Я спросил у нее, не сохранилась ли одежда Паши, в которой он был в тот вечер.
— Кажется, куртка сохранилась, — ответила Мария Петровна.
В сарае мы нашли дерматиновую куртку коричневого цвета с множественными порезами — как раз то, что нам было нужно. Эксперт, производивший вскрытие и исследование трупа Кулакова, его одежду не осматривал, а сразу вернул ее родственникам убитого. Поэтому естественно, что он даже не пытался ответить на вопрос, соответствуют ли повреждения на куртке ранениям на теле потерпевшего по характеру, форме, размерам и месту расположения. Этот существенный недостаток следствия нам пришлось восполнять самим.
Куртку Кулакова вместе с необходимыми данными мы направили во Всесоюзный институт судебной медицины Министерства здравоохранения СССР, а сами занялись перепроверкой доказательств, положенных в основу приговора.
Первым делом тщательно осмотрели место происшествия. Затем, чтобы выяснить, насколько могут быть достоверны показания очевидцев события, мы провели следственный эксперимент. Для этого пришлось проделать большую подготовительную работу. Прежде всего необходимо было путем опроса свидетелей и работников парка установить, какая была в парке обстановка в момент убийства и, самое главное, какова была степень освещенности аллеи. Затем при помощи окулиста мы выяснили, не ухудшилось ли за последний период зрение у Малахова. Только после этого с его участием мы провели следственный эксперимент, причем были точно воспроизведены все обстоятельства происшествия.
Оказалось, что с того места у танцевальной площадки, где стоял Малахов, можно разглядеть фигуры людей у скамьи, на которой сидел Кулаков (до нее от этого места 55 метров), можно лишь приблизительно определить одежду людей, но совсем нельзя различить их лица. Таким образом, в результате эксперимента показания Малахова утратили то бесспорное доказательственное значение, которое придавалось им ранее.
Показания Петрова, Грачева и Бурлакова вовсе не имели доказательственного значения, так как сводились лишь к тому, что до убийства они видели Нерезкова в парке, но это он и сам не отрицал. Факт бегства Нерезкова из парка, который подтверждали свидетели Ершов и Павлов, сам по себе не мог служить доказательством того, что убийца именно он.
К моменту окончания проверки из Института судебной медицины поступило заключение, в котором содержался ответ на вопрос, могла ли рубашка преступника в момент нанесения им ранений своей жертве остаться не забрызганной кровью. В заключении отмечалось, что в данном конкретном случае на рубашке убийцы обязательно должны были остаться следы крови, так как два из пятнадцати ранений он нанес Кулакову в открытые, не защищенные курткой части тела — у основания шеи и в верхнюю часть грудины. Это заключение также позволило получить определенное представление о форме, размере и других признаках орудия убийства.
Вернувшись в Москву, мы доложили о результатах проверки Генеральному прокурору СССР. Вскоре по его протесту приговор в отношении Нерезкова был отменен, а сам Нерезков освобожден из-под стражи.
Теперь предстояло ответить на вопрос, кто же настоящий убийца. То есть требовалось провести повторное расследование преступления. Это расследование было поручено мне.
По существу, надо было начинать все сначала. Предстояло максимально «осветить» личность потерпевшего, выяснить мотивы убийства (в частности, не совершено ли оно из мести), проверить ряд версий, и в том числе версию о том, что преступник — кто-то из лиц, убежавших через запасной выход. Стало очевидно, что без установления этих лиц найти истину будет трудно.
Кропотливая и упорная работа, поиск и опросы сотен граждан, находившихся в тот вечер в парке, наконец дали результаты: удалось установить личность одного из тех, кто в интересующий нас момент был в непосредственной близости от места преступления и, следовательно, видел убийцу. Этим человеком оказался А. А. Носов. Вскоре через него были установлены и другие свидетели преступления — В. П. Глотов, по кличке Муха, и С. С. Лексиков. За период, прошедший после убийства в парке, все трое уже были осуждены за кражи и другие преступления и отбывали наказание в различных колониях. Вскоре они были этапированы в Москву.
К моменту моего знакомства с Глотовым на его «лицевом счету» было уже несколько судимостей за различные преступления. Этот сухощавый, высокий двадцативосьмилетний мужчина считал себя «вором в законе» и придерживался всех тех правил, к соблюдению которых его обязывал «титул». Зная это, я решил попробовать найти к нему подход, понять его характер.
— Василий Павлович, мне нужна ваша помощь, — заявил я на первом же допросе. Глотов насторожился и замкнулся. Но на третьем допросе, который скорее можно было назвать беседой, он убедился, что я, несмотря ни на что, отношусь к нему с уважением, считаю его человеком, и стал поддерживать разговор.
На одном из допросов Глотов заявил:
— Я готов взять это убийство на себя.
— Нам нужна только истина, — ответил я ему.
— Не все ли равно?
И он стал объяснять, что неписаный закон, существующий среди подобных ему лиц, запрещает выдавать «коллегу» и вообще помогать следствию. Но, как он ни старался меня убедить в незыблемости этого закона, чувствовалось, что в душе он сам тяготится им, да и вообще готов покончить с преступной жизнью. Ему недостает только смелости, чтобы решиться.
Нужен был какой-то толчок со стороны. И таким толчком для Глотова, видимо, послужили наши неоднократные и долгие беседы по душам. После каждой встречи он все больше верил в благие намерения следствия, а главное — в то, что я не считаю его потерянным для общества. Все это и предопределило дальнейшее поведение Глотова. Наконец вот что он рассказал.
— Я сидел на лавочке вместе с ребятами по правую сторону аллеи, если идти от танцевальной площадки. Уже собирался уходить, как увидел, что со стороны площадки к нам приближаются Иван, по кличке Лысый, и незнакомый мне парень. Этот парень сел на противоположной от нас лавочке, и Иван начал с ним ругаться. Я подошел к ним и спросил, что случилось. «Зарежу его», — ответил Лысый. Я стал его отговаривать, но он меня не послушался и заявил: «Не твое дело!» Я отошел к ребятам, а Лысый действительно сразу же ударил парня ножом и, видимо, озверев, продолжал наносить удары один за другим. В это время мы услышали пистолетный выстрел. Нам и Лысому ничего больше не оставалось, как бежать из парка через запасной выход.
Контакт с Носовым и Лексиковым был установлен тоже не сразу. В конечном счете и они назвали убийцу — Иван, по кличке Лысый. Лексиков, кроме того, показал, что когда он отбывал наказание в колонии, то как-то написал своим родным в Орехово-Зуево о том, что действительный убийца Кулакова — Лысый, а Нерезков наказан несправедливо. В ответном письме родные сообщили ему, что Нерезков якобы уже освобожден и работает по-прежнему шофером. Он успокоился и больше не думал об этом.
Его мать и сестра подтвердили: в одном из писем Станислав написал им, что убийство в парке совершил не осужденный Нерезков, и просил мать сходить к следователю и сказать, кто убийца. Однако она к следователю не пошла, так как, по ее словам, «не хотела влезать в чужие дела и боялась, что потом затаскают по допросам». К тому же она слышала от людей, будто Нерезкова уже освободили, и написала об этом сыну.
Непосредственно перед убийством Кулакова в городском парке произошло вот что. Иван Елагин, по кличке Лысый, стоял возле танцевальной площадки. Он был одет в белую рубашку. К нему подошел знакомый — Геннадий Попов — и спросил:
— Почему ты пропил мой френч?
— Куплю тебе новый, — ответил Елагин.
Геннадий стал стыдить его. Лысый разозлился и сильно ударил его в живот. Геннадий от удара упал. И тут к ним подошел стоявший неподалеку Павел Кулаков.
— Ты что его обижаешь? — спросил он Лысого.
— Не твое дело, — грубо ответил тот.
— Нет, мое!
— Отвяжись, а то схлопочешь.
Павел попытался задержать хулигана, но Елагин с силой оттолкнул его и пошел по аллее в сторону выхода из парка. Кулаков последовал за ним. Рассчитывая остановить Елагина и усадить на скамью, он сел первый. Что произошло дальше, уже известно.
Геннадий Попов сообщил следствию, что за несколько дней до убийства он по просьбе Елагина, который отправился на автомашине «прогуляться» в Рязань, передал ему свой френч. Елагин в дороге этот френч продал. В тот вечер Геннадий встретил Лысого в парке и потребовал возвратить френч. Елагин же, по существу, затеял драку, которая закончилась нелепой смертью совершенно незнакомого Попову лица — Павла Кулакова.
Так выяснилось, что убийство Кулакова Елагин совершил из хулиганских побуждений. До этого истинные мотивы убийства ни следствие, ни суд не установили. Верховный Суд РСФСР, направляя дело на доследование, справедливо указал на то, что в приговоре не названы мотивы убийства. Теперь же все встало на свои места.
Глотов, Носов и Лексиков охарактеризовали Елагина как человека вспыльчивого и очень дерзкого.
— Его рука не дрогнет, если он на кого-нибудь поднимет нож, — подчеркивал в своих показаниях Носов.
— Временами Елагин становился как бешеный, — заявил Лексиков.
И не случайно в преступном мире у Елагина были еще клички Мясник и Бешеный.
В справедливости этих кличек я убедился очень скоро.
...Елагина в Орехове-Зуеве не оказалось, и никто не мог сказать, куда он скрылся после похорон Кулакова, на которых из любопытства присутствовал. Местный розыск результатов не дал. Но было ясно, что такой человек не может долго ходить на свободе, он обязательно должен чем-то выдать себя. С помощью органов милиции были проверены колонии страны. Мои предположения полностью оправдались. Елагин был разыскан в одной из колоний, где отбывал наказание за покушение на убийство.
Это произошло задолго до убийства Кулакова в одном из совхозов станицы Крымской Краснодарского края, где Елагин жил какое-то время. В нетрезвом состоянии он учинил дебош в рабочем общежитии совхоза, а затем начал приставать к женщине — М. З. Плиевой, Она, вырвавшись от него, прибежала домой и рассказала об этом своему мужу — И. М. Зарубаеву. Через некоторое время Зарубаев подошел к Елагину в клубе совхоза и стал упрекать его. До этого они друг друга совершенно не знали. В ответ на упреки Елагин принялся ругать Зарубаева нецензурными словами и дважды ударил его кулаком по лицу. Тот тоже начал ругаться. Тогда Елагин, пригрозив ему: «Прирежу», выбежал из помещения и вскоре вернулся с ножом. Неожиданно для всех присутствующих он нанес Зарубаеву удар ножом в спину и второй удар — в грудь. Потерпевший в бессознательном состоянии был доставлен в районную больницу, а Елагин тогда же исчез.