А потом надо вести слежку и искать улики. Уфф! Гоняться за сороками и шпионить за ужами.
Лежать в постели и думать. Перебирать в уме подозреваемых и решать, кто из них преступник.
И наконец, сделать выговор тем, кто обижал других. И придумать подходящее, в меру строгое
и маленькое наказание. Подходящее, в меру строгое и маленькое!
А щеголять в полицейской фуражке любой дурак может! Ха!
Гордон взял листок бумаги и начал писать:
Мудрый полицейский никогда не злится и всегда думает в первую очередь о других.
Теперь надо только поставить печать и положить листок в ящик для важных бумаг.
Но вот досада, печати-то у него больше нет. И ящика для важных бумаг тоже. Так не пойдёт. Неужели его карьера окончена?
— Я хочу снова быть комиссаром! — громко крикнул он. — Мне нужно ещё одно дело, хоть какое-нибудь дельце!
Решено, сегодня вечером отправляюсь в лес, подумал он.
Шёл дождь, поэтому так же, как и прошлой ночью, Гордон надел чёрную зюйдвестку, плащ и хлюпающие резиновые сапоги…
Глава 3. Сильный большой полицейский
В полицейском отделении снова наступила ночь. Жаби было страшно, ведь загадочный ночной посетитель мог вернуться в любой момент.
Надо быть смелой и мудрой, как Гордон, подумала Жаби. Впрочем, я и так смелая и мудрая!
Она выдвинула ящик для важных бумаг. «Никаких преступлений, никаких наказаний», — было написано на одном листке. Внизу стояла аккуратная печать. «Все имеют право играть с другими», — было выведено на другом. «Позволяется быть добрым и делать то, что не хорошо и не плохо, до тех пор, пока это делать не запрещается».
Хм, как это похоже на Гордона — выражаться просто и в то же время запутанно.
— А что, я тоже вполне могу что-нибудь написать!
Жаби попыталась представить, как будто она Гордон. Надула щёки. Опустила уголки рта и выпучила глаза. Посмотрелась в зеркало. Ха, чем не Гордон — только худенький.
Жаби надела ночную рубашку и запихнула под неё подушку. Ха-ха, вот теперь вылитый Гордон.
Потом сунула в рот несколько кексов, встала перед зеркалом и попробовала говорить голосом Гордона:
— Чавк, чавк. В нашем округе не должно твориться никаких безобразий, чавк. Самое главное, чтобы все чувствовали себя в безопасности! В лесу все должны веселиться и, придя домой вечером, сладко засыпать в своих кроватях. Полицейский может быть спокоен, только когда все улягутся спать. Чавк. Это главная задача любого полицейского!
Жаби вспомнила о совах и летучих мышах.
— Правда, некоторые животные ночью не спят, а засыпают только утром. Хмм.
Жаби написала:
Жаби поднесла к листку печать. Подвинула её немного вправо, потом немного влево. Ка-данк! Она сочинила и скрепила печатью новую мудрость! Безусловно, правдивую, хотя не очень понятную и немного легковесную по сравнению с другими мудростями в ящике.
Как же она соскучилась по Гордону! Работать с другом-напарником куда веселее.
Чавк, чавк — Жаби проглотила последний кусочек кекса. На бумагу скатилась маленькая грустная слеза.
Жаби легла.
Может, завтра мне удастся найти Гордона, подумала она. Только бы ночью ничего не случилось…
Накрывшая лес осенняя ночь была ещё страшнее и темнее предыдущей. Ох, как завывал ветер. Ух, как жутко кричала сова.
Жаби лежала с широко открытыми глазами и долго вертела головой. Она ненавидела эти жуткие
осенние ночи, когда стены домика трещали от ветра.
Но в конце концов она всё-таки уснула. Хррр-пыщ.
Однако посреди ночи её разбудил какой-то шум, и она резко села.
Кто-то ходил вокруг дома. Жаби слышала шлёпающие шаги. В окне мелькнула чёрная бесформенная тень. Существо охало. А потом стало скрестись в окно.
Страшный ночной посетитель вернулся! Или их было двое?
Жаби нырнула под кровать, стащила подушку и спряталась за ней.
Но потом подумала: ведь она полицейский и должна вести себя достойно. Выбравшись из-под кровати, она отважно подошла к двери.
— Кто скребётся в моё окно? — спросила она, к сожалению, слегка писклявым голосом.
За дверью послышались шаги. Чавкающие шаги, которые удалялись прочь. Жаби открыла дверь. Никого! Только тьма, дождь и воющий ветер. Нижняя губа у комиссара задрожала, хвост от страха встал торчком. Слегка пахнуло жабой, или ей это опять только показалось?
Жаби быстро закрыла дверь и, сев за стол, нервно забарабанила пальцами по столешнице.
Для храбрости она запела полицейский парадный марш, который уже почти был готов:
Но спокойнее от этого не стало. Нет, одной ей никак не справиться.
— Сейчас же пойду к Гордону! — громко сказала она.
Одевшись потеплее, Жаби отыскала карманный фонарик. В дверях она остановилась и взглянула на пистолет. Не захватить ли его с собой? Нет, брать пистолет нельзя — никогда, никогда, никогда. Она дала слово. Вместо пистолета Жаби взяла фуражку Гордона…
И, замотав нос шарфом, шагнула в темноту.
Окна избушки, где жил Гордон, не горели. Жаби поднялась на веранду.
Ткань шезлонга развевалась на ветру, как полосатое привидение. Жаби не заметила плащ на крючке, а под ним — мокрые сапоги.
Она открыла дверь.
Внутри было так спокойно и тихо. Так тепло и уютно. В большой кровати лежал Гордон. Спит ли он? Из-под одеяла торчала круглая голова. Рот был открыт.
Жаби прислушалась. Гордон храпел добрым тарахтящим храпом. Жаби была растроганна и счастлива.
Вдруг Гордон открыл глаза.
— А, что? Жаби! — проговорил он. — Мой дорогой комиссар Жаби!
— Комиссар Гордон, — сказала Жаби. — Нас ждёт страшное дело, мне без тебя не справиться. Ты говорил, чтобы я просто свистнула, фьють-фьють-фьють, и ты сразу придёшь…
— О, как же я рад, что ты пришла. Мы очень спешим? Или успеем немножко перекусить?
Гордон вылез из постели, заварил чай и достал семь грушевых кексов.
Домик был небольшой. Когда сюда внесли кровать, места для другой мебели почти не осталось. Поэтому друзья пили чай, сидя на краешке кровати. Жаби рассказала о жутких и загадочных происшествиях.
Гордон слегка покраснел и подумал, что ему надо кое в чём сознаться. Он хмыкнул. Да ну, как-то неловко всё это…
— Оставайся сегодня тут, — сказал он. — Можешь лечь у меня в ногах. А завтра мы во всём разберёмся.
— С удовольствием! — сказала Жаби. — Но чем ты занимался всё лето? Что ты делал вчера?
— Ловил рыбу, — сказал Гордон. — Я целыми днями ловил рыбу и размышлял о жизни. Я рыбачу без крючка, разумеется. Просто подкармливаю маленьких добрых плотвичек в реке. Но вообще-то отпуск — это довольно скучно…
Мечтать о нём приятно, про себя подумал Гордон. Но на самом деле — скукота.
— Я так рад, что ты пришла, Жаби! Могу перед сном прочесть тебе несколько смешных анекдотов про мышей. А завтра с утра пораньше мы пойдём в отделение. Мне прямо не терпится поглядеть, как там всё сейчас выглядит. Хм, да.
Жаби заползла в уголок кровати. Гордон прочёл анекдот. Разобрать, что он говорит, было трудно, потому что он всё время смеялся. Живот его подпрыгивал, и кровать ходила ходуном.
Гоняется кошка за мышами. Один мышонок как закричит: гав-гав-гав! Кошка — ХИ-ХИ-ХИ — испугалась и убежала. А мышонок говорит: «Учите — ХА-ХА-ХА — иностранные языки».
— Это был собачий язык, — прокудахтал Гордон.
— Я поняла, — сказала Жаби.
— А такой слыхала? Как жабе съесть лису?
Но на этом анекдоте Жаби уснула. Гордон потушил свет.
— Спокойной ночи, мой лучший друг, — сказал он.
Глава 4. Пропали два ребёнка!
Наутро опять было солнечно и безветренно. День обещал быть чудесным. Друзья-полицейские шли по лесу. Фуражки сверкали золотом. Комиссары направлялись в отделение полиции завтракать.
По дороге Жаби всё думала о загадочном ночном посетителе, который скрёбся в её окно. Или о двух посетителях — ведь, возможно, их было двое.
— Он, она или они ужасно чвакали и чмокали.
— Надо же! — хрюкнул Гордон.
— Это было невыносимо страшно, — сказала Жаби. — Может, он, она или они хотели меня напугать?
— Вот как? — сказал Гордон и покраснел.
— А может, он, она или они хотели мне что-то сообщить?
— Ты говори лучше «призрак», — предложил Гордон. — А то ведь неудобно: «он, она или они»… «Призрак», и всё тут!
— Ой, ужас, — сказала Жаби, которая очень не любила призраков. — Но если Призрак хотел меня напугать, то он-она-или-они не ушли бы просто так…
Гордон наградил её многозначительным взглядом.
— Призрак должен был сказать «бу», когда я выглянула на улицу, погреметь цепями или помахать простынёй…
— Вот как? — Гордон уже мечтал сменить тему и обсудить предстоящий завтрак.
— То есть Призрак не хотел никого пугать, — продолжала Жаби. — Он хотел шпионить!
Комиссары задумались. Гордон думал, как бы прекратить этот разговор. Он так сильно думал, что ему пришлось сесть под дерево и отдохнуть. Потом он лёг. Лучше всего ему думалось лёжа. Хм, хм, хмм, думал он. Но в голову ничего не шло.
— А может, Призрак хотел шпионить за тобой, — предположила Жаби. — Может, это старый злодей, которого ты поймал когда-то давным-давно и который теперь решил высказать тебе всё, что думает. Может, это старый лис, который злится, что ты выгнал его из леса…
Гордон покачал головой.
— А вдруг лис вернулся? — продолжала Жаби. — Вообще-то старая ворона говорила, что лис может вернуться. Хотя… Лисом не пахло. Пахло немножечко тобой.
Гордон сел.
— А разве я чем-то пахну?
Жаби напомнила ему, что она мастер различать запахи. Гордон пах застеленной кроватью, кексами и весёлой книжкой. Хотя, наверно, это просто старый запах Гордона ещё не до конца выветрился из отделения..
Пока они так сидели, на лугу происходило что-то странное. Вдалеке шагал детский сад. Первой шла воспитательница. За ней беспорядочной толпой тянулись дети. Весёлой песни слышно не было. Неужели что-то случилось?