– Но мы еще не все оплатили?
Мама осторожно касается плинтуса моей двери, словно проверяя, не рассыпется ли он.
– Мы ведь не оплатили его, да? – спрашиваю я.
Она вздыхает.
– Мам.
– Мы могли не уложиться в сроки.
– Ты все сделала, ничего мне не сказав.
– А о чем тут говорить? – Мама слегка разворачивается, как будто собираясь уходить, и становится тонкой тенью в коридоре.
– Я не хочу учиться в Йеле.
И тут она поднимает на меня глаза. Я жду, когда она спросит почему.
– Они предложили оплатить твое обучение в Йеле, – тихим голосом говорит мама.
– Мичиган тоже готов оплатить мое обучение.
Она не двигается. Просто стоит и смотрит в дверной проем моей комнаты.
– Я не хочу в Йель. Я лучше останусь дома, чем буду учиться там!
– Мина, пожалуйста. Уже поздно вести себя как мятежный подросток. И ты же всегда хотела учиться в Йеле.
Если кто-нибудь еще раз скажет мне об этом, я закричу, честное слово. Мама собирается уходить.
– Значит, дело в деньгах? – говорю я.
– Что, прости?
– Ну мне их деньги не нужны, значит, нужны тебе?
У мамы такой вид, словно я дала ей пощечину. Я пытаюсь воззвать к чувству вины, но тщетно. Главное, что я добилась от нее хоть какой-то реакции.
– Дело в отношениях. Мы должны поддерживать связь с ними. С твоим прошлым.
– То есть с папой?
– Мина. – Мама прикрывает глаза ладонью, как будто на нее направили свет софитов.
– Не моя вина, что мы не близки с ними, – отвечаю я. – Ты не можешь отправить меня в Йель, чтобы компенсировать это.
– Я пыталась, – говорит она. – Эти его друзья, их семьи. Дети твоего возраста.
Внутри у меня все сжимается.
– Они по-прежнему приглашают нас на каникулы. Каждый год. Но когда ты сказала, что больше никогда не поедешь с ними, я не стала спрашивать почему. Я не жаловалась. Я знаю, тебе тяжело заводить новых друзей…
Я отступаю обратно в свою комнату и захлопываю дверь. К горлу подступает тошнота, и мне приходится ущипнуть себя за руку, чтобы прийти в себя. Я стою за дверью и жду, когда мама уйдет.
– Мы отдалились от других не только из-за меня, – говорит она из коридора.
Утром в понедельник льет как из ведра, а небо такое темное, что я просыпаю, несмотря на будильник. Я оставила очки в ванной Холлис, и мне приходится надеть контактные линзы, но это незначительное неудобство почему-то так сильно выводит меня из себя, что я игнорирую чашку кофе на столе, оставленную для меня мамой, хотя и понимаю, что это извинение.
Из-за дождя Кэплан предлагает подвезти меня до школы, но он опаздывает, потому что ему пришлось подвозить еще и маму. В машине я держусь довольно отстраненно и жду, что Кэплан укажет мне на это, захочет поговорить и будет шутить, пока меня не отпустит, но он молчит. Я вхожу в класс после звонка, похожая на жалкую мокрую крысу. Все пялятся на меня – наверное, потому что я сильно опоздала. Я сажусь на свое место, бросаю сумку на парту, и тут что-то падает на пол. Это маленький синий слоник, сложенный из бумаги.
Из динамиков раздается голос Кэплана, перемежающийся с помехами. Я осторожно сжимаю слоника в ладони. Одноклассники продолжают пялиться на меня, и я сначала хочу спрятать оригами в сумку, но боюсь испортить его и поэтому возвращаю слоника на прежнее место, поставив его в верхний левый угол стола.
Я нахожу Кэплана у кабинета директора, он по-прежнему не в настроении.
– Ну что, это был кринж?
– О чем ты?
– О приглашении на выпускной.
– В смысле? – Я стараюсь держать в поле зрения дальний угол коридора. Не хочу, чтобы Куинн застал меня врасплох.
– Я пригласил Холлис на выпускной по громкой связи. Ты что, не слышала?
– Нет. Прости, но меня кое-что отвлекло. – Я протягиваю ему синего слоника. – Это такой розыгрыш? Ты подговорил Куинна, чтобы он сделал это?
– Что это?
– Слоник.
– Это я вижу. Он от Куинна?
– Думаю, да.
– Откуда он взялся?
– Стоял на моей парте, когда я зашла в класс.
Кэплан разглядывает маленького слоника. К нам подходит Холлис с розами в руках. Она легонько шлепает цветами по голове Кэплана.
– Спасибо за букет. И, кстати, я согласна.
Кэплан продолжает стоять словно статуя.
– Что случилось? – Она опускает взгляд на мою ладонь. – И чей это малыш?
– Куинн положил его Мине на парту, – наконец подает голос Кэплан.
– Божечки! – Холлис пихает розы Кэплану и берет в руки слоника. – Он ужасно милый!
Она возвращает мне оригами.
– Погоди, вы с Куинном теперь вместе?
– Что? Нет! – Воротник рубашки вдруг сдавливает мне шею.
– Это просто слон, – с глупым видом говорит Кэплан, сжимая в руках розы.
Раздается звонок, словно сжалившись надо мной, и Холлис уплывает прочь, напоследок успевая выразить надежду, что мне стало лучше. Я заверяю ее, что у меня все отлично, и благодарю, а сама глубоко дышу и напоминаю себе, что знаю все кратчайшие маршруты до женских туалетов в этой школе.
Я думаю отказаться от обеда, потому что все, по ходу, сошли с ума и я больше не понимаю, что происходит, но дождь до сих пор не кончился, и мы оказываемся заперты в столовой. Я вхожу туда в полном раздрае, разрываясь между обычной привычкой смотреть себе под ноги и желанием узнать, здесь ли Куинн. Выбрав нечто среднее, я смотрю прямо перед собой и направляюсь к столику в углу, за которым нет никого, кроме Лоррейн Дэниелс. Я иду на ее красные очки, как на свет маяка, и поэтому не замечаю Куинна, пока тот не вырастает прямо передо мной.
– Привет! – чуть ли не кричит он.
– Привет.
– Ты без очков. – Он как будто хочет коснуться моего лица, но, быстро передумав, складывает руки на груди.
– Да, где-то их потеряла.
– Отлично выглядишь.
– О!
– Прости. – Он почесывает голову. – Я в последнее время суперстранный.
– Все нормально…
– Все выходные я хотел написать тебе, но слишком долго ждал, а потом стал загоняться из-за этого и уже не смог заставить себя отправить сообщение… А потом подумал, что ты будешь на Литл-Бенд, потому что ты стала чаще с нами тусоваться, но ты не пришла, и тогда я сделал слона и собирался просто отдать его тебе в коридоре, но ты опаздывала, и я поставил его на твою парту… Все смотрели на меня, и я решил, что это какая-то дичь, но было уже поздно, так что я оставил его на парте и ушел. Надеюсь, я не смутил тебя, ничего такого?
Я заставляю себя закрыть рот.
– Все нормально.
Я поднимаю кулак, в котором осторожно все утро сжимала слоника, и разжимаю пальцы. Слоник лежит на боку. Куинн берет его и аккуратно поправляет.
– Тебе же до сих пор нравятся слоны? Я помню, как в четвертом классе ты сделала про них потрясный доклад и твоя диорама заставила нас всех сгорать от стыда. Ты сказала, что слоны твои любимые животные, потому что они счастливые, умные и все помнят.
– Э-э-э… да, верно. – Я словно издалека слышу собственный голос.
– Круть!
– Что ж, ладно…
– Хочешь, потусим вместе в эти выходные?
– Что?
– Ну сходим в кино или типа того?
– В смысле, на свидание?
– Только если ты этого хочешь. – Куинн опускает руки, но тут же снова складывает их на груди. – Это не обязательно должно быть свидание. Я пойму, если…
– Нет, я хочу.
– Правда?
– Да.
– Ок, здорово. Я напишу тебе.
– Хорошо.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Погоди. Не хочешь пообедать с нами?
– Нет, спасибо, – быстро отвечаю я, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок, – но ты мне напиши, пожалуйста.
Я заставляю себя идти спокойным шагом, где-то далеко маячит мысль о том, чтобы сесть за стол к Лоррейн, но, похоже, у меня уже нет сил свернуть с пути – я направляюсь к ближайшему выходу на улицу. Повернувшись, я вижу боковым зрением, как Куинн, засунув руки в карманы, возвращается за свой стол. Кто-то протягивает ему пятерню. А я бросаюсь к дверям и выбегаю под теплый дождь.
13
Кэплан
– Боже, она такая чудная, – со счастливым видом говорит Куинн, наблюдая через окна столовой, как Мина топает под проливным дождем.
– Так она сказала «да»? – спрашивает Холлис.
– Ага, хотя я не ожидал. Поверить не могу. Спасибо, что заставила меня. Кэплан сказал, что у меня нет шансов.
– Почему ты так сказал? – спрашивает у меня Холлис.
Я встряхиваюсь. Весь день я чувствую какое-то странное оцепенение. В голове туман, и я хожу как во сне.
– Мне просто казалось, что Мина и свидания несовместимы. Она не самый общительный человек.
– Точно. Помните, как в средней школе она почти год ни с кем не разговаривала? – говорит один из парней, Ноа.
Тот самый Ноа, который, я уверен, вылил водку на Мину.
– Вам, придуркам, тоже не помешает поменьше трепаться, – говорит Холлис.
– Странно, что у нее нет подруг, – говорит Бекка.
– Ага, это настораживает, – поддакивает Руби, которая всегда и во всем согласна с Беккой.
– У нее вообще нет друзей, кроме Кэпа, – вставляет кто-то из парней.
Холлис толкает меня локтем в бок. Я моргаю.
– Есть у нее другие друзья, – говорю я.
– Такие же одиночки, с которыми она сидит за обедом, – отвечает Бекка.
– Куинн, – Холлис поворачивается к нему, – по-моему, это замечательно.
– Спасибо, Холли, – отзывается Куинн, но смотрит он на меня.
– Я тоже так думаю, – говорю я.
К сожалению, Бекка идет на историю вместе с нами.
– Уф, – обращается она к Холлис, – теперь она нам нравится?
– Бекка, мы горячие девчонки, а не злые, – отвечает Холлис. – И обиды – это для лузеров.
– Я не обижаюсь…
– Я знаю, ты хотела, чтобы Куинн пригласил на выпускной тебя…
– Ну… я никогда такого не говорила… – запинаясь, лопочет Бекка.
– Но все это только к лучшему, потому что тебя хочет пригласить Ноа. Он так сказал Кэплану.
– Погоди, серьезно?