– Весьма состоятельный, – заметил Кэйр. – В участке не меньше гектара.
– Если не два.
– Вполне может быть и три.
– Эй! Пора разгружаться, – нетерпеливо сказал Бурхан, торопясь наверстать упущенное время. – Разве мы нарушили какой-нибудь хитрый закон?
– Да вроде нет.
Архитектор Кирш страшно оживился.
– Тогда – за дело. Шнелль, шнелль, майн либер штудентен! Жизнь проходит! Хватайте ее за каудатум! То есть, за хвост.
– Бутылки не побейте, – предостерег Ждан. – Ибо это единственное оружие, которым мы располагаем.
– Против кого, чудак? Мы же не в эмиратах и не в диком Ящерленде. И вообще, зачем цивилизованным людям оружие?
– Дорогой мой, цивилизованный человек отличается от дикаря прежде всего оружием.
– Ну, ты и сформулировал!
– Попробуй опровергнуть, – проворчал Ждан.
Экипаж загнали под деревья.
Хозяин выпряг лошадей, напоил их из родника, привязал, а после этого завалился спать. Он был нанят до вечера, из блаженного возраста, когда бултыхание в воде доставляет удовольствие, давно вышел, а детектив про глупых покаянских шпионов, изо всех сил описанных неким господином У. О. Купадником, успел дочитать еще утром. Словом, выбора у бедняги не было, чем он с удовольствием и воспользовался.
Господа же студенты закопали бутылки в песок, корзину с провизией перенесли на берег, там же расстелили большие махровые полотенца. После этого, наконец дорвавшись до реки, больше часа азартно плескались, гонялись друг за другом и ныряли в поисках предсказанных русалок.
Потом с большим аппетитом пообедали, со вкусом выпили, выкурили по трубочке, сыграли в бридж и мирно задремали под шум мелких речных волн, под шорохи леса, под меланхолические крики чаек. Сытые, довольные, разморенные, и уже чуть-чуть обгоревшие.
Однако идиллия продолжалась не слишком долго. Сначала Бурхан, затем Кэйр и Франц были разбужены посторонними звуками. Проснулся даже известный соня Ждан, как это было ни странно.
Звуки доносились из-за поворота реки. Примерно в полумиле от пляжа над верхушками деревьев показались мачты. Ветер доносил хлопанье парусов, крики матросов, облепивших реи. Разворачиваясь, корабль на несколько минут показался из-за лесистого острова, но потом вошел в бухточку и вновь скрылся, оставив над деревьями только стеньги.
– Вот это да, – изумленно сказал Ждан. – Знаете, что это было за судно?
– И что это было за судно? – лениво поинтересовался Бурхан.
– «Поларштерн», господа. Разрази меня гром – «Поларштерн»! Яхта самого курфюрста.
– Ну да, – сказал Кэйр. – Ты уверен?
– Обижаешь, судья. Я с закрытыми глазами могу нарисовать чертеж этого роскошного корабля.
– Еще один сюрпри-из…
– Ну и что? – пожал плечами Бурхан. – Курфюрст тоже имеет право на маленький пикничок. Монаршая работа – она, знаете, какая? Тяже-о-лая. Ох!
Бурхан зевнул и повернулся на бок, собираясь еще разок как следует вздремнуть на свежем воздухе. Только спать в тот день никому уже не пришлось. Внезапно в шаге от полотенца эфенди в песок вонзилась самая настоящая боевая стрела. Длинная, черная, с черным же пером на конце.
Бурхан подскочил.
– Что… что за провокация?
– Где? – спросил Ждан.
– Да вот, рядом с моей пяткой! Ашшауз саксаул…
Франц взял стрелу, и его брови поползли вверх.
– Это мало походит на стрелу Амура, – авторитетно сказал он.
– Да уж…
Господин Кирш нахмурился и двинулся в сторону кирпичного забора. Нежданный подарок мог прилететь только оттуда.
– Гершафтен! – строго крикнул Франц. – Дас ист плохие штюки!
За оградой завозились. В воротах открылась калитка. Из нее вдруг белым мотыльком выпорхнула девушка.
Пробежав с десяток шагов, она увидела Франца и в крайнем удивлении остановилась.
– Оп! – сказал Бурхан.
Франц же не смог вымолвить ни слова. Вероятно, ожидал появления либо сорванца в штанишках на помочах, либо, на худой конец, усатого дяди из спецподразделения по борьбе с ящерами, а тут вдруг эдакое легконогое чудо…
Так они и замерли – Франц со стрелой, и девушка, поднявшая руку, чтобы эту стрелу забрать, но, похоже, забывшая о своем намерении. Оба высокие, статные, белокурые, в самом расцвете сил и молодости. Не отрываясь, смотрели они друг на друга. Секунду, вторую, третью. Потом их щеки одновременно начали наливаться краской.
– И что за шум? – осведомился Ждан, отрываясь от созерцания стройных мачт «Поларштерна». – Что за вопли?
– Моменто мори, – пробормотал Кэйр.
– Какое моменто, какие мори? Ты о чем, старик?
– Тихо! Не видишь?
Ждан протер глаза.
– Ого! Втюрились. Готово дело.
– Да. Безнадежный случай.
– Угу. Молниеносная форма.
– Ах, – мечтательно сказал Бурхан. – До сих пор про такое я читал только в книжках мадам де Шарман. Как замечательно!
– Ничего замечательного. Архитектуре Поммерна нанесен страшный удар, – сурово возразил Кэйр.
– Да. Проект нового дилижанс-вокзала определенно откладывается на неопределенное время… – поддержал Ждан. – Поскольку наш друг теперь будет несусветно занят…
– …можно заказывать панихиду по его свободе.
– Эх, Францик, – вздохнул Кэйр. – Не уберегли мы тебя!
Бурхан беззаботно пожал плечами.
– Да чего вы такие… заупокойные? Подумаешь – влюбился. Тоже мне трагедия.
– Еще какая, – мрачно сказали ему. – Сам увидишь. Это у вас, в султанате, жены пока сохраняют покорность. А в Поммерне такое качество вынуждены проявлять мужья.
– Э-э! Да так же нельзя, – сказал Бурхан. – Что вы в самом деле! Женщина, получившая власть, перестает быть женщиной. А если их соберется много… О! Да наша Артемида не одна…
Из калитки вышли еще две девушки. Они обменялись изумленными взглядами. Одна держала в руках настоящий боевой лук. Большой, резной, с костяными накладками, явно сработанный где-то за Драконьим хребтом. Ящерами то есть.
Девушка с луком покачала головой:
– Поразительно, как они подходят друг другу. Но как это не вовремя…
– Изольда не переменит решения, не волнуйся, – сказала вторая.
– Ах, знаю, знаю. Только жаль. Действительно, замечательная пара.
– Великолепная!
Наскоро одевшись, к ним приблизились господа Фоло, Кузема и Бурхан. Сняли только что надетые шляпы и представились.
Девушки присели в легком реверансе:
– Камея, Инджин. Очень приятно.
– Замечательная погода, – монументальным голосом сообщил Бурхан.
– Вы совершенно правы, – улыбаясь, ответила Камея. – Разгар лета, что может быть прекраснее?
– Вы, сударыня!
Кэйр моментально нарвал цветов и преподнес букетик, а Бурхан учтиво поклонился. Оба старались не оборачиваться. Но Ждан все испортил.
– Послушайте, – заявил он, тыча пальцем. – Надо бы как-то вывести из оцепенения этих сомнамбул.
Девушки смущенно переглянулись. Кэйр и Бурхан наступили Ждану сразу на обе ноги, но муромский увалень и не подумал униматься.
– Эх, оставьте, господа! Не делайте из меня калеку. Видите ли, есть процессы, которым невозможно помешать. Уж я-то знаю. А раз так, то лучше помогать. Вы не согласны, мадемуазель?
– Отчего же… – отозвалась Камея.
И посмотрела на подругу. Инджин пожала плечами.
– А как помогать?
– Для начала стоит вернуть пострадавших во вменяемое состояние, – предложил Ждан.
– Правильно, – поддержал Бурхан. – Давайте представим их друг другу. Раз уж все мы остались живы.
– О, примите наши извинения, сударь, – сказала Камея, безуспешно пытаясь спрятать за спиной лук. – Боюсь, что мы развлекались несколько… экстравагантно.
– Точнее, почти что дико, – рассмеялась Инджин. – Но вполне можем оказать медицинскую помощь. Никто не ранен?
– Разве что сюда, сударыня, – галантно сказал Бурхан, хлопая себя в широкую грудь.
– Ну и ну, – проворчал Кузема. – Да что же это творится-то сегодня?
– Флюиды, – загадочно выразился Кэйр.
– Да, странная встреча, – согласилась Камея. – Все в порядке, Руперт, – неожиданно добавила она, не оборачиваясь.
В калитке молча поклонился высокий, атлетически сложенный мужчина с двумя пистолетами за поясом. Он придерживал за ошейник здоровенного цербертина. Так же, как и хозяин, собака неприятно молчала, но при этом не кланялась.
Возникла напряженность. Чтобы ее сгладить, Франца и Изольду поспешно представили друг другу, но это не помогло, оба стояли истуканами, продолжая краснеть. Неловкость не рассеивалась.
– И что же теперь делать? – спросила Инджин, обращаясь к Камее.
Видимо, именно этой девушке по каким-то причинам принадлежало лидерство в их компании. Несмотря на то, что Изольда выглядела постарше.
Камея взглянула на мачты «Поларштерна», потом – на молчаливого Руперта и его собаку, посмотрела на свой лук и с улыбкой сказала:
– Ну, поскольку господа студенты остались живы… Думаю, следует взять их в плен.
– О. В плен. А что? Замечательная идея! – обрадовалась Инджин. – Господа студенты, вы не откажетесь запоздало пообедать с нами? Или наоборот, рановато отужинать? Словом, пополдничать?
Услышав это предложение, Франц вдруг обрел дар речи.
– Йа, йа, конечно! Это так великодушно. Данке! Очень большой спасибо.
– Право не знаю, мадемуазель, – сказал Кэйр. – Мы свалились на вас совсем неожиданно.
– Это мы на вас свалились.
– Все равно не хотелось бы доставлять лишние хлопоты.
– Для нас это будут приятные хлопоты, господин Фоло, – любезно сказала Камея.
Студенты нерешительно переглянулись.
– Дорогая Камея, но, быть может, господам неприятна наша компания? – наивным голосом спросила Инджин.
Она была изящно-миниатюрной, с гривой черных волос, миндалевидными глазами и неотразимой родинкой на пухлой щечке. Словом, чертовски хороша.
– Что? Как? – всполошился Бурхан. – Вы неприятны? Да ни в коем случае!