Я вообще-то знаю и понимаю, что так с людьми с оружием говорить не надо. Особенно когда они в тебя целятся. Но что-то внутри толкает идти вперед, прямо на стволы, и при этом говорить обидное. Впрочем, все обходится – еще до того, как я дошел до них, все как-то разряжается. В итоге, когда я наверху, – практически все как вчера.
– Здорово! – говорит мне один из вояк. – Что это у тебя с машиной-то?
– А че, так страшно? Это от хищников – знаешь таких?
– Ха, знаю… Еще как! И что, помогает? – Тон скептический, ну да мне без разницы.
– Помогает. А вы че так нервно?
– Бандиты завелись. И машина у них какая-то, типа бронеавтомобиля. Правда, точно никто описать не может. Вот и попутали тебя. Сейчас отбой дают, а то уже чуть группу с «О’кея» не сорвали.
– О как.
– От так.
– А что за бандиты? Откуда?
– А кто их знает. Здравствуй. – Это подошел вчерашний майор. – Как, нормально все? За вчерашнее не в обиде?
– Ага. После сегодняшнего глупо обижаться на мелочи.
– Ну… извиняй. Тут теперь иначе нельзя.
– Ага. Понятно. – А че непонятного. Будь у меня танк… хотя нет – автомат вон у меня уже был… – А вы давно тут?
– С самого начала почти. Со второго дня. Считай, без смены – да и некем менять, хорошо, хоть жрать еду и патроны привозят. Разве что смотались, своих вывезли… некоторые. – Тут майор мрачнеет, да и кое у кого из остальных физиономии становятся мрачными. – А так стоим тут, зомби отстреливаем, принимаем беженцев и пропускаем бронегруппы на спасение и мародерку. Ну и бандитов всяких и прочую мразь гасим, насмотрелись за это время всякого… Командования нет, приказа нет, но мы все добровольно тут: решили, что не уйдем, покуда сможем или покуда не наладится.
– Почему же вы так решили? – Я, кажется, и сам понял, но хочу услышать.
– А потому что больше некому, – отвечает мне один из них, пожилой дядька, наверное, почти пенсионер по возрасту. – Некому. А надо.
– Ясно… Говорят, вы еще и награды выдаете местным – вон озерковские говорили… – перевожу я разговор на нужную мне тему.
– Хм… ну да. Только не мы, а типа командование – последнее время что-то там организуется, и лаборатория какая-то есть, в Сестрорецке, что ли. Вот им морфы нужны. Но не все и если в состоянии хорошем. За прочих просто платим патронами, немного.
Да, негусто. Впрочем – а с чего бы иначе? А майор продолжает:
– А еще, кстати, предлагаем работать – вывозить уцелевших. За это хорошо платят…
– Погодите, – перебиваю я. – А вот скажите… вам кошки нужны?
– …Кошки? А на хрена? – удивляется майор. – У нас тут мышей нет…
К нему подскакивает один из военных и что-то шепчет на ухо. Майор недоверчиво переспрашивает, тот убедительно матерится. Майор поворачивается ко мне:
– Погодь, у тебя что, кошка есть?
– Есть, – говорю я. – И даже не одна…
Кошандры не сказать чтобы были довольны, но рыжий, вырвавшийся и попытавшийся было удрать, вернулся сам, и скоро. Видно, сообразил, где есть люди живые… и где нет. Остальные вели себя смирно. Я их просто подарил, потому как понимал, что много за такие пусть и полезные устройства, как кошки, никто не даст, а по мелочи же… мне надо бы с ними подружиться, с военными. Тем более после того, как я узнал о бандитах.
Майор вдруг говорит:
– Слушай, боец. Тут такое дело. Тем, кто вывозит выживших, положена награда. Смотря как чего, но выдают немало. Даже оружие – карабин и патроны. Но это если много народу спас. А так и патроны, и горючее, и одежду. Как бы предлагаю тебе такое – впишешься?
– Ого. Щедро как, аж карабин. – Блин, а ведь и вправду щедро… – А чего так, ваши-то чего не ездят?
– Мало наших очень, – майор мрачно сплевывает, – вон поехали на мародерку в «О’кей» – выживших же надо обеспечить, – а спасались кто как. Ни еды, ни одежды… По городу ездят группы, но их мало, они не успевают. Воды в городе нет. А много кто спасается на верхних этажах. Электричества нет. Тепла нет. Еда кончается. Они просто не успевают забирать выживших. Да кроме того, еще все больше морфов. Они умнеют, и безоружному с ними не справиться. Они выжирают людей. Бывает, группа едет переполненная, замечают выживших, приезжают порой через несколько часов – а там никого, одни кости… Они не успевают… Так что вот такое дело. Возьмешься?
– Ну-у-у… – Я думаю. Тот с джипа сказал, что дело гиблое, но… С другой стороны, ствол – это хорошо… жаль, идти на такое дело придется без него. Но наверное, просто так не выдадут, да оно и понятно… Эх, ну что делать! Выпрашивать же не станешь… – А какие конкретно условия?
– Ну… Дело такое. Через командование оформиться – это только завтра. Дадим адрес, поедешь сам, со своим оружием. Потом, как привезешь людей, подкинем патронов и горючки, дадим запрос – выделят тебе карабин. У нас тут, извини, лишнего нет. Копец, где-то лежат тысячами эти гребаные карабины без людей, а где-то, как всегда, люди без оружия. Короче, это надежно: если привозишь людей – не обманывают. В Озерки уже несколько карабинов отдали.
Не нравится мне это. Очкую я че-то. Ну на фиг, пожалуй.
– Нет, знаете… пожалуй, пока я еще подумаю. С нуля вот так лезть – неохота… Если бы вы мне ствол нормальный дали…
– Ага, а ты с ним и смоешься, – ржет какой-то молодой здоровяк. – Спасибо, дяденька! – и все.
– Ну… Тогда, наверное, нет – мне не по силам такое, – говорю я.
– Ладно. – Майор немного расстроен моим отказом, это видно. Идет к своему танку. Ничего, пусть не обижается. Я их пока не знаю, потому – не полезу я черт-те куда, рисковать башкой за совершенно незнакомых мне людей. Пусть не обижается. Мне еще жить надо. И вообще не для того я сюда приехал сегодня – пока что только познакомиться и тэ дэ.
…Ну и главное дело. Ради чего, собственно, и приехал.
– Товарищ майор… – Как-то само вышло, что я его так назвал, – видно, как все тут к нему, вот и я. – Скажите, а много вообще военных в город ездит? Или только вы?
– Много?.. Много – не то слово: сейчас всего мало… или нет совсем. Но ездят. Со всех сторон. В Кронштадте много, в Сертолове, на юге и на Ржевке, и еще…
– А скажите, – невежливо перебиваю я его, – а в район Черной речки ездят? С ними можно?
– Ну… не знаю… наверное, ездят… С ними? А зачем тебе?
Ответить не получается сразу, отвожу взгляд, потом как-то каркаю:
– Надо.
– А. Ща, погоди. – Он лезет куда-то в танк. Минуты через две высовывается, манит рукой.
– Да, Степаныч, говорю – Черная… прием… Нет, в городе – тебе же в городе надо? – ага, в городе… Ага, принял… – И уже мне: – Какой район тебя там интересует?
– Промзона. Промзона на Сабировской. Там… – голос срывается… – там девушка может быть. С ружьем. Должна бы… может… Ну… Дашей зовут.
– Ясно. Сейчас. Подожди. По ходу, промзону как раз вчера зачистили.
Меня всего колотит, отхожу за броневик и вцепляюсь в его железный борт, упираюсь головой в холодную броню… Секунды тянутся… и я даже не знаю, чего я хочу, – чтобы они летели быстрее… или замерли навсегда. Кто-то трогает за плечо. Это майор. Он прислоняется спиной к броневику и смотрит куда-то вдаль.
– Промзона зачищена. Вчера. Половина ее выгорела. – Его слова падают сухо, как камни в пыль. – В паре мест нашли стреляные гильзы и упокоенных зомби. Даже одного убитого морфа. Всех зомби и морфов, кого встретили, упокоили. Оружия вроде не нашли никакого.
Майор молчит. Я тоже молчу. Наконец, не выдержав, открываю рот, но он опережает:
– Выживших не было.
…Иногда бывают моменты – как в детстве, когда заходишь купаться в холодную воду. Страшно, холодно, медлишь, малюсенькими шажками забираешься все глубже… а потом поскользнешься на камнях, замашешь руками, лишь бы не упасть – в эту холоднющую воду. И упадешь.
И сразу становится совсем не страшно. И вода уже не такая холодная… просто холодная. Но можно потерпеть некоторое время.
«Зачистили». «Выживших нет». Вот, значит, как.
Все. Не успел.
Мы стоим рядом и молчим, потом майор потихоньку отходит, но я нагоняю его:
– Какое, вы говорили, предложение у вас есть?
Майор останавливается и даже не сразу поворачивается – судя по лицу, он сильно удивлен. Да и остальные военные смотрят на меня чуть ли не раскрыв рты. Приходится повторить.
– А… предложение… предложение такое… смотри… – Майор мнется, потом решается. – Короче, командование дает адреса, но там уже не просто так вывозят – смотрят, кого нужнее, кого раньше. Это, конечно, правильно… но вот у ребят из моей части – родные там…
– Ага. Ясно. И ваши… – Я осекаюсь, хотя теперь таким вопросом не удивишь, но тем не менее. – Извините…
– А, чего там. Моих уже нет. – Майор махнул рукой в пространство. – Да и в общем-то никого у меня почти и не было. Мать только… Так вот, о деле.
– Да.
– Все просто – в одном доме заперлись несколько человек. Три семьи и еще… в общем, примерно полтора десятка. В основном бабы и детишки. Мужиков двое, оба пожилые. Оружия нет. Еда еще есть, с водой тоже нормально. Потому наши за ними пока не едут – просто есть группы, о которых знают, кому помочь надо скорее, – и то не успевают… мало наших. Всего две группы в город ездят, да и не только спасать. Частники, озерковские – одни были лихие… да нарвались на морфа. Спаслись из той группы, что они вытаскивали, всего двое – они и рассказали… Еще одни заработали карабин и слились – ну и на том спасибо. Короче, я что предлагаю – я доложу о тебе, со всей нашей волокитой и бардаком до завтра они не чухнутся. А завтра за нашими.
– А я справлюсь? В плане – у меня же оружия-то… Что, совсем ничего дать не можете? – Я понимаю, что наивно так выходит. – Дайте мне пулемет! Ага…
– Нет, ребята, пулемета я вам не дам! – шутит майор. Похоже, он и сам хочет поговорить, ну оно и понятно. – Увы, практически нечего. Все, что было, – отдали беженцам. Тут ведь, в Шувалове, в НИИ – сборный пункт организовали. Туда мы всех отправляли, немного тут фильтровали, остальное там. Ну и оружие старались более-менее адекватным давать… сначала-то отбирать приказ был… но мы когда еще встали сначала – уже плевали все. А уж потом… Эх! Мало нас. Вон в бэхе-то моей – я за мехвода, больше некому. На оператора вон того паренька подучил немного – но видишь, как сегодня тебя встречать пришлось, с танцами… поленились пандусы сделать. А так бы, если бы мой мехвод был, качнул бы он машину – а я отстрелялся бы… Да только нет уже моего экипажа…