— У меня есть для тебя подарок, — продолжила княжна меня соблазнять. — Он тебе понравится.
— Я думаю, поздравлений по телефону достаточно, — сказал я максимально корректно, но жёстко. — Спасибо!
— Как скажешь, — ответила Зотова. — Но я, наверное, всё же заеду к тебе вечером.
После этих слов Арина чмокнула губами, изображая поцелуй, и сбросила звонок.
«Вот только этого мне ещё не хватало», — подумал я, убирая телефон в карман.
К шести часам приехал Глеб. Он привёз с собой бутылку какого-то дорого шампанского и… кофемашину. После вручения подарков и поздравления, учуяв запах кофе, Глеб оглядел комнату, обнаружил аппарат, который я купил днём, и заметно расстроился.
— Ну извини, — сказал я. — Кто же знал, что ты тоже мне подаришь кофемашину.
— Ну ты всегда так расстраивался, что у тебя нет возможности пить по утрам кофе, а теперь живёшь один, ну я и подумал, что можно теперь тебе и кофемашину тебе купить, — сказал Глеб. — А кто это меня опередил.
Я гордо похлопал себя по груди и сказал:
— Этот человек перед тобой.
— Ладно, что уж теперь, — примиряясь с действительностью, произнёс Глеб. — Там внутри коробки чек, можно её на что-нибудь обменять. Например, на микроволновку или чайник.
— Ещё я кофемашину на чайник не менял, — ответил я. — Пусть две будет. А ты давай проходи! Раз уж тебе нельзя сейчас ни по клубам, ни по ресторанам ходить, устроим здесь и ресторан, и клуб.
— Клуб? — оживился Глеб. — Позовём сюда девчонок?
— Думаю, с клубом я погорячился. Ограничимся рестораном.
— Вот так всегда, — вздохнул мой друг. — Но если девчонок нельзя, то давай пить и жрать. Больше ничего и не остаётся.
— Я больше по части пожрать, — признался я.
— Тебе уже восемнадцать лет, — возразил Глеб. — Ты теперь можешь выступать в обеих дисциплинах!
Я заказал из ресторана праздничный ужин, и в ожидании заказа мы открыли шампанское, которое принёс Глеб. Оно оказалось довольно неплохим и отлично сочеталось с шоколадным батончиком — единственной едой, что нашлась в моей комнате. Ближе к концу бутылки я ощутил сильное желание повеселиться и прилив сил. Видимо, мой друг почувствовал то же самое, по крайней мере, выглядел он очень весёлым.
— Может, всё-таки позовём девчонок? — спросил Глеб, оглядел комнату и добавил: — А вообще, ты неплохо тут устроился. Постоянно один — красота! Девчонок теперь можешь хоть каждый день спокойно водить.
— Могу, — согласился я. — Только водить некого.
— Это, брат, так всегда, — рассмеялся Глеб. — Есть девчонка — некуда вести. Есть куда вести — нет девчонки! Но я думаю, это у тебя ненадолго, что некого вести.
«Вести-то есть кого, — подумал я и вспомнил Арину и её обещание приехать. — Но лучше бы не было».
— Ну так что насчёт девчонок? — усиленно продвигал свою идею Глеб.
— Не думаю, что это хорошая мысль. Да и кого мы позовём?
— Надо подумать, — ответил мой друг. — Надо подумать.
Глеб думал минут десять, но ничего не придумал и расстроился. Меня это рассмешило, но я старался не подавать виду, чтобы не обидеть друга. И чем больше я старался не подавать виду, тем сильнее мне хотелось смеяться. В итоге я не выдержал и расхохотался.
— Да ты пьян, брат, — сказал Глеб, глядя на меня.
— Чего это вдруг? — ответил я.
— А чего ты такой весёлый?
— Просто так.
Я хотел всего лишь ответить и этим ограничиться, но опять предательски рассмеялся. Мне было просто очень хорошо — хотелось радоваться, смеяться и веселиться. Но Глеб мне заявил, что это и есть опьянение. Ему было видней, я до этого никогда не напивался.
Потом привезли ужин и вместе с ним ещё одну бутылку шампанского. Её мы решили пока не открывать и налегли на еду. После съеденного стейка, трёх салатов и кучи разных закусок, я ощутил, что мне всё так же хорошо и радостно, но безудержного веселья поубавилось. Возможно, Глеб был прав, и это нас так развезло с его шампанского, а теперь отпускало. На всякий случай новую бутылку я открывать не спешил. Ещё не хватало напиться и встретить в таком виде Арину, если она всё-таки приедет.
Весь вечер мы с Глебом набивали желудки и болтали: об учёбе, об отличиях жизни в Новгороде, Москве и Петербурге, о девчонках, боевой магии и аристократах. Где-то в середине разговора, я спросил его, не знает ли он графа Васильева и его семью. Я давно решил расспросить друга про Аниных родителей. Выросший в уважаемой московской семье Глеб должен был владеть хоть какой-нибудь информацией о Васильевых. И я оказался прав.
— Васильевы — род богатый, — сказал Глеб. — Очень богатый, но не сильно влиятельный. Можно сказать, при их богатстве совсем невлиятельный.
— Это как? — решил уточнить я.
— Денег много — влияния нет, — по-простому объяснил Глеб.
— И что вот прям очень много денег?
— Достаточно. Через них больше половины российского леса на экспорт идёт. В металлургии есть активы. Земли много в Сибири.
— И при всём этом невлиятельные? — удивился я.
— Ага. Нет практически никакой поддержки. Ни в государственных структурах, ни по линии орков. Раньше была, когда старик Васильев был жив, отец нынешнего главы рода. Он суровый орк был. А Филипп Александрович мягкий. Для орка его уровня — непозволительно мягкий. Врагов у Васильевых особо нет, но завистников достаточно. И много желающих оторвать у них кусок бизнеса.
— Лесного?
— Любого. Пока они ещё держатся, но если их начнут рвать, то там могут лишить почти всего.
— Но как? — удивился я. — Это же беспредел какой-то.
— Это капитализм, — не согласился со мной Глеб.
— Удивительно! — воскликнул я. — Как ты много знаешь обо всех москвичах.
— Не обо всех, а о Васильевых, — поправил меня друг и усмехнулся. — Пришлось узнать.
— Пришлось? — переспросил я.
— Ага. Когда тебе в восьмилетнем возрасте объявляют, что где-то там у каких-то Васильевых живёт девчонка, которая кода вырастет, станет твоей женой, то хочешь не хочешь начнёшь интересоваться этой семьёй.
— Девчонка? Женой? — переспросил я, переваривая в голове полученную информацию.
— Ну когда вырастет, конечно.
— Но зачем?
— Я же тебе сказал, Васильевы неприлично богаты, но не имеют влияния, а у моего деда влияния на десятерых, а вот с деньгами в последние лет двадцать не очень. Поэтому из нас с дочкой Васильева было решено создать семью.
— Как-то это ненормально, — заметил я.
— Это мягко сказано. Ощущаешь себя каким-то товаром, — пробурчал Глеб.
— Я тебе больше скажу! Сейчас я впервые в жизни подумал, что выбраковкой быть не так уж и плохо.
— Но мне повезло, что дочка Васильева пропала, — сказал Глеб.
— Пропала?
— Да. Полтора года назад куда-то исчезла. Там какая-то мутная история. Какая-то семейная трагедия. В итоге помолвку разорвали. В общем, повезло мне, хотя. Кончено, девчонку жалко. Ничего такая была. Красивая. Я уже даже и подумывал, а чего бы и не женится?
Глеб расхохотался, а мне было не до смеха.
«И тебе скоро будет не смешно, когда она на учёбу приедет», — подумал я, глядя на Глеба.
— А почему ты про них спросил? — задал мне друг неожиданный вопрос, прекратив смеяться.
— Да по телевизору про них говорили. В экономических новостях.
После рассказа Глеба мне стало как-то совсем грустно. Это было уже чересчур — моя Агата не просто стала Аней, а ещё должна была достаться в жёны моему другу Глебу.
— Знаешь что, — сказал я, вставая из-за стола. — А давай-ка мы всё-таки откроем вторую бутылку.
Глеб возражать не стал. Мы открыли вторую бутылку шампанского, но веселья она нам уже не принесла. Мой друг весь вечер продолжал жаловаться на деда-тирана, а я думал об Ане — его возможной будущей жене и моей бывшей девушке.
А Арина так и не приехала. Может, это и был её подарок — пообещать, но не приехать.
Глава 13
Император Священной Римской империи Вильгельм Пятый восседал на тронном кресле в малом зале приёмов своей потсдамской резиденции. Удостоившиеся высочайшей аудиенции монарха министр обороны граф Генрих фон дер Шуленбург, министр имперской безопасности барон Андреас фон Биссинг и куратор проекта «Вархайт» барон Людвиг фон Лангерман стояли перед императором словно нашкодившие школьники.
Фон Лангерман только что завершил доклад о ходе проекта «Вархайт» и о трудностях, возникших в связи с побегом из тренировочного центра «Ост» трёх курсантов. И теперь вся троица ждала, как на этот доклад отреагирует император. Вильгельм Пятый негодовал, но старался держать себя в руках. Он некоторое время молча исподлобья смотрел на Лангермана и министров, давая им прочувствовать всё монаршее недовольство, затем мрачно произнёс:
— Виновные наказаны?
— Да, Ваше Императорское Величество! — тут же отрапортовал Лангерман. — Доктор Штеблер и преподаватели центра «Ост», имевшие отношение к подготовке сбежавших курсантов и не предотвратившие побег: обер-лейтенант Вимберг, гауптман Айзеншмид и Мартина Митрош отданы под трибунал. Главный виновный — майор Нидербергер покончил с собой в день происшествия.
— Я надеюсь, приговор трибунала будет соответствовать их проступку, — сказал монарх.
— Не извольте в этом сомневаться! — ответил куратор проекта и, чуть ли не зажмурившись от страха, добавил: — Однако, я осмелюсь просить Ваше Императорское Величество об отсрочке исполнения приговоров трибунала до момента завершения проекта «Вархайт». На данном этапе трудно будет быстро найти достойную замену провинившимся работникам. Они все осознали свою вину, раскаялись и готовы доказать это трудом на благо империи.
Император нахмурился, призадумался и через некоторое время сказал:
— Хорошо. Я разрешаю отложить исполнение приговоров трибунала до завершения проекта. Если всё пройдёт успешно, и проект выполнит свою задачу, а до этого времени у нас не возникнет проблем с русскими, то я, возможно, даже помилую осуждённых и разрешу ограничиться лишь их увольнением со всех государственных должностей.