– ВСЕ МАРШ В ГОСТИНУЮ! СЕЙЧАС ЖЕ! – кричит Холлис откуда-то из другой вселенной.
– Как думаешь, мы сможем потом пойти домой? Только мы с тобой?
– Конечно. Но ты уверен…
– Да, со мной все в порядке, я просто хочу… э-э-э… просто хочу поговорить с тобой кое о чем.
– О чем?
– Это не особо важно…
– Раз это не важно, почему не скажешь мне сейчас?
– РЕБЯТА! – кричит Холлис из дверного проема.
Из-под ее руки появляется Куинн.
– Наша распорядительница мероприятия теряет терпение, – говорит он.
Холлис толкает его локтем в живот и машет нам рукой.
Я ощущаю на себе взгляд Мины, но молча следую за Холлис и Куинном.
Мы сидим вокруг коробок из-под пиццы. Все внимание приковано к Мине, которая вписывает свое имя в маленькое пространство рядом с моим. Как по мне, все это напоминает какой-то пафосный обряд, но Мине, похоже, все равно. Потом Холлис забирает маркер и обводит наши имена в большой кружок.
– Ну вот, теперь каждый раз, когда четвертак будет приземляться на имя Мины, Кэпу тоже придется выпивать.
Все одобрительно кричат.
– Тебе не обязательно пить, если не хочешь, – тихо говорю я Мине, но она меня не слушает.
Руби ходит первой, и ее четвертак приземляется на «Станцуй у кого-нибудь на коленях». Она, конечно, выбирает Мину, которая, закрыв глаза, хихикает – и это совсем на нее не похоже.
Однажды в восьмом классе, вместо урока физкультуры, мы учились танцевать кадриль. Это был настоящий кошмар для всех: нас в принудительном порядке разделили на пары, и мы начали с променада, взявшись за руки. Я помню, что Мину поставили в пару с Джимом Ферраби, тихим и безобидным ботаником. Но когда он попытался тронуть ее за локоть для до-си-до[26], она побледнела и покрылась испариной. Через пять минут она отпросилась в туалет. Мина целеустремленными маленькими шажками, с невозмутимым видом, направилась к выходу, но я сразу заметил, что стоило ей переступить порог, как она перешла на бег. После этого Мину освободили от занятий в спортзале по причине панических атак. Другие девчонки злословили, что ей просто не нравится ходить в шортах. Я не помню, дошли ли до нее эти слухи. И не помню, встал ли тогда на ее защиту.
Руби снимает свитер и закидывает его на шею Мине, отклонившись назад. Мина поддерживает Руби за спину. Руби выпрямляется, они с Миной оказываются нос к носу и принимаются так сильно смеяться, что Руби уже больше не может продолжать танец.
Затем мы все вместе залпом выпиваем свои напитки. Я проливаю на себя несколько капель пива. Когда наступает очередь Куинна, он мухлюет, сделав так, чтобы его четвертак оказался на имени Мины. Всем, кроме меня, это кажется очень милым. Мина чокается с моим пивом своей бутылкой с водой, и мы вместе выпиваем. Она на мгновение встречается со мной взглядом, но тут же как ни в чем не бывало возвращается к игре.
Ноа приходится смотреть порно в наушниках и вслух пересказывать нам происходящее. Бекке выпадает «Сообщение или шот», и она пишет эсэмэску репетитору: «Как дела, папочка?» Шот она тоже выпивает, для прикола. Холлис хохочет как сумасшедшая. Наступает черед Мины, и мы играем в тошнотворную «бутылочку». Пока бутылка крутится, у меня снова возникает странное ощущение тесноты в груди. Я уже не знаю, какой вариант кажется мне более предпочтительным: наблюдать, как она целует Куинна, или поцеловать ее самому. Тут бутылка останавливается и указывает прямиком на совершенно заурядного Джейми, которого, в отличие от меня, мало интересует все происходящее, а у меня, похоже, вот-вот случится инсульт. Я напоминаю себе, что это не кино. Это всего лишь моя жизнь, обычный пятничный вечер, и мы играем в игру с выпивкой, где ставки на самом деле не такие уж и высокие.
Мина вопросительно смотрит на Куинна, подняв брови, и он салютует ей. Куинн всегда ведет себя как настоящий спортсмен. Мина на четвереньках ползет по кругу и быстро клюет в щеку Джейми как-его-там. После они дают друг другу пять, как закадычные друзья. Мою грудь сжимает еще сильнее, и мне хочется сделать лишь одно – схватить Мину за руку и утащить ее подальше отсюда, выплакаться ей и рассказать о своих чувствах, как будто она не имеет к этому никакого отношения, как будто все как обычно – я поссорился с Холлис, или получил плохую оценку за контрольную, или мой звонок отцу снова был переадресован на голосовую почту. Она могла бы утешить меня, как всегда. Состроила бы рожицу, сказала бы что-нибудь.
– Кэплан?
Я поворачиваюсь к Холлис.
– Твоя очередь, – говорит она с легким раздражением.
Не знаю, что я опять натворил. Я ведь за весь вечер не обмолвился с ней и словом! Но тут в голове что-то щелкает – должно быть, именно в этом все и дело. Я силюсь улыбнуться ей, но лицо меня не слушается. Я посылаю четвертак в воздух, не глядя на доску. Он приземляется на буквы: «Дж. Дж.», обведенные звездой.
– ПРАВИЛА ДЖЕКИ ДЖЕНЕССЕН!
– ВАУ!
Куинн отбивает ритм на ковре, и даже Холлис хлопает в ладоши, позабыв про плохое настроение.
– Что значит «Дж. Дж.»? – спрашивает Мина.
– Это мое любимое правило, – отвечает Холлис, перекрикивая остальных.
– Еще бы! Потому что ты садистка, – говорю я.
– Значит, так. Все закрывают глаза, Кэп становится в середину круга. Ему нужно поцеловать того, кого он считает самым привлекательным и кого, как ему кажется, влечет к нему, но при этом он почти не знает этого человека, – продолжает Холлис.
– Того, кто…
– Кого он хочет, кто, как он считает, хочет его, и кого он совершенно не знает.
– Поняла. Как жестоко!
– Гениально! Джеки Дженессен училась в выпускном классе, когда мы были в седьмом. Она мой герой.
– Сейчас у нее в инсте[27] тысяч десять фолловеров, – добавляет Руби, показывая Мине что-то на телефоне.
– Так, ЛАДНО! – Я встаю. – Давайте уже побыстрее с этим закончим.
Куинн закрывает глаза руками, но растопыривает пальцы. Я пинаю его, и он прекращает дурачиться. Я стою в центре круга. И вот так, в полном одиночестве, мне вдруг становится лучше. Я допиваю банку пива.
– Кэплан вечно тянет время, – говорит Холлис Мине. – Бунтует.
Ее глаза закрыты, а голова наклонена чуть вбок, подбородок поднят. Ухмыляясь, Холлис ждет.
Я обхожу круг, уже слегка пошатываясь. Забираю у Куинна пиво, допиваю и возвращаю ему пустую банку.
– Кэп, не тяни резину!
Обычно, когда мне выпадают правила Джеки Дженессен, я просто целую Холлис и сажусь обратно, потому что никто все равно не заметит разницы. Я поворачиваюсь к ней. Не знал, что кто-то может закатывать глаза, когда они закрыты, но у нее это получается. Я опускаюсь на один уровень с Холлис и прижимаюсь лбом к ее лбу, чтобы не застать ее врасплох. Она тянется ко мне для поцелуя, одной рукой касаясь моего лица, но мои руки, сжатые в кулаки, продолжают лежать на полу. Я сажусь на корточки. Мина сидит рядом с закрытыми глазами и выглядит умиротворенной. Она теребит руками подол платья. На ее веках что-то белое и блестящее, похожее на крошечные осколки стекла. Я наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть получше, – блестки на веках вовсе не белые, а бледно-голубые, как ее глаза. Она рассеянно чешет нос. Я машинально протягиваю руку и касаюсь того места, которого коснулась она. Она распахивает глаза. Ее рот приоткрывается от удивления. Словно притянутый магнитом или силой гравитации, я вдруг наклоняюсь к ней.
16
Мина
Впервые в жизни я ни о чем не думаю. Кэплан целует меня. Я целую Кэплана.
17
Кэплан
Я отстраняюсь. Мина таращится на меня в полнейшем шоке. Ее рот все еще открыт. Она как будто собирается что-то сказать, и, не сдержавшись, я целую ее снова.
– Какого хрена?
Мы отрываемся друг от друга.
На нас смотрит Холлис. Все на нас смотрят.
– Какого хрена? – повторяет Холлис.
Мне не сразу удается прийти в себя. Я все еще держу Мину за запястье. Она разжимает мои пальцы и отпускает их. Ее руки дрожат. Я не знаю, куда смотреть. Кто-то нервно хихикает. Холлис встает и глядит на меня сверху вниз. Я пытаюсь что-то сказать, но ничего не получается. Она берет свою рубашку и уходит, хлопнув дверью.
– Вот же дерьмо! – говорит кто-то из парней.
– Что случилось? У меня были закрыты глаз.
– Кэплан. Кэплан, вставай. – Кто-то тянет меня вверх. Это Куинн.
– Ты должен догнать ее, – говорит он, волоча меня к двери.
Я оборачиваюсь на Мину. Она уставилась в какую-то точку на ковре.
Дверь в дом Руби с грохотом захлопывается у меня за спиной.
– ХОЛЛИС!
Она продолжает идти.
– Холлис, ну же! Подожди!
– Подождать? – кричит она, не оборачиваясь. – Подождать чего?
– Прошу тебя! – Я бегу, Холлис идет, поэтому я быстро догоняю ее. Я пытаюсь взять ее за руку, но она вырывается. – Подожди, пожалуйста.
– Чего я должна ждать? – Холлис быстро разворачивается, и я чуть не врезаюсь в нее. Она плачет. Но не так, как обычно. Ее лицо раскраснелось, слезы размазывают по нему макияж, рыдания так и рвутся из нее.
– Прости.
– Тебе есть за что просить прощения.
– Да…
– И за что ты извиняешься?
– За то, что поцеловал ее.
– Почему ты извиняешься за это? – выплевывает Холлис. – Это всего лишь игра. Подумаешь!
– Но ты расстроилась.
Она снова отворачивается.
– Холлис, ну же! Пожалуйста…
– Сам ты «ну же»!
Теперь она рыдает по-настоящему, захлебываясь слезами.
У меня кружится голова. Такое ощущение, что все вокруг отрывается от земли, как на картинке в комиксах. Словно это торнадо, которое унесет нас всех в страну Оз. Я пытаюсь обнять Холлис, и на секунду она даже позволяет мне, но тут же отталкивает.
– Меня уже тошнит от всего этого! А тебе самому-то не тошно?
– От чего именно?
– Меня тошнит, – вдруг медленно и четко говорит Холлис, – от тебя.