– Не бойся, – шепчу я.
– Теперь ничего не скроешь, – шепчет она в ответ. – Все видели.
Мы сделали все, что могли. Тепло к ногам, укрепляющее питье, еще одно укрепляющее питье, припарки, освященное одеяло, пиявки, еще тепло к ногам. Никакого толку. В полночь начались роды, настоящие мучительные роды. Она вцепилась в простыню, привязанную к столбикам кровати, стонала от боли, а ребенок рвался наружу. Около двух она резко вскрикнула, и ребенок вышел. Никто не смог бы его удержать.
Принявшая его повитуха вскрикнула.
– Что там? – Анна, красная от напряжения, едва дышит, пот стекает по шее.
– Это чудовище, настоящее чудовище.
Анна в страхе выдохнула, я в суеверном ужасе отскочила от кровати. В окровавленных руках повитуха держит уродливого младенца с выпирающим, лишенным кожи позвоночником, с огромной головой, вдвое большей, чем тощее тельце.
С хриплым криком Анна отшатнулась от ребенка. Как испуганная кошка, ринулась в изголовье кровати, оставляя кровавый след на простынях и подушках, прижалась к столбикам, протянула руки, отталкивая от себя страшную картину.
– Закрой его! – закричала я. – Убери немедленно!
Повитуха мрачно взглянула на Анну:
– Как вы ухитрились заполучить такое чудовище?
– Я не виновата! Я ничего не делала!
– Это не человеческое дитя, это дьявольское отродье.
– Я не виновата!
«Что за чепуха», – хотела я сказать, но горло сжалось от страха.
– Прикрой же его наконец! – Я совсем потеряла голову.
Моя мать отвернулась от кровати, быстро пошла к двери. Лицо сурово, как у палача, отходящего от плахи в Зеленой башне.
– Мама! – хрипло позвала Анна.
Не оглянулась, не остановилась. Молча вышла из комнаты, закрыла за собой дверь.
«Это конец, – подумала я, – Анне конец».
– Я не виновата, – повторила Анна.
Я вспомнила о ведьмином зелье, о ночи, когда она лежала в тайной комнате в золотой маске, похожей на птичий клюв. Подумала о путешествии к вратам ада и обратно, чтобы добыть этого ребенка для Англии.
– Я отправляюсь к королю, – объявила повитуха.
В один миг я преградила ей путь к двери:
– Зачем огорчать его величество? Ему ни к чему знать подробности, это наши женские секреты. Пусть все останется между нами, ты заслужишь благодарность королевы и мою тоже. Тебе хорошо заплатят за сегодняшнюю работу и за благоразумие. Я за этим прослежу, обещаю.
Она на меня даже не взглянула. Держала ужасный сверток, этот кошмар, завернутый в пеленки. На один страшный миг мне показалось – он шевелится, маленькая ручка с ободранной кожей отодвигает пеленку. Повитуха сунула ребенка мне под нос, я отшатнулась, она успела открыть дверь, но я вцепилась ей в руку:
– Клянусь, к королю ты не пойдешь!
– Разве вы не знаете? – Она говорила почти с жалостью. – Я же у него на службе. Он приставил меня к королеве – слушать и наблюдать. Еще с тех пор, как у нее первый раз не было месячных.
– Зачем?
– Потому что подозревал ее.
Голова закружилась, я положила руку на стену, чтобы не упасть.
– Подозревал? В чем?
Она пожала плечами:
– Что-то с ней неладно, раз она не может выносить ребенка. – Она показала на мягкий комок тряпья. – Теперь он узнает.
Я облизнула пересохшие губы:
– Заплачу тебе сколько захочешь, если унесешь это, а королю скажешь – она потеряла ребенка, но сможет зачать другого. Заплачу вдвое больше, чем он. Я Болейн, у нас есть и богатство, и влияние. Будешь служить Говардам до самой смерти.
– Я исполню свой долг, – возразила повитуха. – Я так поступаю, потому что еще молоденькой девушкой дала торжественный обет Деве Марии никогда не изменять своей цели.
– Какая цель, какой долг? – Я ничего не понимала. – О чем ты вообще говоришь?
– Охота на ведьм, – ответила она просто.
Выскользнула за дверь с дьявольским младенцем в руках и исчезла.
Я закрыла за ней дверь, задвинула засов. Решила никого не пускать в комнату, пока все тут не уберу, а сестра не будет готова бороться за свою жизнь.
– Что она сказала? – раздался голос Анны.
Белая, восковая кожа, стеклянные глаза. Она была где-то далеко от этой душной спальни, от надвигающейся опасности.
– Ничего особенного.
– Что она сказала?
– Ничего. Почему ты не спишь?
– Никогда не поверю. – Голос ровный, словно она не со мной говорит, словно она на допросе. – Вы не заставите меня поверить. Я же не темная крестьянка, чтобы рыдать над реликвией, которая на самом деле щепка, вымазанная свиной кровью. Меня не заставишь свернуть с пути дурацкими страхами. Я умею думать и действовать, я изменю мир по своему желанию.
– Анна, что ты говоришь?
– Меня не запугаешь! – уверенно повторила она.
– Анна!
Она отвернулась к стене.
Когда она уснула, я приоткрыла дверь и позвала Мадж Шелтон – она тоже Говард, пусть посидит с Анной. Служанки унесли окровавленные простыни, постелили на пол свежие циновки. Снаружи, в приемной, двор все еще дожидался новостей, полусонные дамы склонили голову на руки, кое-кто играл в карты, чтобы скоротать время. Джордж, подпирая стену, вполголоса беседовал с сэром Фрэнсисом, головы близко, как у любовников.
Уильям шагнул ко мне, взял за руку. Я помедлила, набираясь сил от его прикосновения.
– Все очень плохо. Нет времени рассказывать, надо найти дядю. Пойдем со мной.
Подскочил Джордж:
– Ну как она?
– Ребенок умер.
Он побледнел, как девушка, и перекрестился.
– Где дядя? – Я оглянулась вокруг.
– Ждет новостей у себя в комнате, как все, кто не толпится здесь.
– Как королева? – спросил кто-то из придворных. – Она потеряла ребенка?
Джордж шагнул вперед:
– Королева уснула. Она отдыхает и приказала всем вам отправляться по постелям. Новости о ее состоянии услышите утром.
– Она потеряла ребенка? – спрашивали Джорджа, а смотрели на меня.
– Откуда мне знать?
Послышался недовольный, недоверчивый шепот.
– Наверное, он умер, – сказал кто-то. – Что с ней неладно, почему она не может родить королю сына?
– Пора отсюда выбираться, – предложил Уильям Джорджу. – Чем больше ты скажешь, тем хуже.
Муж с одной стороны, брат – с другой, мы протолкались через толпу придворных, спустились по лестнице в покои дяди Говарда. Слуга в темной ливрее молча впустил нас. Дядя сидит за массивным столом, заваленным бумагами, свеча бросает на стены желтые блики.
При виде нас он велел слуге помешать огонь в камине, зажечь еще свечей.
– Что скажете?
– Анна родила мертвого ребенка.
Кивнул, на мрачном лице не отразилось ничего.
– Но есть кое-что и похуже.
– Что?
– Младенец родился без кожи на спине и с непомерно большой головой. – Горло сжалось от отвращения, я крепче ухватилась за руку мужа. – Настоящее чудовище.
Он снова кивнул, будто услышал самые обычные, совершенно его не касающиеся новости.
Со сдавленным воплем Джордж ухватился за спинку стула. Дядя сделал вид, что ничего не замечает.
– Я пыталась остановить повитуху.
– Да?
– Она сказала, что ее нанял король.
– А!
– Я просила ее спрятать ребенка, предложила денег, но она возразила, что ее долг перед Девой Марией…
– Что?
– Охота на ведьм, – прошептала я.
Странное ощущение – пол начал уплывать у меня из-под ног, звуки в комнате отдалились. Уильям усадил меня в кресло, поднес к губам стакан вина. Джордж продолжал цепляться за спинку стула, его лицо еще белее моего.
Дядя даже не шевельнулся:
– Король нанял ее следить за Анной?
Я глотнула еще вина, кивнула:
– Анна в большой опасности.
Долгое молчание.
– В опасности? – Джордж смог наконец выпрямиться.
Дядя кивнул:
– Подозрительный муж – это всегда опасно, подозрительный король – еще опаснее.
– Она ни в чем не виновата! – твердо заявил Джордж.
Я взглянула на него краешком глаза – он пел ту же песню, что и Анна. И она клялась в своей невиновности, когда увидела чудовищного младенца, порожденного ее телом.
– Может, и так. – Дядя не стал спорить. – Но король думает иначе, значит ей конец.
– Как нам ее защитить?
– Знаешь, Джордж, – медленно произнес дядя, – в последний раз, когда мы с ней беседовали с глазу на глаз, она заявила, что я могу убираться на все четыре стороны. Будь я проклят, если она не сказала, что достигла всего собственными усилиями и ничем мне не обязана, она даже грозила мне тюрьмой.
– Она Говард! – Я отодвинула вино.
Он склонил голову:
– Была Говард.
– Это же Анна! – воскликнула я. – Мы жизнь положили, чтобы посадить ее на трон.
– А где благодарность? Насколько я помню, тебя отправили в изгнание, ты и вернулась только потому, что ей понадобились твои услуги. Она слова за меня не замолвила перед королем, даже наоборот. Тебе сестра благоволит, Джордж, но стал ли ты хоть на шиллинг богаче, с тех пор как она на троне? Она больше не просто любовница, а что от этого изменилось?
– При чем тут деньги, сейчас речь идет о жизни и смерти, – горячо возразил Джордж.
– Роди она сына, ее положение было бы неуязвимым.
– Это он не может зачать сына! – заорал Джордж. – Не мог с Екатериной, не может и с ней. Он почти бессилен! Вот почему она с ума сходила от страха…
Мертвая тишина.
– Бог тебя простит, Джордж, зачем ты подвергаешь нас всех опасности? – холодно произнес дядя. – Такие речи – государственная измена. Я ничего не слышал, ты ничего не говорил. Теперь уходите.
Уильям помог мне встать, мы втроем медленно вышли из комнаты. На пороге Джордж обернулся, хотел возразить, но дверь бесшумно закрылась у него перед носом, прежде чем он успел сказать хоть слово.
Анна проспала до полудня, у нее началась лихорадка. Я отправилась на поиски короля. Двор уже готовился к переезду в Гринвичский дворец, Генриху хотелось отдохнуть от суеты и суматохи, он играл в шары в парке. Вокруг фавориты, на первом месте, конечно, Сеймуры. Одно только радовало – Джордж тоже там, прямо рядом с королем, чему-то довольно улыбается, а дядюшка сидит на скамье для зрителей. Отец предложил королю пари на весьма выгодных условиях, Генрих поспешил его принять. Я подождала, пока игроки покатили последние шары, а отец протянул королю пригоршню золотых монет – никак не меньше двадцати. Только тогда подошла поближе, опустилась в реверансе.