— Как это? — озадачилась я. — Какой-то темный дар?
— Нет, обычное внушение. Иди сюда, соси тут. В данном случае лижи.
— Секс еще не равно любовь.
— Да брось. Всем все равно. Если твой возлюбленный заботится о тебе, все время рядом и с энтузиазмом занимается с тобой сексом, ты и не задумаешься никогда, что это добрый эльф Люций три секунды посмотрел ему в глаза.
— Эльф?
Люций повернул голову, демонстрируя надетые на уши серебряные каффы, изображающие вытянутые эльфийские ушки. Не знаю, у какой из девушек он их спер, но ему шло.
— То есть, это мы тоже могем. Хорошо, — я успокоилась. — А она не будет слишком рефлексировать, что любовь ненастоящая?
— После того, как я выпила отбеливатель, когда он меня бросил? — вдруг повернулась ко мне девушка.
А мы-то, твари, забыли, что там живые люди и привыкли, что они нас игнорируют.
— Ну одно дело жажда мести и реванша, а другое — прожить всю жизнь и не запариться ни разу тем, что он «не сам».
Она так горько усмехнулась, что я моментально отъебалась от человека и даже не стала размышлять, прав ли Люций. Логика подсказывала, что он будет для меня прав в любом случае.
Незаметно испарившийся Демон появился в дверях и махнул рукой:
— К роялю, господа!
Я покосилась на Люция. Никакая история про бессмертных не обходится без демонстрации умения виртуозно играть. Наша, кстати, тоже не обошлась. Если тут стоит рояль, значит, он должен выстрелить?
— Пусть Демон играет, — буркнул тот.
— Умею только Лунную сонату, — отозвался Демон.
У рояля нас уже ждал сводный хор девочек-суицидниц. Десятка два от восемнадцати до двадцати пяти. Младше не было, потому что больница для взрослых, старше — видимо, не попадали во вкусы Демона.
Впрочем… Одна была. Не слишком красивая — хотя кто тут может похвастаться? — женщина лет сорока с очень усталым лицом.
Я повернулась к Демону с вопросом на кончике языка, но он жестом утихомирил не только меня, но и болтающий свой гарем.
— Я тут всем задал вопрос, на что вы готовы ради исполнения мечты. Надеюсь, все хорошо подумали. Потому что требование только одно…
С интересом слушала даже я. Хотя теперь я могла организовать самой себе абсолютно любую мечту.
— Я планирую оргию. Дня три, не больше. Старый добрый разврат, вино и прочие развлечения. Участвуете добровольно и с песней — получаете клыки, бессмертие, жажду и все, что похоже на вашу мечту. Как идея?
— Все понимаю, — пробормотала я Люцию. — Но вот эта сорокалетняя куда?
— Ты бы знала, дорогая, что она мне пообещала! — зажмурился слишком уж любопытный Демон. — Кстати, тебя вычеркиваем? Люций уже согласился.
— Чтоооооо? — я обернулась к нему.
Тот пожал плечами:
— Перед окончательным слиянием, как перед браком, нужен мальчишник.
— Тогда я тоже участвую!
— Пиздец, — прокомментировал Люций.
— Пиздец, — согласился Демон.
— Стоп! — дошло до меня. — Вы планируете выпустить на Москву несколько десятков свежих вампирш?!
— Правда весело? — ухмыльнулся Демон. — Ладно, поехали. Сначала метка, потом оргия. Девочки, в очередь! Люц, помогай, один я кончусь!
3.4 Оргия пошла не так — 1
Наблюдать как два вампира конвейерным методом превращают десятки женщин в вампирш — так себе развлечение. Острота первых секунд, когда они раскрываются своей темной стороне, сначала отдают всю власть над собой вампиру, подчиняются и отрекаются от себя, а потом — умирают, постепенно перерождается в легкое отвращение. Словно секс превращают в порно. В съемки порно. В кастинг для съемок порно.
Я даже ревновать не могу, глядя как Люций забирает себе души этих женщин, превращает их в своих рабынь, в свою собственность. А потом выпускает — и перед мгновениями свободы между ними искрится настоящая любовь.
Сначала это больно. На пятой по счету стало все равно.
Как маленькая девочка, невовремя увидевшая фильм про рождение ребенка, я клянусь себе никогда-никогда не делать никого вампиром. Если вдруг сама им стану. Это чересчур интимно, я не хочу себе такой связи.
Люций не стал ничего спрашивать, когда я устала и просто вышла из холла с мягкими креслами, где они занимались этим развратом. Там уже остро пахло кровью и страхом, запах которых еще более отвратителен, чем запах чужого секса.
Хорошо, что в этом дурдоме — когда-то он действительно был дурдомом, в прямом смысле, но Демон с Люцием с успехом превратили его в дурдом в смысле переносном — есть прекрасный парк с яблонями и фонтанами. Можно погулять, скоротать время до оргии. Как я в детстве в школьном лагере сбегала со всяких мероприятий с чтением стихов и постановкой сценок и пряталась в овражных кустах до начала дискотеки.
Здесь не было крапивы в два метра высотой и кустов с белыми ягодами, которые смешно чпокают, когда на них наступаешь. Местным психам предалагалось радоваться побеленным стволам развесистых старых яблонь. Наверняка за попытку забраться на них наказывали.
Просто это было первое, что мне захотелось сделать, настолько удобно выглядели развилки.
Я глубоко вдохнула холодный воздух. Тьма жгла мою кожу изнутри, поэтому я не мерзла, но этот порыв — убежать подальше, скрыться там, где холодно и пусто, он остался у меня из моей прежней, нормальной жизни. Если обидели — иди туда, где холодный ветер. Он высушит слезы и заморозит их прямо в глазах.
Кто сейчас может меня обидеть?
Но привычка доверять только холоду осталась.
Поэтому, когда на мой затылок ложатся ледяные пальцы и холодные губы накрывают мой рот — я счастливо выдыхаю.
Боль сильнее, когда она горяча. И более жестока, когда холодна. Я предпочту ледяное дыхание Люция. Мое вечное наказание холодом, которое я выбрала сама.
— Никуда тебе от меня не деться, — подтверждает мои мысли Люций.
— В принципе, почему нет? — возражаю я. — Уверена, где-нибудь в судебных залах есть местечко, куда ты не доберешься.
— Хочешь от меня избавиться? — он отступает на шаг назад.
В черно-белом мире зимнего сада он и сам был черно-белым.
— Это возможно? — с любопытством спрашиваю я.
— Ты настолько тупая, что веришь в возможность сбежать от самой себя?
— Допустим.
— Тогда ответ — нет!
И он в одно мгновение снова рядом со мной, длинные холодные пальцы скользят по моему лицу, пока черные глаза всматриваются в мои.
Люций силен — я чувствую это всей кожей, в которой растворена тьма. Он потратил много энергии, чтобы перевести девушек на следующий уровень метки, но потом — они отдали ему столько силы, сколько он захотел.
И у него не было ни одной причины беречь их.
— Демон нас заждался, — шепчет Люций, и его ледяное дыхание замораживает меня. От этого холода не поможет никакая защита тьмы. Он ведет губами по моему виску, и мне кажется, что изморозь рисует узоры на моей коже. Острый и быстрый укол клыков, крошечная капля крови чертит горячую дорожку по моей коже.
Падает на снег.
— Тогда идем? — предлагаю я.
3.4 Оргия пошла не так — 2
В комнате отдыха жарко, там пахнет сексом, вином и кровью.
Полуодетый Демон — его грудь облизывают сразу две будущие вампирши, между ног на коленях стоит еще одна и четвертую он тискает за грудь, одновременно целуясь с пятой — развалился на самом роскошном диване и вокруг него вьются те, кому не хватило места поближе. Остальные пьют вино, целуют друг друга, видимо, отчаявшись дождаться своей очереди, танцуют под медленную, завораживающую музыку.
— Ты чуть не опоздал, — говорю я Люцию, выпуская его руку. И девушки, у которых еще этим утром не было смысла в жизни, зато было очень много психотропных веществ в крови, утаскивают его с собой, как прибой уволакивает с собой все, что выбросил еще несколько секунд назад.
Москва будет безумно рада этим взбрендившим девицам, которые сейчас скидывают с себя одежду как вакханки, будто она им всю жизнь мешала, и вот наконец кто-то разрешил не таскать бессмысленные тряпки на себе.
По внешности и поведению легко понять, на ком метка Демона, а на ком Люция — их тянет к хозяевам. Но подопечные Люция не стесняются заниматься друг другом, пока их бог и господин занят. Помеченные же Демоном тянутся именно к нему, начиная сиять только после того, как он дотронется до них хотя бы случайно.
Но вскоре и они перекрещиваются друг с другом, свиваются в плотные клубки тел, облизывают, трогают, трутся, выгибаются — трепещут пальцы, как крылья бабочек, открываются влажные рты, текут молочными реками вагины.
Люций целует белокожую и рыжую девчонку, пока неловкую, но когда она станет вампиром — сведет с ума всех, кто окажется у нее на пути. Он не закрывает глаза, он смотрит при этом на меня. В черном взгляде кипит ночь и вызов. Сколько времени прошло с тех пор, как я плакала на полу гостиничного номера, пока он драл шлюху Жаннетт? Я, не глядя, притягиваю к себе узкобедрую смуглую девицу, успевшую раздеться целиком. Обвожу ее тело ладонями, накрываю плоскую грудь и пропускаю соски между пальцами.
Люций, не отрывая от меня глаз, давит рыжей на голову, заставляя ее встать на колени.
Она открывает свои розовые пухлые губы и обнимает ими его член.
Я улыбаюсь — вижу, милый, принимаю вызов — и поворачиваюсь к девушке рядом. Даже не вижу ее лица, мне все равно. Ее ноги раздвинуты — это все, что меня интересует. Женщина женщину поймет всегда. Через несколько минут она выгибается и кричит, царапая ногтями обивку дивана, а на лице Люция досада.
Он отталкивает ту, что ему отсасывает, и идет ко мне.
— А со мной так сможешь? — зло, сквозь зубы.
— Чтобы ты кричал? — ехидничаю я, вытирая пальцы о салфетку и отпивая вино из кстати подвернувшейся бутылки.
— Чтобы я забыл остальных.
— Нет, конечно. Ты сравнил мой опыт и свой! — в моем комплименте яд, и он его чувствует.
— У тебя есть преимущество. Я все равно выбрал тебя.
— Охуеть преимущество.