Ладно.
Склонна.
Но только в одном-единственном исполнении.
Мы получаем наши посадочные талоны и продолжение шоу ждет на паспортном контроле. Люцию приходится снять темные очки, и его сияющие чернотой глаза напрочь замораживают пограничника.
— Кажется, этот победил, — дергает его Демон, который стоит в очереди перед добропорядочным отцом семейства из замотанной жены и трех сыновей разных возрастов. Загоревший до красноты мужик стискивает кулаки, и из его ноздрей чуть не идет дым, когда он смотрит на Демона. Ей-богу, я не понимаю, что его не устраивает. В принципе, в своей голове его можно отнести к трудным подросткам и легко закрыть тему. Вон Люций куда более выразительный нетрадиционал.
Но нет. Мужик косится на охрану, Люций косится на охрану, Демон выщелкивает когти и проводит по одному из них кончиком языка.
— Если ты его убьешь прямо здесь, нас запалит какой-нибудь прайд, — негромко предостерегает Люций.
Охрана, кстати, тоже начинает нервничать и поглядывать на нас.
— А как же награда победителю? — обиженно интересуется Демон.
— Можешь потом его найти, — равнодушно отворачивается Люций. Ясно, что никто никого убивать не будет.
Вся очередь и пограничники выслушивают их диалог с интересом первых российских зрителей «Рабыни Изауры».
Мне из-за них чуть не забывают поставить штамп.
А я-то думала, что наше путешествие с Чезаре было балаганом!
Пока мы с Люцием спорим в дьюти-фри, нужна ли нам бутылка грушевой настойки — он хочет попробовать мою кровь с ней, я терпеть не могу груши — Демон куда-то исчезает. Не то чтобы я за него волновалась, но хочется быть уверенной, что мы все втроем попадем в Москву. Поэтому я ищу его и обнаруживаю в закутке для швабр, где он невозмутимо стоит, прислонившись к стене, а на коленях перед ним с его членом во рту — жена того мужика с паспортного контроля.
— Это не считается, — быстро говорит Демон. — Просто познакомить бедняжку с настоящим сексом — лучшее наказание для мудака.
— Не считается за что? — уточняю я.
— За измену.
— Бля, мне, что ли?! Да делай, что хочешь! — я закрываю дверь и возвращаюсь к прекрасному своему вампиру и уже откупоренной настойке. Чувствую себя немного уткой, которую готовят стать фуа-гра, но пью. Настойка вкусная, а сладкие укусы Люция — волшебные и возбуждающие. Но в чулан для швабр я не хочу, трахаться в самолете моветон, а до капсульной гостиницы мы уже не успеем. И мы просто смотрим друг другу в глаза, мысленно представляя, что бы сделали, если бы…
— Да какого хуя! — сообщает окружающим Люций, опрокидывая меня прямо на сиденья в зале ожидания и расстегивая мои джинсы. — Я им потом память сотру, — это уже мне.
Быстрый жадный жаркий секс под шокированными взглядами пяти десятков человек, которые потом никогда не вспомнят, что видели вас — считается ли это сексом на публике? Если их память не сохранит эту историю — кто скажет, была ли она вообще?
Мы сплетаемся в неразделимый узел на одном кресле в бизнес-классе «Боинга», а оставшийся на другом ряду Демон методично напивается то шампанским, то кровью стюардессы, приносящей шампанское.
А потом мы прибываем в Москву.
3.2 Вампиры тоже сходят с ума
Забавно заселяться с двумя вампирами в съемную квартиру в пятиэтажке.
Логично, но забавно.
Ко мне домой возвращаться вряд ли стоило, если я не хотела снова пообщаться с Эшем.
Ни один прайд нас бы не принял — особенно меня. И это тоже было опасно.
Все крупные гостиницы слишком на виду. А маленькие и никому не нужные — еще хуже, чем съемные квартиры.
Поэтому вышло, как вышло.
Крошечная трешка в хрущевке: совмещенный санузел, кухня пять метров, отстающие от стен обои, щелястые окна. Спасибо хозяевам за новую икеевскую кровать, конечно.
Демон наотрез отказался спать на раскладном диване, и мы спали все втроем, как котята в корзинке. Ужасный разврат, конечно, что бы сказала моя мама, если бы узнала, что я сплю сразу с двумя мужчинами?
Сплю в буквальном смысле, но в фигуральном тоже было. Демон, кстати, не терял надежды повторить, но его намеки и наши отмазки постепенно превратились в привычную игру по знакомым правилам.
Я готовила себе на газовой плите. В основном, что попроще — макароны с сосисками. Люций дразнил меня и утверждал, что тьма внутри может обеспечить меня более интересной едой, чем эта. Все варианты пропитания тьмы, которые приходили мне в голову, заставляли испытывать хтонический ужас.
Я лучше макароны.
Мир будто вернулся на круги своя.
В привычную обыденную колею довампирской эпохи.
Как будто я просто нашла нового бойфренда и теперь живу у него. Просыпаюсь по утрам, чищу зубы, завтракаю, читаю новости в интернете, гуляю по малознакомому району, захожу в «Пятерочку» за продуктами, после еды мою посуду, вечером чинно ложусь спать.
Слава богам, хоть на работу не нужно ходить.
А у «бойфренда» работа вечерняя — Люций выходил на охоту после полуночи. Никого не убивал, отпивал у всех потихоньку, чтобы не светиться.
Что ел Демон, мне было неведомо.
— Я думал, мы вернемся в Москву, и я пойму, где искать мою половину, — сказал он однажды вечером после трех дней тоскливого молчания. — Но у меня совершенно никаких идей.
Люций как раз одевался, чтобы пойти поохотиться.
В последнее время он предпочитал имидж опасного ночного убийцы, скрывающегося в тенях, поэтому собирал светлые волосы в модную хипстерскую гульку на макушке, натягивал черную водолазку и черные джинсы и заодно страдал, что еще недостаточно тепло, чтобы ходить босиком, а в ботинках он не может быть безупречно бесшумным.
Нет, он мог и зимой босиком, но это было неэстетично, не модно и ломало бы ему весь кайф. В такие моменты я всерьез сомневалась, что мы таки одно целое — шмотки меня заботили мало.
— Если ты такой нытик, то и твоя половина наверняка где-то сидит и ноет, — оскалился Люций. — Так ты ее и узнаешь.
— А ты, получается, у нас истеричка, которая режет вены из-за мужиков? — огрызнулся Демон.
Я на его наезд даже среагировать не успела, а Люций уже выпустил когти и прямо в узком коридоре хрущевки два слишком быстрых и сильных вампира попытались располосовать друг друга на ленточки.
Победил Люций — Демон стирал сочающуюся черную кровь с щеки.
— Я могла бы сама за себя постоять! — возмутилась я. — Вечно ты забираешь себе самое вкусное.
— Да ну нахуй, ты ж его убьешь, — отозвался Люций. — А я уже привык, что он тут шляется.
Тот день снова ничем не кончился. Мы как будто решили жить как добропорядочная семья, слава богу, только телевизор не смотрели и то потому, что пока я шлялась по вампирским магическим местам, Москва перешла на цифровое вещание, и хозяйский телек показывал только «снег».
Не знаю, почему ничего не делал Люций.
Демон, кажется, впал в депрессию.
А у меня однажды случилась паническая атака.
Я проснулась среди ночи от какого-то мутного, мгновенно забытого кошмара — и попала в кошмар наяву.
Потрескавшийся потолок, пододеяльник в цветочек, оранжевый фонарь за окном — мне вдруг показалось, что никаких вампиров не существует. И не существовало никогда.
Мне все приснилось.
Сексуальный блондин с острыми ключицами, дерзкий брюнет с кожаными браслетами на запястьях, погони, убийства, кровь… Яркий и долгий сон с восхитительными эротическими вставками.
Очень жаль, что я проснулась. Но до будильника еще несколько часов, можно повернуться на другой бок и доспать.
Вот в этом месте у меня заледенела кровь.
Потому что в эту конкретную секунду, растянувшуюся в бесконечность, где пульс взвинтился до миллиона ударов в минуту, я не была уверена в том, что отличаю реальность, сон и вымысел.
Я смотрела на потолок, где в отсветах фонаря качались тени ветвей, и больше всего на свете боялась повернуть голову и не увидеть на соседней подушке никого.
Или увидеть стриженную — самая скучная в мире прическа — голову обычного мужчины, с которым я, должно быть, живу вместе.
— Блять, да что там у тебя?! — такое родное злобное шипение прервало мою бесконечную секунду, и Люций навис надо мной, щекоча нежную кожу на груди кончиками волос. Я его разбудила своим страхом? Он его почувствовал?
Я бы не удивилась, узнав, что все это время орала.
— Мне показалось, что тебя никогда не было… — севшим голосом пробормотала я. — И вообще ничего не было.
— Смотри-ка, а поначалу была рада сдохнуть, лишь бы от меня избавиться, — он лизнул кончиком языка мою шею. Острые клыки скользнули по ней, оставляя тонкие царапины.
Я откинула одеяло и выгнулась, стараясь соприкоснуться кожей к коже. Спальная футболка ужасно мешала, и я быстро стянула ее через голову.
— Эй, вы там трахаться собрались? — проснулся Демон на другом конце кровати.
Боги, как я была ему рада!
И откликнувшейся на внутренней зов тьме, просочившейся сквозь кожу, чтобы окутать нас с Люцием, скрывая от глаз Демона и вновь переплетая наши чувства.
Я обвила Люция руками и ногами и попросила:
— Трахни меня.
— Ты меня сегодня радуешь. Стоило дрессировать, чтобы получить наконец отменный результат.
Он накрыл меня своим телом, твердым и холодным, привычным, восхитительным, моим. Холодная кожа скользнула по горячей, ледяное дыхание смешалось с теплым, языки сплелись, закручивая торнадо из вздохов, вызывая судорожную дрожь.
Тьма покалывала кожу электрическими разрядами, мы пытались сплестись еще туже и плотнее, сцепляя пальцы в замки, обвиваясь друг вокруг друга. Кажется, нам было даже необязательно собственно трахаться, важнее было соприкоснуться как можно большей площадью тела, и только поэтому, только потому, что можно было сделать еще и внутри, Люций проник в меня, я приняла его — или наоборот.
Время извращений прошло — может, навсегда? Но сейчас важнее всего было быть вместе, как можно ближе, как можно сильнее, не разделяться, не покидать, смотреть в черные-серые-черные-серые-черные глаза, чувствуя, как душа — наша общая душа — переливается туда-обратно, пока тела словно пытаются впитать друг друга. Если бы мы могли соединиться сразу всей кожей, мы бы замерли так навсегда, но в попытках найти как можно больше точек соприкосновения, мы бились в ритме моря, волей-неволей возгоняя ощущения к высшей точке, достигнув которой, мы рассыпались на осколки.