— Что ты с ним сделал бы? — щурится Люций, лениво дотягиваясь, чтобы пнуть Демона на другом конце кровати.
— Оторвал бы голову, — не задумываясь, говорит тот. — Нет, слишком быстро… Наслал бы поедателей плоти и все время, пока они жрут, рассказывал бы, какой он ублюдок. И отрезал бы пальцы… И… Нет. Пожалуй, не так, — Демон прерывает сам себя и хмурится. — Нет, сначала я его достаточно долго подержал висящим на уровне седьмого этажа…
Я оглядываюсь на Люция и улыбаюсь.
Он смотрит на меня — ну да. Мы друг друга поняли.
— Вот-вот, братец, — говорит он Демону. — Вот-вот…
— То есть, ты просто не смог выбрать, да? Что же ты предлагаешь?
— А ты подумай.
Демон смотрит на него пристально и пугающе. Все еще как на врага. А потом поворачивается ко мне и только роняет:
— Алин?
— Именно, — с довольным видом откидывается на подушки Люций и запускает пальцы мне в волосы. С некоторых пор он полюбил ими играть не меньше, чем я — его. Может, у меня и подхватил через нашу странную связь.
— Алин, хочу ли я уничтожить твоего бывшего бойфренда? Оторвать голову? Окунуть в кислоту? Выкинуть с седьмого этажа? — Демон делает такие паузы, словно предлагает мне отметить галочкой самые интересные пункты.
Я смотрю на Люция. Потом на Демона. На темного и жаркого Демона, от взгляда на которого у меня что-то сжимается внизу живота. Но спать я с ним больше не буду. Хватит разврата.
И вспоминаю.
Вспоминаю Андрея.
Хотела бы я, чтобы он умер максимально чудовищным образом? Так, как могла умереть я? Или так, как мог бы придумать Демон? Или лучше — Люций.
Хах.
И по моей улыбке Люций понимает ответ.
Мы все-таки одно целое.
— Хорошо, — Демон почти смирился. — А что насчет той девки? С которой он пришел?
— Подвесил вниз головой и заставил вытечь всю кровь по капле, — деловито отчитался Люций. — Заняло неделю.
Демон кивает. Он удовлетворен.
А я? В первый раз слышу, что Люцию все-таки было не все равно. Что он сначала отомстил, а потом пришел меня спасать. Забавно.
Я думаю, что должна бы испытывать злорадство.
Но нет.
Или, может быть, ужас?
Тоже нет.
Было ли такое решение справедливым? Ведь та подружка Андрея ничего плохого не сделала. Даже не знала, наверное, что между нами что-то было.
Ни разу не справедливо.
Но именно такой вариант мести устраивает меня больше всего.
Медленная страшная смерть для нее.
И жизнь — обычная жизнь, что хуже любой смерти — для него.
В конце концов, если я передумаю, я всегда могу оторвать ему голову. Самостоятельно.
И Люций выбрал это, потому что был уверен, что я бы выбрала так.
Не зря он угрожал мне как самой страшной карой — возвращением в обычную жизнь.
2.12 Это было сладко
Демону надоело смотреть, как мы с Люцием пожираем друг друга глазами, не обмениваясь мыслями, но, кажется, обмениваясь чем-то большим. По-настоящему, без читерского чтения эмоций, понимаем друг друга с полувзгляда. И сейчас в наших взглядах много… напряжения.
— Питайся, — бросил он Люцию. — Или питайтесь. Хер вас, извращенцев, теперь знает. А я пойду таек пожру.
Он одним прыжком оказался у двери, и я невольно отвлеклась даже от черноты в глазах своего вампира, чтобы полюбоваться гибким смуглым телом, движущимся с грацией, недоступной даже кошкам. Вампиры все-таки охренительно красивы, красивее любого живого существа на свете.
Сзади меня раздалось рычание, Демон заржал и хлопнул дверью, скрываясь в соседнем номере.
А меня развернули, уложили на спину и нависли сверху, щекоча кончиками белоснежных волос соски, которые моментально затвердели.
— Что, будешь меня кусать? — с надеждой спросила я. — Кровь с тьмой пополам. Твой любимый коктейль.
— Буду тебя ебать. — Люций как обычно. — У меня есть много других любимых частей твоего тела.
Мне кажется, или это натурально признание в любви?
— Ты еще не утомился? Вы с Демоном потратили изрядно сил сегодня, — сочувственно спросила я.
Вместо ответа Люций качнулся, развел коленом мои ноги и уперся уже привычно холодным членом мне в промежность. Стоящим, разумеется. Довольно твердым, и…
Мне неожиданно захотелось, чтобы он вошел, хотя я была уверена, что после адской групповухи я еще долго никого не возжелаю.
Но это Люций. Мой совершенный и прекрасный любовник.
Тот, чьи поцелуи заставляют меня умирать от желания ощутить его в себе в любом месте и в любое время. С самой первой встречи. Ну или со второй. Хотя технически — все-таки с третьей.
— Ты правда хотел отомстить за меня? — шепотом спросила я его прямо в губы, приподнимаясь, чтобы прикоснуться кожей к коже.
И почувствовала острые клыки, скользящие по моим губам. Сначала просто надавливая, потом позволяя языку пройтись перед ними, делая губы влажными, а потом — он резко прикусил нижнюю губу, быстро, остро, моментально слизнув каплю крови, выступившую из раны.
— Любишь задавать тупые вопросы? — прошипел Люций. — Тогда я действительно сначала поем. Когда я голоден, они меня чудовищно выводят.
Он всегда вел себя как безумный подросток, но когда он был сильнее, это чертовски пугало, а сейчас умиляет.
Хотя он все еще сильнее, как мы выяснили.
Но я уже могу сопротивляться. Просто не хочу.
Я потянулась, приподнялась и открыла ему свою шею.
— Пей.
— Когда ты не сопротивляешься, не так интересно, — проворчал он.
— Люций, не играй с едой.
— Я с ней не играю, я ее… — он без всякой подготовки вонзил клыки в сонную артерию и одновременно свой член в мое лоно. — …ебу.
Острота страха от его укусов и секса проходила, всепоглощающее наслаждение от вампирской наркоты при укусе было уже привычным, нереальность происходящего — мужчина моей мечты, идеальный и прекрасный, хочет меня, трахает меня, проводит со мной каждый день и час — тоже тускнела.
И на первый план выходили настоящие, реальные ощущения от холодной твердой плоти во мне, от острых зубов в пульсирующей горячей артерии, от жестокости и любви, смешанных в равных пропорциях между этими крайними точками. Которые сами по себе — и жестокость, и любовь.
Я выдохнула, пытаясь вновь запустить ход сердца и работу легких, замерших в тот момент, когда сладкая горечь разлилась по венам, погружая меня в неизбежную эйфорию после укуса. И мое дыхание стало облаком тьмы.
Оно окутало нас, вновь перемешивая эмоции и чувства, и Люций, не теряя времени, вонзил клыки еще глубже — кажется, он любил в этом коктейле чуть больше боли, чем я. Возможно, лет через тысячу, я бы тоже пресытилась простыми удовольствиями и хотела бы горечи и боли больше, чем сладости и счастья, но не сейчас. Еще нет.
— А придется… — прошептал он мне на ухо. — Все-таки я пока главный.
Его когти проскользнули по моей щеке, едва задев ее, лишь царапнув. Но уже на груди, он надавил чуть сильнее, и кожа разошлась, выпуская череду алых капель.
Боль была поверхностной, легкой, и Люций с легкостью высасывал ее вместе с порциями моей крови.
Ему этого было мало.
Он опустил пальцы в самый низ живота, туда, где кожа нежная, а чувствительность не хуже, чем на груди. И стремительным движением прочертил три глубокие полосы, моментально заполнившиеся кровью. Она разлилась по коже, испачкала и его тело тоже. А пульсирующая боль от ран вплелась в ту симфонию чувств, которой он дирижировал, подбирая себе новые оттенки наслаждений.
Боль стала доминантой, позволяя удовольствию появляться лишь сполохами, когда Люций вынимал и погружал клыки в артерию. Клубящаяся тьма обвивала наши руки и ноги, заставляла электричество танцевать на коже и колоться крошечными разрядами в момент прикосновений.
Мне нравилось. И не нравилось.
И бесило.
Меня бесило, что эта тварь снова использует меня как инструмент для своих развлечений.
И если раньше я могла только пищать и пытаться получать удовольствие, то сегодня я поняла, что это время прошло.
Я глубоко вдохнула, втягивая облако тьмы обратно в себя, выгнула спину, уперлась ногами и в тот момент, когда член Люция почти до конца выскользнул из меня, я зашипела — как вампир! — и сбросила его с себя.
Последние остатки связи между нами передали мне его изумление и стылое одиночество, резко сменившее горячечную боль-удовольствие, и тут же я осталась наедине с ранами на коже. А выражение изумления на лице Люция постепенно менялось на ярость.
Отлично!
Надо же научиться пользоваться своей новой силой. Не зря же я трахалась сразу с двумя вампирами, я теперь знаю кун-фу!
Или тьма внутри меня знает кун-фу, потому что я даже не успела толком подумать, что я хочу, а она уже прилила к коже изнутри и сделала ее прочной и горячей. Поэтому выпущенные когти Люция, который бросился на меня так быстро, что я, даже прокачанная вот этим всем, не отследила, скользнули, не процарапав ее.
Очень хотелось сказать тьме спасибо, но я решила пока подождать. Меня ждала драка!
Я не смогла придумать достойную альтернативу вампирским когтям, и подумала, что и мне они не помешают — когти тут же выдвинулись из пальцев. Но не просто острые звериные, как у Люция, а трехгранные лезвия, острые и опасные — раны от них долго не закрываются. Самое то против бешеной вампирской регенерации.
Недолго думая, я просто воткнула все пять этих клинков на правой руке в грудь Люцию. Туда, где должно быть сердце. У меня не очень хорошо с анатомией, так что я не боялась его случайно прибить. Поди его прибей еще. Но некоторый холодок опасности он должен был ощутить.
— Сссссссука! — выплюнул он.
Ощутил.
Он больше не мог меня поранить, но он все еще был сильным, очень сильным вампиром, поэтому скользнул змеей мне за спину, в духе Демона обвил меня руками и попытался заломить локти назад, чтобы вывернуть плечевые суставы. Теперь и его кровь, хлеставшая из ран на груди, смешалась с моей, и захват толком не получился, потому что кожа скользила по коже. Но получилось перехватить локтем мое горло и откинуть мою голову назад. Он навис сверху, спутанные светлые волосы испачкались в крови.