Корабль выстрелил снова — Риша была готова. Инстинкты, освободившись наконец от сомнений, страха, от постоянного контроля со стороны сознания, мгновенно развернули боевую машину. Робот схватил один из кусков обшивки разрушенного корабля и укрылся им, словно щитом. Луч скользнул по серебристой поверхности, стирая белые буквы, разогревая металл. В следующую секунду тяжёлый обломок уже летел навстречу кораблю пришельцев.
Корабль реоподов заложил крутой вираж. На мгновение его камеры потеряли цель, противника, машину, созданную тысячи лет назад и снова разбуженную девочкой с планеты Спика. В потоке чистого белого сияния эта машина догнала корабль пришельцев. Вцепившись в обшивку могучими руками, робот принялся крушить, ломать, рвать на куски. Вокруг в облаках вырывавшегося наружу газа разлетались обломки. Горящий моторный отсек, с яростью откинутый вниз, вращаясь, падал на планету. Откуда-то посыпались искры. Они вспыхивали и гасли, снова вспыхивали маленькими звёздочками. Большие звёзды смотрели на них молча, издалека…
— Теперь отправляй меня обратно! — мысленно крикнула Риша.
Но вместо загадочного, холодного, ненавистного голоса раздался мягкий, полный волнения и грусти голос Лхати:
— Это плохо.
Лхати висела над роботом, заслоняя тёплый свет Малого солнца. Его лучи очерчивали золотом её фигуру. На ней не было скафандра, не было никакого намёка на что-то волшебное, защищающее от космоса.
— Это плохо, — повторила Лхати.
Риша оттолкнула летевший к ним лист зелёной обшивки.
— Что плохо?
— Разрушение. Тот, кто обладает такой силой, не должен разрушать или создавать ради себя.
— А я не хочу никакой силы! — крикнула Риша. — Я хочу вернуться к Ленцу, вернуться в мой мир и жить как прежде!
— Эти миры не твои.
— Вы все говорите что-то непонятное. Думаете, что вы умнее, играете в свои игры. Уходи! Я не верю, что ты — настоящая. Никто не может выжить в космосе без скафандра.
Лхати (или то, что выглядело, как Лхати) исчезла.
Затем исчезли обломки.
Спика.
И, наконец, исчез робот.
Глава 10. Возвращение
Риша лежала на поляне, на мягком ковре из разноцветного мха. Зеленовато-голубой мох назывался сфагус, розовый — флабес. Названия теверков. Это проходили в школе — для самих хапуру любой мох был просто мхом.
Мир вокруг наполняли знакомые звуки и запахи. Ленц держал её за руку. Когда Риша открыла глаза и повернулась, он, смутившись, отодвинулся назад и почесал правое ухо:
— Ты не двигалась, и я испугался. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.
— Спасибо, — не найдя других слов, ответила Риша. — Мы вернулись?
— Похоже на то! Наша башня. Кажется, я даже слышал голос учителя.
Риша встала, отряхнула школьный костюм, поправила волосы:
— Пойдём к теверкам?
— Угу. Только надо быть начеку: вдруг здесь реоподы появятся?
— Не появятся, — произнесла Риша, хотя на этот раз в её голосе не было обычной уверенности.
Браслет на её руке замигал. Над ним возник знакомый неосязаемый экран. На этот раз изображение было тусклым, нечётким, искажённым.
— Раз ты это видишь — ты в настоящем! — произнёс Тангенс. Он пропал, и в кадре появилась Дельта:
— Поздравляем! Ты одна могла справиться с этой миссией, и у тебя всё получилось. Ты настоящий герой! Теперь давай запомним кое-что важное. Никто не должен знать о твоём задании. Не сопротивляйся изменениям, которые произошли в твоём мире, иначе случится беда. Слушайся учителей: теверки умны и справедливы. Удачи!
Браслет расстегнулся и упал вниз. Он продолжал светиться, понемногу становился прозрачным, растворялся в своём свечении, пока совсем не исчез.
Ленц снова почесал ухо:
— Кажется, я не должен был этого слышать… Да и с тобой путешествовать. Что теперь делать?
— Ничего, — пожала плечами девочка. — Это же случайно вышло.
— Не надо рассказать обо всём теверкам?
Риша задумалась, затем мотнула хвостом:
— Не надо. У меня такое чувство… Знаешь, как детей иногда обманывают, чтобы они что-нибудь сделали? Такое, на что у взрослых нет ни времени, ни желания? А после хвалят. Не хочу быть таким ребёнком.
За время учёбы Ленц проникся к теверкам большим уважением. Пришло это не сразу (всё-таки пилоты однажды чуть ли не воевали с ними), но постепенно мудрость инопланетян, их машины, учебники, даже одежда, которую носили теперь ученики — всё стало казаться Ленцу правильной дорогой в космос, которую терпеливые и добрые учителя открыли для них. Теперь в словах Риши холодной тенью проскользнул намёк на то, что теверки неискренни или хитры — это расстроило Ленца.
— Пойдём в башню, — предложил он, стараясь прогнать неуютные мысли.
В башне всё было по-старому. Разве что мотыльков на окнах стало больше.
Полупрозрачные мотыльки всё время залетали в башню. Они садились в углах окон, на переплётах, на электрических лампах — в общем, поближе к свету. Теверки требовали избавляться от них, и Риша всегда старалась вызваться добровольцем, чтобы не бить их тряпкой, а выпустить живых мотыльков наружу. «А они, глупые, снова и снова летят внутрь — что же с ними делать?» — с грустью думала Риша. Она «охотилась» на бабочек или стрекоз, гонялась за жуками, но некоторые создания, те, что выглядели особенно беззащитными, вызывали у девочки другие чувства. Инстинкты отступали; появлялось осознанное, личное желание спасти, защитить. Мир делился на тех, кого надо защищать, на равных себе и на врагов. Хотелось, чтобы врагов не было вовсе, а остались бы только первые и вторые. Хотелось поделиться этими мыслями.
У второго класса новичков только что закончился урок математики. Мимо пробежали Эйнс и Лаплас. Удивительное дело: они не обратили на Ришу никакого внимания. Следом появились Харита и Вельви. Они обменялись приветствиями. Харита принялась рассказывать что-то о домашних заданиях, о старшеклассниках, но Риша слушала вполуха. Привлечённая чьим-то заливистым смехом, она обернулась и увидела, как Мариотта обнимает Ленца.
Ей тут же захотелось сделать три шага вперёд, оттолкнуть Мариотту… Но, поражённая происходящим, она никак не могла сделать эти три шага и только стояла неподвижно и смотрела. В голове её снова зазвучали слова Тангенса: «Не сопротивляйся изменениям…» Дальше, в конце коридора, лампы не горели, и Рише показалось, что оттуда, из полутьмы, на неё смотрит Лхати. Где-то рядом был учитель — он тоже наблюдает. И Дельта с роботом наблюдают. Все ждут, что же сделает Риша.
Она развернулась и побежала к лестнице. За её спиной снова раздался громкий девичий смех.
Глава 11. Не сопротивляйся
«Всё изменилось! — думала Риша, стоя возле входа в домик новичков. — Я не знаю, кто мои друзья. Я ничего не знаю. Это нечестно!» Хотелось расплакаться, и при этом хотелось злиться на теверков и даже на всех инопланетян.
Риша поднялась на второй этаж. Катоди и Сави несли по коридору вёдра и швабры. Пахло цветами — запах, слишком сильный, чтобы быть приятным.
— Ты с нами? — Катоди поставила ведро и покрутила тряпкой в воздухе. — Учитель сказал, что надо помыть полы внизу.
— Угу! И тебя тоже назвал, — добавила Сави.
Риша нахмурилась, затем схватила Катоди под руку и потащила в сторону комнат:
— Я после всё одна сделаю!
Риша не любила ложь, но обойтись без какой-то выдумки, объясняющей, почему она ничего не понимает, было нельзя. Девочка сказала Катоди первое, что пришло ей в голову:
— Я упала с крыши, немножко ударилась и, кажется, ничего не помню. Поможешь?
— Так надо срочно сказать учителю! — Катоди с тревогой посмотрела на Ришу, но та мотнула хвостом:
— Не надо. Точнее, я сама потом расскажу.
Они зашли в комнату — Риша с облегчением поняла, что и в этом, изменившемся, мире живёт вместе с Кат-Кат и, кажется, они отличные подруги. Но затем неприятные сюрпризы посыпались один за другим.
Оказалось, что Риша теперь двоечница и главный школьный хулиган. Архи — звезда, отличник, в которого тайно влюблены все девчонки, а Гаус — обычный ученик четвёртого класса, замкнутый в себе и скучный.
— А Мариотта и Ленц уже давно вместе. Ну неужели ты совсем-совсем всё позабыла? — Катоди смотрела на подругу, не зная, удивляться или переживать.
— Нет, я просто проверяю себя. Ну мало ли? Вдруг это ложные воспоминания.
— Такое разве бывает?
— У нас в деревне было. Дядя Ноли вдруг стал вспоминать, как летал вокруг Спики и гулял по Луне.
— Ух ты!
— Ага. Он вообще смешной, дядя Ноли. И добрый. Я тебя как-нибудь с ним познакомлю.
Через неделю Риша уже знала о себе и классе всё, что можно было узнать, не привлекая лишнего внимания. Отпросившись у теверков, она три дня провела в родной деревне. К счастью, здесь всё было по-старому. Её дом, её комната, даже игрушки — ничего не изменилось. Дядя Ноли подарил ей бумажную вертушку, мама напекла пирогов с синей ореховой пастой.
Кюри всё так же жила с родителями. В школу девочку не пускали, и она всё своё время посвящала рисованию узоров. Кюри увлечённо рассказывала Рише о красках, тканях, разных тайных приёмах, помогающих творить красоту. Рисование требовало терпения, времени, аккуратных движений — для желающей приключений Риши всё это казалось магией, ей неподвластной. Они с Кюри были совсем не похожи друг на друга — поэтому им было интересно вместе.
«Никто из них не подозревает, что я — это другая я», — думала Риша, сидя вечером на крыше родного дома и наблюдая, как Большое солнце опускается к горизонту, окрашивая небо в пурпурный.
С Ленцем она поговорила в первый же день после их возвращения. Разговор этот получился совсем не таким, как ожидала Риша, и сейчас, когда многое стало понятнее, она вспоминала ответы Ленца и пыталась догадаться о его чувствах или возможных чувствах.
«Я думаю, лучше пока притворяться, — сказал Ленц. — Иначе мы кого-нибудь обидим. К тому же тебя предупреждали на счёт изменений…»