Тот поморщился и кивнул Люцию:
— Долго будешь смотреть? Ваше добро, забирай!
— Не ебу вообще как, — честно признался Люций. Он сидел на корточках и смотрел на тьму, наклонив голову. — А как ты с ней вообще соединился?
— Даже вспоминать не хочу, — Демон так отчетливо содрогнулся, что клубок тьмы подпрыгнул.
Мне как-то стало нехорошо. Дурные предчувствия.
— А как ты ее вынес?
— В жопу засунул!
— Реально?
— Шучу.
— Надеюсь. Я теперь это себе не возьму.
— Значит засовывай в нее.
— Эй, вообще-то я тут! — напомнила я немного о себе. Но они меня проигнорировали. — Что это за хрень вообще?
— Наша с тобой третья половина, — не оборачиваясь, бросил Люций.
— Третьих половин не бывает, это грамматически некорректно, — заметила я и посмотрела в небо. На выцветшей белизне ярко сияло солнце, и мне уже становилось нехорошо под его жаром.
— Хорош выебываться, — как-то устало сказал Люций.
— Ты говорил про вампиров, людей и животных, на которых распались существа из легенды. А это тогда что?
— Это часть, которая не осилила стать даже животным.
— Если бы вы трое составляли одно существо, вы бы уже слились, — встрял Демон.
— Не факт, — Люций выпрямился. Не знаю, что ему помогала, какая вампирская регенерация, но его белая кожа под тропическим солнцем даже не покраснела.
В отличие от моей.
Я посмотрела на Люция с немым ожиданием. Телепатии больше не было, но мое лицо, видимо, оказалось достаточно выразительным. Он отвел волосы от лица и раздраженно зыркнул на меня, а потом вызверился:
— Ну откуда мне, блять, знать! Я каждый день соединяю осколки высших сущностей?!
— Я вот не подозревала, что каждый день трахаюсь с самым древним существом на земле! Всякое бывает! — вызверилась я в ответ.
Он уставился на меня яростным взглядом и растянул губы в злобной ухмылке, показывая клыки. Где логика? После того, что между нами было, меня уже не пугал этот вид. Вообще меня мало что пугало теперь. Даже забавно.
— Давай засунем в нее, — подал голос Демон.
Он все так же с отвращением смотрел на черную бурлящую массу у себя на груди. Видимо, процесс засовывания все-таки был малоприятным.
— Надо вскрыть…
— Чем?
— Смерть плюс наслаждение.
— Подрочить ей прямо тут и воткнуть нож в горло?
Меня начинали бесить эти двое. Неимоверно бесить. Я скучала по Люцию, я хотела его себе, но я не хотела, чтобы он пришел и общался со своим старым приятелем обо мне так, словно я была… ничем. Вещью.
— Я вот так и сливался. Боль и удовольствие.
— Блять.
Люций вздохнул и подошел ко мне.
— Ты мне доверяешь?
Вот это вопрос тысячелетия. Я ему доверяю?!
— А мы не можем ее потаскать просто так? — жалобно спросила я. Не очень хотелось думать о том, доверяю ли я Люцию.
— В ведерочке? — фыркнул Демон.
Темное облако заколебалось. Он подул на него, и оно отпрянуло как кошка. Почему оно не могло воплотиться в кошку? Всем было бы проще.
— А как искать следующую часть? — спросила я, чтобы немного оттянуть момент «вскрытия».
— Потом, — твердо сказал Люций.
— Я не дам запихивать в себя всякую дрянь, — я попыталась протестовать, хотя уже заранее с тоской понимала, что здесь мне вряд ли дадут право голоса.
— А с Люцем трахалась, — съехидничал Демон.
— И с тобой тоже трахалась, — невозмутимо отозвался Люций.
— Мне жарко и я сгорю на солнце, — я решила прервать обсуждение моего морального облика.
— На солнце сгорают только вампиры.
— Давно бы сгорели, твари, — не удержалась, каюсь.
— Иди ко мне.
Люций сказал это тихо и серьезно.
Нет ничего более сексуального, чем эти слова. От мужчины, которого я захотела себе с первого взгляда. От безупречного идеального для меня мужчины, самого красивого, самого безумного — до боли. От мужчины, который причинил мне невероятно много боли и столь же невероятно много наслаждения. Который предавал меня столько раз и обманывал столько раз — и обманул и предал в главном. Когда умер, и когда проник в меня и когда воскрес.
Но эти слова. Они круче любых признаний в любви и любого секса.
Иди ко мне — как прими меня, будь моей, я буду твоим. Они вызывают желание и трепет на всех уровнях.
И оставляют мне шанс на выбор.
Хотя я его давно уже сделала.
Люций притянул меня к себе за руку, жестко зафиксировал ладонью шею и наклонился к углублению между ключицами.
Я вообще-то рассчитывала на поцелуй.
И объяснение! Поэтому сделала самую ужасную в мире вещь — оттолкнула Люция:
— Стоп, стоп, Я должна понять. Вы сейчас запихнете в меня кусок личности всемогущего существа, частью которого являемся мы с тобой. Допустим, я поняла, почему не в тебя.
Люций оскалился. При взгляде на остро-кинжальные зубы захотелось ощутить их в себе. Если я опущу взгляд на его член, я захочу того же. Я все время хочу его в себе, и хотела его в себе, даже когда он был буквально во мне. Что же будет с этой тьмой?
— Но чем я стану?
— Не ебу, — снова искренне сказал Люций. — Не человеком.
— А если бы я была вампиром, и ты бы еще в плюс засунул эту штуку, я бы стала еще более крутым вампиром?
— Она всегда столько болтает? — откуда-то из чаши поинтересовался Демон.
— Когда трахаешь — затыкается, — проинформировал его Люций.
Они меня бесили.
Люцию, кажется, все это надоело. Вообще не слушая больше вопросов, он сжал мою шею, сверкнул клыками и воткнул их в кожу, в ту самую ямку у горла, перекрывая мне дыхание, взрезая кровоток и снова причиняя боль, сменившуюся наслаждением, когда кровь начала вытекать. Как давно я этого не чувствовала… Ноги подкосились, и Люций был вынужден присесть, держа меня на коленях. Светлые волосы колыхались возле моего лица, и я все силилась поднять руку, чтобы пропустить пряди между пальцами и вновь почувствовать себя рядом с ним… С моим невозможным мучителем. Живым.
— Забери уже эту дрянь, — сломал весь кайф недовольный голос Демона. — Ты там жрешь или ритуал проводишь, я не понял?
Люций пошевелился, я повернула голову и затуманенным взглядом увидела, как клубящаяся тьма поползла по его руке прямо ко мне. Она накрыла нас грозовым облаком, слегка душным и махнущим тьмой, как Демон. А потом Люций сжал мое горло чуть сильнее, и тьмой стало все вокруг.
Тьмой, болью, удовольствием и мной.
2.0 Быть темной богиней
— Люций, иди нахуй, я не буду трахаться с Демоном.
— Даже втроем?
— Нет.
Мы поселились в маленькой гостинице в Пномпене, столице Камбоджи. Люций рвался в соседний Таиланд, но я подозревала, что не за цивилизацией, а за разнообразным сексом. А мне было интересно посмотреть на храмы, на знаменитое озеро-город Тонлесап, вообще оглядеться, раз уж занесло на другой конец мира.
Кондиционеры тут работали по большим праздникам, так что от жары спасал только лениво кружащийся огромный потолочный вентилятор. Я собирала рюкзак, пытаясь понять, все ли нужное взяла с собой, и время от времени поглядывала наверх. Почему-то казалось, что сейчас эта махина сорвется и порежет нас на аккуратные ломтики.
Так, крем от загара, вода, шляпа, телефон, деньги… Даже знать не хочу, как и у кого Люций добыл кредитки. Имена на них были европейские, и мне стало немножко жалко бедняг-туристов. С другой стороны, если они остались живы, то пусть вознесут хвалы своим богам. Это же Люций, он больной.
— Ну почему? — Люций как обычно сибаритствовал среди смятых простыней. Пришел он уже под утро, сытый, довольный, с кредитками, шмотками и телефонами. Демон же до сих пор не вернулся. Не знаю, где его носило, мне было неинтересно.
— Отвянь, — буркнула я. Как настоящий мужчина, Люций во время разграбления магазина начисто забыл о том, что женщины носят белье. Теперь у меня были варианты — идти в футболке и штанах на голое тело или свернуть по дороге на легкий шопинг. На шопинг не хотелось, но белая ткань как-то уж слишком просвечивала.
— Раньше ты употребляла слова вроде «архетип» и «рефлексия». Это ты без меня так скатилась?
— Наоборот, с тобой!
Я тяжело вздохнула и посмотрела на него. Было в этом что-то будоражаще-порочное: обнаженный блондин с черными среди белых смятых простыней — если не вспоминать, что измяла их я лично в одиночестве, корчась тут ночью.
— Понимаешь, ты для меня символ абсолютной романтической любви. А Демон что? Он выглядит вообще как подросток. Я похожа на педофилку?
— Я не могу быть символом, я вообще часть тебя, фактически ты.
— Ну раз ты это я, то сам с ним и трахайся, — подытожила я.
— Мне не нравится, что ты перестала меня бояться, — с ленивой угрозой протянул Люций.
Я обернулась и встретилась с прищуренными черными глазами, в которых плескалась тьма. Да, перестала.
— Я не для того стала темной богиней или как ты меня там назвал, — вздохнула я. — Чтобы тебя бояться. Раньше надо было думать. До того, как вы запихивали в меня эту темную сущность.
— Я назвал тебя темной стороной вампира, понятия не имею, откуда ты взяла богиню.
— Из вашей с Демоном ругани по поводу меня. То есть, когда я обрела темные дары, которые раньше полагались только вампирам, какую-то разновидность бессмертия и при этом не заполучила жажду крови — это не богиня, это хрень какая-то?
Он пожал плечами и взял стакан сока из сахарного тростника с тумбочки. Это было такое развлечение для туристов — сначала смотреть, как его выжимают, а потом пробовать и понимать, что это просто вода с сахаром. Но Люций утверждал, что для понимания оттенков вкуса надо любить кровь. Кровь я не полюбила. Но что-то определенно изменилось, только я пока не могла понять, что.
Я села на край постели, но этого показалось недостаточно, и я подползла на коленях к нему поближе:
— Помнишь, ты мне говорил когда-то, что я самая обычная тыква. Ничем не особенная. Просто попалась по пути. А потом внезапно оказалось, что я твоя половина.