Священник тронул его за плечо.
— Подвезти?
— Пожалуй что подвезите.
Лимузин черный на малой скорости возник у бордюра, но без сопровождения.
Или не сюда?
Сюда, прополз дальше и остановился у главного входа.
Фигура, в черном костюме, возникла из передней дверки и проворно открыла заднюю.
Появилась другая фигура — в костюме светло-сером, модной блестящей ткани.
Комплекция очень внушительная.
Виктор занял место в должностном кресле, взглянул еще раз на имя-отчество на листке перекладного календаря — Зубакин Борис Григорьевич.
Через полминуты секретарь доложила о посетителе, и в кабинете оказался тот самый крупный мужик, но не толстый — сбитый, сильной породы.
Прокурор поздоровался и показал рукой на кресло напротив.
Мужик, усаживаясь, назвал имя-отчество и начал очень конкретно:
— Я в связи с убийством священника нашего. Понимаю, что материалы следствия находятся в режиме неразглашения, но и вы понимаете, что я могу оказать реальную помощь, особенно если буду действовать не вслепую. Чем вы, так сказать, рискуете? — он подождал, давая прокурору подумать. — Вы же понимаете, что запретить заниматься своим расследованием мне не можете.
— Правильно трактовать ваши слова так, что вы готовы при успешном сотрудничестве предоставить нам живых преступников, а не трупы?
— О-ой…
— Вот-вот.
— Да зачем вам они живые?
— А кто даст показания на заказчика?
— Вот вам как раз не дадут. А нам дадут. Потом спросим с заказчика.
— Борис Григорьевич, вы ведь давно уже мирный строитель.
— А я и раньше… вы спросите у старых служащих прокуратуры — хоть один случайный человек, когда у нас тут разное творилось, пострадал?
— Спрашивал.
— Ну вот.
— То есть предлагаете мне самосуд, с пытками, да?
— А кого жалеть-то! — лапа в полтора нормальных размера вскинулась с ручки кресла и сжалась в кулак. — Вы же этих тварей знаете не хуже меня!
— Ваш брат бы эту идею поддержал?
Человек, напротив, отчетливо вздрогнул, глаза на миг уперлись в прокурора, потом ушли в сторону…
— Давайте не будем.
Посидели молча.
Молчание — как нейтральная полоса между ними, Виктор понял, если сделает сейчас первый шаг, другая сторона тоже пойдет навстречу.
— Расскажу вам всё, что есть по следственным данным.
Прокурор разглядывал визитную карточку, оставленную недавним гостем, и обдумывал самый конец разговора — про лес с дурной репутацией, который так и стоит нетронутым под застройку. Он спросил в лоб — почему тот отказался от своих планов и какой у них был конфликт с газетчицей Шестовой?
Ответ услышал откровенный и неожиданный: позвонил из Москвы один очень авторитетный человек, прозвучало — «из нашей среды», просил с Шестовой не вязаться и лес некоторое время не трогать.
Интересное вырисовывалось — что это за патрон у милой Маши на самом высоком криминальном уровне? И почему опять лес?..
Надя спросила, пускать ли Владимира.
— И будь любезна, сделай нам чаю.
Молодая физиономия выражала энтузиазм, прокурор ждал победного рапорта, но помощник сначала тактично поинтересовался, как прошла встреча с Зубакиным.
— Ничего пока существенного.
— А насчет Черного леса, конфликта с Шестовой?
В глазах прокурора вдруг явилась задумчивость…
— Виктор Сергеевич?
— А? Потом расскажу. Давай, сперва, свою информацию.
— Выяснил уже, что мобильный телефон записан на хозяина ресторана. На его имя выданы два номера, один давно…
— Как давно?
— Ну, несколько лет назад.
— Второй — три месяца назад, это практически совпадает с появлением нашего клиента в ресторане и началом квартиросъемки.
— Распечатка звонков по этому телефону?
— Разумеется. Я ее проработал, там все очень просто: связь у него была только с хозяином ресторана, и с каким-то номером в Китае, точнее — в Пекине. Да, еще с владельцем съемной квартиры.
— А последний звонок?
— В девять вечера предыдущего дня, когда он не появился в ресторане и не был уже на квартире. Вернее так, где-то в половине девятого у него была созвонка с владельцем квартиры, помните, я вчера рассказывал…
— Помню, да.
— Вот, а в девять, последний звонок — в Пекин.
— Постой, — прокурор пощелкал в воздухе пальцами. — Это что получается?
— А что?
— В Пекине который час, когда у нас девять вечера?
Владимир не сразу понял… потом дернулся в кресле.
— Как же я сам не подумал, ах ты, конечно, в Пекине час или два ночи!
— Нормально-нормально, не все мелочи сразу в голову лезут.
Он, чуть опустив голову, опять погрузился в задумчивость: слишком быстро мелькнула мысль и ушла — словно рыба, тронувшая крючок… может быть, мелкая, бесполезная вовсе рыбешка.
— Еще одна любопытная информация. Виктор Сергеевич?
— Давай.
— Вы вчера велели заскочить в контору, через которую китаец квартиру снял. Я там уже побывал.
— Молодец. Паспортные данные у них записаны?
— Есть ксерокс китайского паспорта, я переснял. Но занятно, китаец показал справку о трудоустройстве — что работник их ресторана, но вот девушка, их служащая, хорошо запомнила: среди трех на выбор квартир, одна была рядом совсем с рестораном, китаец же выбрал дом близко к шоссе и Черному лесу, сказал — он шума очень не любит.
Надя начала говорить по селектору… а слова дошли, когда он сам увидел — Игорь Петрович вошел в кабинет с приветственно поднятою рукой.
— Не иначе, как мозговая атака у вас?! Надеюсь, не помешал.
Кресло приняло его сильное тело, Виктор вспомнил, он, по-серьезному очень, в молодости занимался борьбой — вольной, кажется, на соревнования ездил.
— Ну-с, други, иконы я вывез. Ох, во-овремя, скажу я вам!
Оба уставились на него озадаченно.
И Владимир позволил себе легкий тон:
— А не будет с нашей стороны невежливостью спросить про подробности?
— Не будет, Вова. Там чай, я видел, у вас готовят…
Он не закончил, дверь в кабинет отворилась, и через пару секунд явилась Надежда с подносом — тремя на нем чашками и другим надлежащим.
— Хорошая будет хозяйка, — высказался полковник. — Ты, Вов, примечай.
— Ха, у нее в ухажерах два бизнесмена.
— Не болта-ай, — она проворно перенесла всё с подноса на стол.
Полковник сразу потянул к себе ванильный сухарь и чашку.
Остальным пришлось ждать и присоединяться.
— М-м, отлично заварено. — Гость начал макать сухарь и быстро с ним справился. — Ты, Володь, насчет этих бизнесменов не того… мы их пуганем, дорогу к Надежде забудут.
— Не тяните, Игорь Петрович.
Полковник показал кивком, что «сейчас», и, выдыхая от удовольствия, допил чай тремя большими глотками.
— Да. Как это назвать — опыт, интуиция — сработало такое что-то. Икона псковская висит рядом с оконцем. Там, как и на других, внешняя решетка. Оконца узкие, не пролезть, но смотрю я на икону, соизмеряю — элементарно все: окно с земли человеку по плечу, а дальше только протянуть руку. — Он взглядом проверил каждого, как проверяют на пониманье детей. — Иду проверить с той стороны. И сразу еще замечаю: березка там рядом с приделом, удобная очень березка, большую часть обзора со стороны закрывает — человек у окна с дороги будет виден только на малом ее участке.
Он опять проверочно на них поглядел.
— Но ведь решетка не спилена! — не удержался Владимир.
— Не спилена. И спиливать ее никто не будет — сейчас не каменный век. У меня у самого на даче мини-сварочный аппарат, французский. Работает от небольшого баллона, хочешь — сварит, хочешь — разрежет. Вот такой штукой и поработали этой ночью.
Теперь врезался прокурор:
— Значит — икона на месте?
— На месте. Два нижних и два боковых штыря обрезать сумели, а верхний слишком высоко оказался, не было на что встать. Попробовали отогнуть, по пазам видно — разворочены слегка. Не вышло — верхний штырь прочно держал. — Полковник посмотрел на пустую чашку. — Такая вот эпопея.
Прокурор нажал кнопку селектора:
— Надь, чашку еще.
Недавно совсем он ободрял Владимира, тем что все мелочи сразу не углядишь, теперь испытал на себе простоватую безответственность этого аргумента — не предвидел ведь сам такую возможность кражи.
Из всех троих полковник один сейчас испытывал бодрое самочувствие.
— Предлагаю, други, провести операцию по-голливудски!
— Это как? — сразу спросил Владимир.
— Засаду устроить не с внешней стороны, а в самой церкви.
— А захват?
— Вот тут, как раз, Голливуд. В церкви в засаде — двое, группа захвата находится за второй линией домов в машине, прибудет по сигналу секунд через тридцать пять-сорок. Ближе машину с ними ставить нельзя, преступники наверняка проведут разведку вокруг. По этой же причине нельзя базировать группу в лесу. Согласны?
Оба кивнули.
— В церкви двое моих ребят дают преступникам полную возможность спилить до конца решетку, открыть окно, а дальше — рука преступника попадает в наручник. Икона висела на крюке, на него заранее закрепят другой конец наручника.
— Преступники могут открыть огонь через окно внутрь церкви, — поторопился Владимир и сразу понял свою оплошность. — Ну да, ваши успеют отойти в стороны.
Надежда принесла чай, Игорь Петрович начал осваивать вторую порцию.
Прокурор потер переносицу.
— Не понимаю… — он отвлекся на удивленный взгляд гостя: — Я не про план, план хороший. Я про всю эту преступную операцию. Почему сразу не сняли ту псковскую икону — как самую дорогую? И этот их внезапный побег, чего они испугались так — привидения?
Гость попросил взглядом паузы…
— М-м, я сегодня чего-то проспал… и не завтракал, только кусок сыра съел, убегая. Ты, Витя, говоришь про псковскую, как самую ценную. А почему заказчик должен был им сообщать, что она, из трех, самая ценная? Зачем информировать всякое быдло, мало ли что придет им в голову.
— Логично, — подержал Владимир.