Вопрос о ключах не сформулировал себя до конца — внимание отвлекалось на рассказ.
В 37-м эту женщину посадили, а сына тринадцатилетнего — будущего отца священника — передали в детдом.
На письменном столе нет решительно ничего необычного.
Война, в 43-м году мальчик-детдомовец уже летчик, отличается быстро — орден за три сбитых самолета противника, пишет письмо Калинину с просьбой освободить из заключения мать.
Прокурор повернул голову назад к стеллажу — книги там поверху слегка запылились, стоят плотно, удобнее их вытаскивать, надавливая сверху пальцем у корешка, и на трех-четырех блоках остались отметки от пальцев, поэтому он и спросил — не спрятано ли. Отпечатки по таким следам зафиксировать невозможно… а вообще, они могут быть и от пальцев хозяина.
Обрадовало продолженье рассказа — Калинин добился освобождения матери летчика.
У каждого не слишком беззаботного человека имеются запасные ключи от квартиры…
Два года войны, ордена, двадцать семь сбитых вражеских самолетов.
Никакого смысла хранить запасные ключи дома, раз имелся свой кабинетик в церкви…
После войны — испытательные работы в быстро развивавшейся реактивной авиации.
Получается, найденные в столе церковного кабинета ключи — запасные?
Погиб при испытательном полете в середине 50-х, бабушка через год взяла к себе внука с согласия матери, которая вышла вторым браком замуж — жила в столице губернии и часто навещала сноху и сына. В этой самой квартире он с бабушкой и проживал.
— Вот оно что! — в голосе полковника прозвучала почти детская радость. — Так это объясняет, почему он сюда перебрался из губернской семинарии. Позвали родные стены?
— Брат так и говорил. И еще говорил: учебный процесс давно наскучил ему однообразием.
— Секунду, а бабушка его где работала?
— Завучем 1-й школы. Школа к концу ее жизни уже специальной английской была.
— Помню, только я во второй школе учился, в обыкновенной. Но вот папаша мой знал ее обязательно.
Полковник явно намерился продолжить воспоминания, прокурор поспешил вклиниться:
— Запасные ключи от квартиры у вашего брата были?
Женщина утвердительно кивнула:
— Они хранились в его церковном кабинете, в верхнем ящичке стола.
Игорь Петрович с Владимиром посмотрели на него каждый подтверждающим взглядом.
— А откуда вам это известно? — спросил он у женщины.
— Брат говорил. Даже не в последний приезд, а раньше. Сказал, что там, в кабинете, у него запасные ключи. На случай, если к моему приезду его вдруг срочно куда-то вызовут или мало ли что еще.
Прокурор еще раз оглядел просторную комнату… а почему священник засиживался допоздна там в своем кабинете, если дома удобно вполне и никто ничем не мешал? Психологически непонятное поведение.
— Коли так тебе шашлыки понравились, не откажусь.
Они вышли на лестничную площадку.
— Володь, а потом в церковь проедем.
— Там пешком пять минут, — полковник шагнул уже вниз по ступенькам, но приостановился.
Другие тоже услышали — порыкивание собаки и характерный металлический звук открываемой рядом двери. Мужской голос приказал собаке идти на место, дверь с их лестничной стороны приоткрылась, человек оттуда ступил одной ногой на площадку и поздоровался.
Приоткрыл рот, собираясь сказать, но застопорился.
Виктор решил помочь.
— Вы хотите сообщить нам что-нибудь? Будем благодарны за любую информацию.
Человек ободрился, улыбнулся:
— Сообщить. Хотя возможно, чепухой вам покажется.
— Нам и чепуха пригодится, — поддержал Владимир.
Напряжение этим снялось окончательно.
— Мы с собакой приехали с дачи два дня назад, то есть вечером следующего дня после убийства. Про убийство я еще ничего не знал. Легли спать, пес у меня спит на подстилке у порога комнаты, носом к передней. Я под утро просыпаюсь вдруг от его рычания, он сигналит мне — в стойку встает в направлении входной двери. Я подумал сначала — к нам кто-то лезет, нет — тихо, да и пес вел бы себя тогда агрессивней гораздо.
— Какой породы? — спросил полковник, равнодушно взиравший снизу.
— Доберман-пинчер.
— Хорошие сторожа.
— Я подумал, по лестнице кто-то прошел — пес и заволновался со сна.
— Бывает, — согласился полковник. — А в котором это часу?
— Светать начинало… в половине пятого что-нибудь.
— Так что получается, — когда сели в машину, просуммировал прокурор, — отмычки не применялись, а первый комплект квартирных ключей исчез. Стало быть, не случайные воры. Ключи они забрали там, из кармана покойного.
Полковник хмыкнул, мотнул головой, еще раз хмыкнул и вытащил из кармана мобильник.
Владимир произнес торопливо:
— Так в целях безопасности надо хотя бы один из двух замков дверных заменить.
Полковник заговорил в трубку как раз по этому поводу.
От входа в ресторан был виден сверкавший на солнце небольшой купол той самой церкви, но закрытой домиками, выходившими с этой стороны на шоссе.
Ресторанное заведение оказалось внутри симпатичным, уютным.
Только расположено слишком уж на отшибе.
Хотя, рядом шоссе с транзитным в обход города движением, и припарковаться тут не проблема. Но шоссе это старое, не основное сейчас.
Посетителей мало.
На явление высоких лиц города бурно отреагировали — официант и хозяин заведения оказались рядом, прежде чем гости успели сесть; хозяин-азербайджанец, лет тридцати, с рекламной картинки просто: правильные тонкие черты лица, усы узенькой черной щеткой, ласка и хитрость в красивых карих глазах.
Ехали сюда очень недолго, на обмен мнениями времени не было, и Володю прорывало от нетерпения:
— Объединять два эти дела надо!
— Ох, молодость, — полковник отпустил галстук и начал расстегивать китель, — энтузиаст ты у нас.
— Ясно ж, как божий день, что убийцы квартиру чистили.
— Погоди, во-первых, ничего не украдено. Или украдена неизвестная нам сейчас ценность. Или только искали, а ее там и не было. И как это всё связать с убийством и покушением на кражу церковных икон? Какую версию отрабатывать, как отчитываться потом на запросы сверху? — он откинулся на спинку кресла. — Ты, Виктор, что молчишь?
— В том же направлении думаю. В губернскую прокуратуру уже обращение от секретаря Патриарха пришло.
— Вот. Как пить дать, обратились и в Генеральную.
У молодого коллеги снова явился порыв что-то сказать, старшие товарищи выжидающе посмотрели.
— А как же ключи? Запасные лежали в столе, а основные, следовательно, в кармане пиджака. Преступники их забрали и следующей ночью проникли в квартиру, — он напомнил для усиления: — А бокал итальянский — семейная реликвия, как она выброшенной оказалась?
Очень ясные, казалось бы, аргументы не только не убедила, но вызвали кислые выражения лиц.
— Ты еще добермана соседского в дело включи, — посоветовал полковник, — и нам с твоим начальником точно по выговору влепят.
Прокурор, соглашаясь, кивнул, но добавил мажора:
— По существу ты прав, Володя. Только это интуитивная область пока.
— Верно, — начал полковник, — и если делать выводы в этой интуитивной области…
Официант поставил большое блюдо с зеленью, лаваш, порезанный дольками как цветок персик и уступил место хозяину — у того, на небольшом подносе, кроме заказанной бутылки сухого вина, стоял еще пузатый графинчик.
Виктор не успел возразить — полилась, с сильным акцентом, любезная кавказская речь: не отказаться от хранимого только для дорогих гостей многолетнего коньяка, из семейных, к тому же, подвалов.
Полковник сразу взял ответственность на себя — снисходительно кивнул, дозволяя наполнить им рюмки.
— По паре можно, — взял рюмку, поводил у ноздрей… — и даже нужно.
Выпили.
Владимир потянулся за долькой персика, но начальники, погрузив себя в послевкусие, этого делать не стали.
— Обрати внимание, Витя, годов коньяку не менее десяти, а светленький, и легкость какая, ароматичность. Эх, Кавказ бы в хорошие руки!
Владимир поторопился напомнить:
— Вы, Игорь Петрович, собирались сказать.
— Про Кавказ?
— Нет, раньше. Насчет интуиции.
— А-а, да…
Тот сначала отвлекся на блюдо с зеленью, выбрал там веточку укропа и веточку фиолетового базилика, сложил вместе и жестом порекомендовал прокурору.
Тот последовал…
Объединились затем во мнении, что так и нужно закусывать хороший коньяк.
— Выводы из интуитивной области, — подсказал Владимир.
— Да. Первый вывод: что-то искали, и это не деньги. Второй: надо затребовать информацию по банковской системе на предмет имеющейся ячейки по паспортным данным покойного. По банкам нашего города, прежде всего, и по столице губернии.
У прокурора замурлыкал мобильник.
Номер на экране он опознал сразу.
— Здравствуйте, госпожа Шестова… нет, я о вас не забыл… Спасибо, Маша, раз очень ждете, обязательно буду.
От полковника последовал иронический взгляд:
— Обаёвывает?.. М-да, интересная женщина.
— Красивая, — согласился Владимир, — заявлялась к нам, «бывший» ее несколько раз принимал.
— Вы, молодые люди, на красоту-то смотрите с опаской. — Полковник, наполнив рюмки, показал официанту забрать графин. — Красота сейчас — тоже товар. И, видно, в большой цене, раз сам Зубакин об эту Шестову обломался.
По лицу Владимира прокурор понял, что тому тоже ничего неизвестно.
А полковник довольно продолжил:
— Он же, Зубакин, намеривался обширное строительство развернуть на территории Черного леса. Дорогой жилой комплекс с развлекательными заведениями, услугами разными, а Шестова принялась своими историями Черный лес компрометировать. Кто, из людей с деньгами, вложит их в недвижимость с дурной репутацией, с какой-то энергетикой подозрительной? И Зубакин, разумеется, на нее наехал.
— А до нас эта история не дошла, — удивился Володя.
— У меня информационных каналов больше, — снисходительно кивнул старший товарищ. — Так вот, Зубакин наш как наехал, так и отъехал. Он, кстати, сегодня утром из загранпоездки прибыл и, думаю, визит к тебе, Витя, нанесет очень скоро.