем салфетки и нажал на кнопку, демонстрируя внутреннюю часть корпуса толстяку. – Они старые, и я их берегу.
– Мать твою! Бывает же такое! А это кто?
Оуэн нахмурился. Над циферблатом, прямо на золотой крышке, под тонким слоем стекла, располагалась выцветшая фотография ребенка.
– Мой далекий родственник, – постарался будничного проговорить хозяин клуба. – Это часы его опекуна. В общем, семейный антиквариат.
Боб облизнул пальцы, все еще испачканные злосчастным соусом, и покачал головой:
– Я, наверное, вдарил слишком много. Но этот пацан выглядит как мой пацан. Ну, только сильно младше.
Невозможно. Стук сердца Оуэна сравнялся с тиканьем часов Германа – это чувствовалось через пульс в руке, которая сжимала артефакт. Фотография Реймонда была перед его глазами каждое возможное мгновение, он видел ее и сейчас, когда крышка часов была раскрыта в сторону Боба.
– Прости, мой друг? – голос мужчины стал выше на несколько тонов.
– Ну, как Боузи, – спокойно пояснил гость. – Шизик, про которого я тебе уже минут десять плету. Не шучу, очень похож. Ну да ладно.