– Слушаюсь, мэм, – кивнул Рафферти.
Хелен бросила на гостя еще один подозрительный взгляд, гадая, уж не издевается ли он над ней. В его присутствии она почему-то чувствовала себя неловкой, чопорной и назидательной. Чем больше времени она находилась в его компании, тем сильнее хотелось одернуть подол и закутаться в пальто. Рафферти заставлял ее смущаться.
– Тогда пойдем, – бодро скомандовала она. – Сегодня у меня полно дел.
Затем демонстративно подождала, когда он прошествует за ней.
– Вам досталось неплохое местечко, – пророкотал Рафферти глубоким волнующим голосом.
Он остановился в дверях, подойдя слишком близко, и оглядел Хелен сверху донизу. Она посмотрела ему в лицо и заметила, что глаза у него не такие уж мрачные, как показалось сначала. Глубокий карий цвет смягчали крошечные золотистые пятнышки, согревая холодную глубину. Такие глаза проникают в душу, могут загипнотизировать и пленить. Такие глаза могут соблазнить.
А потом Рафферти прошествовал мимо, не коснувшись Хелен, и направился вниз по лестнице к выходу из здания. Хелен смотрела ему в спину, на мгновение чуть не поддавшись искушению юркнуть обратно в свою квартиру, захлопнуть и запереть дверь за спиной. Непостижимым непонятным образом визитер ее очень тревожил.
Но если каждый раз убегать от неурядиц, жизнь быстро превратится в катастрофу. Хелен бросила мимолетный взгляд на свою гостиную, представив впечатление, которое помещение произвело на Рафферти, потом повернула в замке ключ и последовала за гостем в утренний холод.
* * * * *
Кристал Латур, размышлял Джеймс, разместившись в ресторанной кабинке напротив Хелен Эмерсон. До центра города они добрались в одном из тех маленьких японских автомобильчиков, которые в два раза меньше его «паккарда»[2] и куда он едва втиснул свои длинные ноги. Но даже ощутимое неудобство не смогло отвлечь от неприятных воспоминаний о Латур Кристал.
Разумеется, он бывал на Элм-стрит, 1322. Всего один раз, 13 февраля 1929 года. Провел ночь в постели Кристал, а на следующее утро его убили.
Рафферти внимательно взглянул на сидящую напротив особу. На удивление привлекательная. Современные представительницы прекрасного пола производили на него крайне неприятное впечатление – слишком кичились своей холодной, напористой красотой, своей независимостью, своей неуязвимостью. Женщина, которая с явной нервозностью водит крошечный автомобильчик, – приятное возвращение в прошлое.
Да и неуязвимостью здесь не пахло. Достаточно заглянуть в огромные карие глаза и можно ясно увидеть все, что творится в ее душе. Длинные, с глубоким красновато-коричневым оттенком волосы, полные роскошные губы. Прямо-таки созданные для поцелуев.
Не то чтобы так уж манило ее поцеловать. На его вкус, слишком худенькая, да и одета, как мужчина. Во взгляде, несомненно, горит безумный феминистский огонь, макияж отсутствует, очки в тонкой проволочной оправе очень похожи на те, что носил его бухгалтер. Может, она и спит только с женщинами.
Хотя вряд ли. Невозможно подделать возникшую неуместную и, черт возьми, взаимную притягательность. Абсолютно незачем связываться с мисс Хелен Эмерсон. Он просто не успеет назначить кому-то свидание за сорокавосьмичасовое пребывание здесь.
Ему нужна веселая непритязательная бабенка, с которой можно переспать, поболтать ни о чем, подарить и получить наслаждение, и отпустить с миром. Безо всяких обязательств, осложнений или даже дружбы, а такая женщина, как Хелен Эмерсон, непременно потребует и того, и другого, и третьего, прежде чем позволит хотя бы прикоснуться к груди. Вряд ли она стоит таких хлопот.
Но, черт побери, как же хотелось это выяснить.
– Вы давно работаете на Абрамовича? – спросила Хелен, с неодобрением взирая поверх меню на то, как он зажигает сигарету.
– Не слишком, – ответил Джеймс, недоумевая, кто такой этот чертов Абрамович.
– Вы не похожи на адвоката, – заметила она.
– Вам видней, – отрезал Рафферти, пригасив обаяние.
Потому что не собирался очаровывать прокуроршу. Потому что по неким иррациональным причинам не хотел лгать больше, чем необходимо.
Его ответ был ошибкой. Хелен улыбнулась замаскированной колкости, прищурилась, уголки полных губ поползли вверх.
– Стараюсь, – ответила она. – Так что мы собираемся делать с Билли Моретти? Ему светит солидный срок… вероятно, от восьми до десяти лет в «Джолиет», и я готова выдвинуть обвинение.
Рафферти сделал заказ официантке, которая налила ему первую за год чашку кофе, потом откинулся на спинку стула, наблюдая за Хелен.
– Тогда зачем вы согласились позавтракать со мной? – спросил он, сделав большой глоток, и закурил очередную сигарету.
– Может, потому, что мне интересно, – пояснила она. – Вы не похожи на тех болванов, которых обычно нанимает Абрамович. А может, я сомневаюсь, что Билли Моретти заслуживает того, чтобы так надолго отправиться за решетку. Возможно, он просто совершил ошибку.
– Хотите понять, как я воспринимаю ситуацию?
– Разве вы еще не определились?
– Предпочел бы услышать ваше мнение, – хладнокровно парировал Джеймс.
«Ею так чертовски легко манипулировать».
– Он находился на испытательном сроке, – вполне миролюбиво пожала плечами Хелен. – Осужден условно, будучи еще несовершеннолетним, до тех пор пока не сорвался… ничего ужасного и отвратительного, но в целом впечатляет. Он знал, что должен быть крайне осторожным, и все же попался с огнестрельным оружием в руках в компании печально известных уголовников прямо на месте преступления.
– Какого преступления?
Хелен с раздражением заметила, что добавила слишком много сахара в свой кофе.
– Вы не хуже меня знаете – какого. Он сидел за рулем во время грабежа «Карнахана». Из магазина украли кучу драгоценностей, мистер Рафферти, и страховая компания жаждет крови.
– А что говорит Билли?
– Что невиновен. Что просто оказался в неправильном месте в неправильное время. В это трудно поверить, ведь в юности его дважды арестовывали вместе с человеком, который занимался организацией грабежей и массы других преступлений.
Рафферти загасил окурок.
– Так почему же вы не хотите влепить ему по полной программе, советник? Почему готовы иметь дело со мной?
Если он надеялся смутить, то не преуспел. Хелен лишь покачала головой.
– Не знаю, Рафферти. Шестое чувство подсказывает. Иногда жизнь сворачивает не в ту сторону. Полагаю, так и произошло с Билли. Уверена, в деле Моретти все не так просто, но у меня нет доказательств, а он не желает говорить. Если у меня не появится оснований занять другую позицию, я выдвину против него обвинение.
– Вам нужны основания? – спросил Рафферти, осушая свой кофе и лихорадочно размышляя.
– Да.
– А кто тот человек, который руководил грабежами?
Выстрел был произведен вслепую, но попал в точку. Хелен откинулась назад, как громом пораженная, а Рафферти изо всех сил старался выглядеть невозмутимым и непроницаемым.
– Точно, – ахнула она. – Как же я раньше не подумала? Этот человек – один из самых опасных людей, которых я когда-либо встречала. Если он решил привлечь Билли к нападению на «Карнахан», то было совсем нетрудно заставить Моретти сделать это. Например, угрожать его жене.
– Которая глубоко беременна, – вставил Рафферти.
– Вот как? Что ж, это имеет смысл. Тогда мне нужно, чтобы Билли во всем признался. Следует получить от Моретти все, что можно, чтобы появился шанс поймать Морриса.
Хелен подалась вперед и впилась в Рафферти пристальным взглядом, позабыв об отстраненности. Позабыв о том, что визави опасен.
– Так Билли даст показания?
– Иначе мне придется сломать ему шею, – мрачно процедил Рафферти. – Когда я смогу его увидеть?
– Да прямо после завтрака.
Хелен с любопытством посмотрела на собеседника.
– Или вы готовы пожертвовать едой?
Тут подошла официантка и поставила перед ними тарелки с яичницей, колбасой, беконом, оладьями и стейком. Каждый кусочек просто купался в жире, и Рафферти вздохнул в предвкушении.
– Нет, я слишком голоден, – прорычал он.
Хелен взглянула на свой заказ – тоненькие тосты.
– Вы что, каждое утро употребляете так много холестерина?
– Если выпадает такой шанс.
– Вы умрете молодым, – чопорно сообщила она.
Рафферти откинулся назад, рассматривая зануду из-под полуопущенных мохнатых ресниц.
– Вы правы, – согласился он.
И сосредоточился на еде.
Глава 2
Рафферти всегда удивляло, что все тюрьмы обладают одинаковой смесью запахов – ледяного пота страха, зловония безысходности в сочетании со слабым бунтарским духом. Мисс Хелен Эмерсон занимала кабинет на третьем этаже неприметного на вид Дворца правосудия, где-то в этом же здании наверняка располагались камеры и помещения для допросов. Джеймс знал это так же хорошо, как собственное имя.
В ее офисе царил такой же беспорядок и хаос, как и дома, хотя небольшой закуток выглядел чуть более современным, дополненный новейшими технологиями – компьютером и навороченным на вид телефоном. Рафферти расположился на одном из неудобных стульев и впервые вздохнул с облегчением после изрядного потрясения, испытанного при посещении жилища прокурорши. Выйдя из такси, он узнал местность, хотя давно привык к переменам в городе. А вот что поразило – насколько прежним осталось внутреннее убранство квартиры. Чопорная, наверняка непорочная мисс Эмерсон имела с покойной блистательной Кристал Латур гораздо больше общего, чем могла себе представить.
Джеймс не задумывался, с чего он взял, что Хелен Эмерсон девственница. Видит Бог, девственность за последние тридцать лет заслуженно вошла в разряд устаревших ценностей, но мисс Эмерсон – пережиток прошлого. Нетронутая, как те римские монашки-католички, которые пытались вколотить в него мораль, когда Джеймс был ребенком.