— Как где? Они с Георгием еще вчера уехали...
— Дома их нет, — негромко ответил Петр.
— Я же их провожал! Они выехали еще засветло. Да, еще на причале они встретили Федю Пронина, который тоже сел к ним в лодку.
Петру не хотелось возвращаться домой. В Красноводске он еще долго стоял на берегу с тяжелыми мыслями о брате и его друзьях. Поездка в Кизыл-Су ничего не дала. Стало очевидным только, что пропавших теперь трое...
На следующее утро на поиски в море вышло несколько судов. Коллектив нефтеперерабатывающего завода, общественные организации города, люди, совершенно не знавшие молодых людей, приняли самое активное участие в поисках. На второй день поисков примерно в 15 километрах от берега удалось обнаружить разбитую и наполовину затопленную моторную лодку. Людей в ней не было. Ее отбуксировали в Красноводский порт. Местные рыбаки сразу узнали лодку Климова. Стало ясно, что с ребятами случилась беда.
Лодка была повреждена очень сильно. Причем на левом борту повреждения были завалены вовнутрь, на правом борту отогнуты наружу. Кроме того, выбито четыре шпангоута, погнут руль, часть эбонита на руле смята и стерта от воздействия постороннего твердого предмета, люк с откидной крышкой и настил почти всей палубы, кроме носовой и кормовой частей, отсутствовали. В лодке находились бочки для бензина, воды и масла, шапка-ушанка и кое-что из верхней одежды. Спустя сутки после того, как была обнаружена лодка, в заливе выловили часть крышки, закрывавшей корму.
Поиски молодых рабочих продолжались еще долго. Сотни раз моторные лодки бороздили море по предполагаемому маршруту движения ребят. Но все напрасно. В один из февральских дней поиски были прекращены. Лишь родители юношей еще часто выходили на берег и вглядывались вдаль, надеясь, что море отдаст хотя бы тела их детей.
Через два месяца на юго-восточной оконечности Красноводской косы, в районе мелких песчаных островков, расположенных у выхода в открытое море, рыбаки обнаружили вынесенные на берег тела Климова, Плотникова и Пронина. Судебные медики установили, что никаких повреждений — вообще никаких признаков насильственной смерти — на трупах не имеется. Причиной смерти всех троих явилось утопление. А ведь они умели плавать. У Климова ноги были босые, брючный ремень расстегнут, телогрейки на нем не оказалось. Все это свидетельствовало о том, что, прежде чем выпрыгнуть из лодки, он стал раздеваться, но, видимо, не успел.
Тот факт, что трупы всплыли только через два месяца после происшествия, объяснялся низкой температурой воды в заливе, а также большой концентрацией в воде солей: из-за этого гнилостные процессы в трупах протекали медленно. А то, что они были обнаружены в столь отдаленном от места происшествия районе, гидрографы объяснили существованием в заливе течения.
Гробы молодых рабочих, утопающие в венках, поставили в просторном зале Дворца нефтяников. В них лежали восемнадцатилетние парни — вчерашние школьники, студенты вечернего техникума, успевшие принести домой всего несколько получек... И вот — смерть, бессмысленная, жестокая. Кто же виновен в ней?
Прокуратура города вела расследование с первых же дней происшествия. Однако прошло уже больше года, но результатов не было никаких. Родители погибших обратились в Прокуратуру СССР. Там внимательно отнеслись к их заявлению, и вскоре я принял это дело к своему производству.
Перед следствием встала сложная задача. Свидетелей гибели молодых людей не было, и картину происшествия приходилось восстанавливать на основании незначительных на первый взгляд фактов. Единственным методом в этой работе мог быть метод исключения. Нужно было построить несколько возможных версий и путем тщательной проверки и анализа каждой из них прийти к истине.
Кстати, родители потерпевших в своем заявлении в Прокуратуру СССР выразили озабоченность тем, что некоторые следы происшествия могут исчезнуть. Их озабоченность была вполне обоснованной. Общеизвестно, например, что от динамического удара двух предметов на них остаются микроследы, которые невидимы простым глазом, но могут быть обнаружены специальным анализом. И в данном случае на лодке Климова в месте столкновения должны были остаться следы. Но время шло, а лодку хранили небрежно, и поэтому предпринятая экспертами-физиками попытка найти эти следы не увенчалась успехом.
Другой пример. На руке Федора Пронина были пылевлагонепроницаемые часы «Маяк», которые показывали время 6 часов 17 минут 30 секунд. Для установления точного времени гибели рабочих было очень важно ответить на вопрос, как долго после попадания в морскую воду часы продолжали работать. Но это оказалось невозможным. При первичном осмотре часов была снята задняя крышка и тем самым нарушена их герметичность, отчего наступила сильная коррозия всех деталей механизма. Была также спущена пружина. Сами же по себе опытные данные о пылевлагонепроницаемости часов марки «Маяк» практически не позволяли получить ответ на интересующий нас вопрос.
Для того чтобы выяснить, что же все-таки произошло, решено было показать поврежденную лодку различным специалистам. Было установлено, что лодка изготовлена кустарным способом из сосновых досок толщиной 14-16 миллиметров. Длина ее — 6,5 метра, высота борта — 65 сантиметров.
Была также назначена комплексная судоводительская экспертиза. Судоводители констатировали, что повреждения лодке причинило мелкосидящее судно или катер с осадкой не более метра (на это указывал характер разрушений).
У капитана Красноводского морского порта я выяснил, что в этом районе имелось пять катеров глиссирующего типа, принадлежавших различным организациям. При проверке четырех быстроходных катеров каких-либо повреждений на них установлено не было.
Проверка пятого судна — быстроходного катера № 136 Красноводской водноспасательной станции — установила следующее: оторвана шина левого привального бруса длиной 107 сантиметров; головки медных шурупов, крепящих этот брус, имеют следы сорванности; в средней части катера оторвана медная пластинка обшивки киля длиной 42 сантиметра; на днище правого борта, в его носовой части, видна довольно свежая царапина длиной 30 сантиметров; кроме того, на днище имеется неглубокий след длиной в один метр, идущий в сторону кормы. Все это были характерные повреждения, которые могли быть нанесены катеру только при наезде. Эксперты-судоводители в своих выводах указали, что пострадавшая лодка, видимо, дрейфовала, а судно, причинившее ей повреждение, шло с большой скоростью. «Катер № 136 водноспасательной станции мог совершить наезд на лодку Климова» — таково было мнение специалистов.
Картина, кажется, постепенно прояснялась. Теперь нужно было ответить на вопрос, кто в этот воскресный день был на катере.
Осмотр журнала на спасательной станции ничего не дал, выход судна в море в ту роковую ночь не был отмечен.
— Катер в море не выходил, — заявил Мустафа Ахмедов, дежуривший ночью на станции.
— Я ничего не знаю, — сказал начальник водноспасательной станции Мамед Байрамов, — и никаких распоряжений относительно катера не давал.
Более того, несмотря на убедительные выводы экспертов, и Байрамов, и Ахмедов утверждали, что наезд на лодку совершило судно, имевшее бо́льшую осадку.
Байрамов, тыча пальцем в фанерный корпус катера, доказывал:
— Как может фанерный катер без серьезных повреждений для себя разрушить лодку Климова, построенную из толстых сосновых досок?
Надо прямо сказать, это сравнение производило впечатление. Поэтому не только люди, мало понимающие в этом деле, соглашались с Байрамовым, но даже отдельные специалисты склонны были ему верить.
Байрамов по собственной инициативе создал экспертную комиссию на общественных началах. Эта комиссия в своем заключении опровергла выводы следствия о том, что катер № 136 мог совершить наезд на лодку Климова. Комиссия заявила, что наезд совершен килевым судном, имеющим глубокую осадку. Что касается повреждений, обнаруженных на днище катера и на медной обшивке киля, то Байрамов заявил, что они причинены гвоздями, которыми неоднократно крепили обшивку кильблока, когда катер поднимали на слип. Для подтверждения своих доводов Байрамов предлагал провести следственный эксперимент: на большой скорости направить катер № 136 на подобную моторную лодку. Но, помимо значительных материальных затрат, проведение такого эксперимента не давало никакой гарантии, что он воспроизведет случившееся с необходимой точностью.
Итак, еще не было достаточных оснований для бесспорного утверждения о том, что наезд на лодку совершил именно катер № 136, поскольку любое из повреждений могло быть истолковано как угодно, без всякой связи с происшествием. Поэтому нужно было от отдельных косвенных доказательств перейти к совокупности многих аргументов, к накоплению совпадающих признаков при исследовании следов.
Следствие обратилось за помощью в компетентные органы, занимающиеся проектированием катеров глиссирующего типа, а также к изготовителю катера № 136 — судомеханическому заводу. В распоряжение проектировщиков, инженеров-механиков, судостроителей и других специалистов была предоставлена вся техническая документация катера, а также эскиз конструкции корпуса лодки Климова, выполненный главным конструктором судомеханического завода, который специально вылетел в Красноводск для участия в осмотре катера и лодки. Были изучены также данные о физико-механических свойствах материалов, из которых оказались построены катер и моторная лодка Климова.
Вскоре были произведены экспертные расчеты на прочность обоих судов. Эти расчеты доказывали, что катер № 136 мог протаранить лодку Климова насквозь, сам не получив при этом существенных повреждений корпуса. Для разрушения лодки достаточно усилия 4130 килограммов, а катер № 136 может развить такое усилие при скорости всего около 2 километров в час (максимальное усилие, которое может развить катер при движении на полной скорости, превышает 80 тонн). Кстати, следует сказать, что все расчеты на силу и прочность были сделаны для всех вариантов предполагаемой загрузки, то есть если бы на катере находились два, три и четыре человека.