— Нам сюда? — спросила я, разглядывая резиновый коврик под ногами. Кажется, ему было больше лет, чем всему зданию.
— Сюда, но не прямо.
Люций небрежно пнул дверь соседской квартиры и она, даром что железная и двумя десятками штырей по всем сторонам, с легкостью распахнулась, впуская нас внутрь богато, но безвкусно обставленной квартиры. Я поторопилась вслед за ним пройти через гостиную на балкон — мимо хозяев, которые так и не отвлеклись от телевизора.
— Вить, холодно что-то… — сказала женщина, глядя пустыми глазами в экран.
— Зима ведь, дура! — ответил ей муж. Пальцы его елозили по кнопкам пульта, задевая то регулятор громкости, то яркости. Ни он, ни жена не реагировали на темнеющий, светлеющий, орущий и шепчущий телевизор.
Мы не вписывались в их представление о мире, поэтому нас просто проигнорировали.
На балконе Люций легко вспрыгнул на парапет и подал мне руку, мгновенно втащив на узкий, сантиметров десять, край. Я глянула вниз — закружилась голова.
Упасть отсюда — мгновенно лишиться шанса на всякое слияние со своим возлюбленным вампиром. Я только судорожно вцепилась в его пальцы.
Но не боялась.
С Люцием я перестала бояться смерти — куда обиднее было лишиться перспектив жизни с ним. Если бы он гарантировал, что найдет мое следующее воплощение раньше, чем я появлюсь на свет и собственноручно перережет мою пуповину, я бы шагнула с балкона с улыбкой. Просто ради интереса расти в его руках.
Но смерть? Смерть — это он. Чего его бояться?
Сквозь балконную дверь мы смотрели внутрь кватиры, где обитал наш четвертый осколок. Третья половина. Последняя недостающая часть.
Девушка с волосами мышиного цвета, запретенными в две косички. Худенькая, некрасивая. С прозрачными серыми глазами, не видевшими изначальную тьму даже в отражении. С небольшой грудью, торчком стоящей под тоненькой футболкой. Кроме нее и розовых трусов на ней были еще только толстые шерстяные носки. Она сидела на диване с книгой — бумажной книгой. Толстой, с пожелтевшими страницами. Рядом стояла чашка с чаем, а по соседству, прижимаясь толстым боком, спала дымчатая кошка с темными ушами.
Теплый свет торшера заключал их в магический круг, внутрь которого не могло проникнуть никакое зло.
Даже мы с Люцием. Но мы могли выманить ее оттуда.
Пока же тьма скрывала нас. Только кошка проснулась и посмотрела мне прямо в глаза, когда Люций толкнул запертую балконную дверь, входя в дом.
Ему не нужно было приглашение. Он пришел забрать свое.
И мое.
Занавески колыхнулись и затрепетали под ледяным ветром, которого девушка не ощущала. Моя тьма оградила ее от холода. Но тем страшнее было ей увидеть, как легкие полотнища ткани в полной тишине развеваются на невидимом ветру.
Она вскочила, отбрасывая книгу, и отпрыгнула в дальний угол комнаты.
Теплый круг света оказался пуст. Вот так просто.
Но нам было мало.
Люций побарабанил пальцами по стеклу и шепнул:
— Иди ко мне…
Он не применял никакой магии, не использовал вампирскую песнь. Он просто был самим собой. Я бы пришла.
Возможно, я бы пришла даже тогда, когда не знала о нем. Но тут точно не скажешь.
Девушка вжалась в угол, распахнутыми глазами глядя прямо между нами. Даже мне стало не по себе и я обернулась, проверяя, не прячется ли за нами настоящее чудовище.
Издевательский смешок Люция заставил меня взбеситься, а девушку — испугаться еще больше. Она метнулась в прихожую, распахнула дверь и выскочила как была — в футболке, трусах и шерстяных носках прямо на лестничную площадку. Кошка прыгнула ей на руки, вцепилась в плечи, полосуя футболку на ленточки и зашипела на невидимого Люция. Он показался ей страшнее меня?
Кошка знала, кто мы.
— Нет, нет… — прошелестел ледяной голос Люция. — Не уходи, вернись. Иди сюда. Иди ко мне…
Он точно не применял никакую магию, но девушка… Она была наша. Она была нами. Ей было страшно до обморока, я чувствовала, как разрывается ее сердце от ужаса.
Но так же как и я когда-то, она чувствовала, что если не пойдет сейчас, потеряет последний шанс узнать, что мир — куда более волшебное место, чем нам рассказывают. Поэтому она шла.
Сначала медленно, прижимая к себе кошку, но потом перешагнула порог квартиры будто нырнула в глубокую воду. Зажмурившись и распахнув глаза уже в комнате.
И вот теперь, когда страх в ее глазах уже сменился отчаянием — смелостью перед самой страшной вещью на свете, Люций может себе позволить появиться перед ней, раздвинув тьму как театральный занавес.
Она ахнула, выронив кошку, которая забилась под диван и зашипела оттуда, сверкая желтыми глазами. Но наша последняя часть уже не слышала ничего. И не видела.
Ничего, кроме сияющего во тьме вампира перед ней.
— Я ждала тебя… — выдохнула она. — Всю жизнь ждала!
Люций протянул ей руку, и она ухватилась за его ледяные пальцы так отчаянно, словно сам Спаситель пришел вытащить ее из ада.
— Они говорили, что я сумасшедшая, но я знала! — она захлебывалась словами, не обращая внимания на текущие по лицу слезы. Не думала, во что одета или как выглядит. Наверное, когда речь идет о самой твоей жизни, уже неважно, кто что подумает. — Моя жизнь не могла быть такой обычной! Я не могла стать такой же, как все! Я другая! Я не хочу замуж, детей, не хочу искать работу, нянчить внуков, стариться, лечить мужа от алкоголизма, бухать по пятницам, выбираться раз в год на две недели к морю, я другая! Другая! Забери меня!
— Мы все другие… — мягко улыбнулся Люций, притягивая ее к себе.
Она запрокинула голову, глядя в его черные, непроницаемые, уводящие во тьму глаза.
На мгновение мне показалось, что сейчас он ее поцелует.
Но я не испытала ни капли ревности.
Она была слишком похожа на меня. Те же самые слова, то же самое отчаяние и страх никогда в жизни не увидеть настоящего чуда.
— Ты ведь убьешь меня? — вдруг спросила она у Люция, глядя на него обожающим взглядом.
— Ч-что?.. — голос был холоден, но я видела, что он растерялся.
— Ты ведь пришел убить меня. Я счастлива умереть вот так. Лишь бы не от рака или инсульта. На самом деле я не особенная, и ты не принц вампиров, который влюбился в меня, пролетая мимо в облаке летучих мышей. Я просто еда. Но я благодарна, что ты выбрал меня.
Я содрогнулась. Это было почти так же больно, как мое отчаяние до встречи с Люцием. Только она была младше меня — и уже смирилась. Сдалась. Отказалась от надежды быть Избранной. Быть едой — тоже хороший вариант в свете альтернатив.
Был ли Люций таким же отчаянным и отчаявшимся на заре времен?
— …идем! — только и сказал он.
Шерстяные носки мгновенно промокли насквозь, кожа покрылась пупырышками и посинела. Ее трясло. Прекрасные и ужасные вампирские принцы не дают тебе времени подготовиться, надеть ботинки и зимнюю куртку, сменить трусы с веселыми клубничками на кружевное черное белье. Чудеса зовут тебя — и ты идешь как есть.
Иначе и это кончится.
Тьма грела меня. Люцию было все равно.
А девочка не успеет заболеть.
На берегу Тургояка ветер усилился. Вот теперь нотки оттепели в нем чувствовала даже я. Лед на поверхности воды уже превратился в игольчатый, красивый, серовато-голубой. Опасный.
Мы не собирались проверять крепость весенних льдин.
Нам хватало берега.
— Сделай круг. Из снега.
Девушка посмотрела на Люция влюбленным взглядом и не стала больше ничего спрашивать. Кожа на ее руках была уже белой, пальцы почти не разгибались, но она упорно выстраивала маленькую круглую крепость на берегу.
Я ревниво следила за ее взглядами, украдкой бросаемыми на Люция.
Почему я ревновала? Мне было до слез ее жаль, но если речь шла о Люции, я бы утопила ее в ледяной черной воде даже не почесавшись. Почему Демон и Марий не ревновали друг друга?
Может быть, с нами что-то не так?
Девушка встала на границу круга, Люций и я образовали треугольник, а выпущенная тьма размазалась плотным туманом по периметру, укутывая нас нежным теплом.
Люций достал тяжелую каменную чашу с крупными самоцветами, вдавленными в стенки. Он взвесил ее в ладонях, показал мне:
— Специально для тебя, дорогая. Все будет красиво.
Сверкнувший в его руке нож с костяной рукоятью он тоже явно где-то подрезал. Надеюсь, не ограбил какой-нибудь музей.
Девушка доверчиво протянула запястье — и красный росчерк изящно и стильно перечеркнул белизну кожи. Ко мне он нагнулся, выпустив клыки. Я дала себя укусить, шепча про себя, что это в последний раз. Все в последний раз — его яростный черный взгляд, ломаные движения, поворот головы, от которого замирает сердце, забытая сладкая боль от вытекающей из вен жизни.
В его глазах вспыхнули звезды, когда и его кровь темной капелью смешалась с нашей. Тьма пролилась сверху самой собой, слив три оттенка красного в один.
Чаша оказалась в моих руках. Заплаканные серые глаза, яростные черные, темный туман — все смотрели на меня, когда я подносила ее к губам. Кровь на вкус оказалась почти нейтральной, с легким запахом железа. И немного соленой.
Я передала тяжелую чашу девушке, поддержав, когда она ее чуть не уронила.
— Пей! — сверкнул глазами Люций.
Она жадно отхлебнула глоток, чуть не закашлявшись.
Он подхватил выпадающую из ее рук чашу и выпил половину оставшегося. То, что плескалось на дне, всосала тьма.
Осталась мелочь.
Сделать шаг внутрь круга.
6.0 Последний поцелуй
Я посмотрела на Люция.
Он щурил черные глаза и был как-то не слишком рад перспективам.
— Давай! — меня вдруг охватила эйфория предвкушения. — Разве не для этого ты все затеял?
— Для чего? — он растянул губы, но на улыбку это походило мало. Только сверкнули клыки.
— Когда мы были единым существом, мы ведь разделились, чтобы набраться опыта и знаний! Ты сам мне это все рассказал. Давай же соединимся и насладимся накопленными знаниями. Ты столько лет нас всех искал…