«Я видел, — подумал я. — И не только видел».
Мне стало неловко. Разумом я понимал, что ни в чём не виноват перед другом, и чувства вины не испытывал, но определённая неловкость всё равно присутствовала — ситуация была не самая приятная. И если бы дело касалось лишь нас двоих, я всё рассказал бы Глебу сразу же, а там уж ему решать, как поступать в этой ситуации — понять меня или оскорбиться и требовать сатисфакции.
Но в деле была ещё и Аня, и на кону стояло благополучие семьи Васильевых. Как бы я ни относился к тому, что они собирались решать свои проблемы выдачей дочери замуж за нелюбимого человека, но это было их решение. И главное — это было решение Ани. И просто взять и всё им сорвать, я не мог. А вероятность была большая, что всё сорвётся в случае, если я расскажу Глебу о наших прошлых отношениях с его невестой. Реакцию друга на такое известие я предугадать не мог. Поэтому и рассказывать об этом не спешил. В конце концов, это можно было сделать в любой момент.
А вот рассказать Ане, что Глеб — мой друг, стоило. Я не сделал это во время нашего разговора в столовой, потому что не был готов к её расспросам — а она явно начала бы меня расспрашивать о будущем муже. Но в ближайшее время стоило ей об этом рассказать.
— А ты как чувствовал, расспрашивал про Васильевых, — продолжил тем временем рассказывать Глеб. — У тебя однозначно есть дар предвидения. А у нас с дедом нет. Мы очень удивились, когда они позвонили и сказали, что приедут.
Друг рассмеялся своей шутке, а я сказал в поддержание разговора:
— А где была Васильева? Ты же говорил, что она пропала.
— О, это вообще феерическая история! — ответил Глеб и снова рассмеялся, видимо, вино начало действовать. — Она, оказывается, тоже стала выбраковкой. Представляешь? И Васильевы решили её спрятать. Не понимаю, какой в этом толк, но в итоге они передумали. И сейчас, наоборот, даже рады. Правда, теперь и Васильевым, и моим родителям надо сразу настроиться, что внуков орков они уже точно не получат. Если бы я женился на орчанке, а Васильева вышла за орка, то хоть какой-то шанс был. Теперь нет. Но вроде особо это никого не смущает, поэтому придётся мне, брат, жениться.
— А когда?
— А вот тут вопрос сложный. Сейчас решают. Я-то могу хоть сразу по окончании академии, а вот Васильева ещё только на подготовительном курсе. Сегодня должна была первый день выйти на учёбу. Но замужним учиться в академии нельзя, поэтому, скорее всего, подготовительным курсом её учёба в Кутузовке и ограничится. Не думаю, что кто-то будет ждать, пока она закончит академию.
— Ну тогда тебя можно поздравить, — сказал я. — Когда будет помолвка?
— А вот здесь не всё так просто, — ответил Глеб и как-то заметно взгрустнул.
— Что такое?
— Есть нюанс.
Друг налил вина, в этот раз только себе, так как мой бокал стоял почти полный, выпил и сказал:
— Ты же понимаешь, что наш брак не просто дань старому обещанию семей. Это выгодная сделка. Васильевым нужна поддержка, а нам нужны деньги. Не критически, конечно, но нужны. Поэтому, когда исчезла Васильева, дед начал подыскивать другие варианты. И раз уж я теперь формально человек, искать стали в столице. И вот совсем недавно нашли. Очень неплохой вариант — дочь графа Корецкого. Да ты её должен знать, оно же на твоём курсе учится.
— И даже в моей группе.
— Так вот Корецкие вполне подходили. Там правда была проблема — их дочку обещали выдать за племянника губернатора, но этот вопрос совсем недавно как-то решили.
«И я могу сказать, кто и как его решил», — подумал я, но говорить всё же не стал.
— В общем, — продолжил Глеб. — Троекуровых Корецкие послали куда подальше, и я уже был уверен, что мне предстоит жениться на Дарье. И уже начали даже договариваться о свадьбе, как объявилась Васильева. Это такой сюрприз, что я до сих пор не могу полностью осознать и принять эту информацию.
— То есть, ради тебя Корецкие послали племянника губернатора? — переспросил я, перебив друга.
— Ты смеёшься? — Глеб искренне удивился. — Ты серьёзно сравнил Денисовых и Троекуровых?
— Я просто спросил. Не хотел тебя обидеть никоим образом. А Корецкая, я так понимаю, тоже была согласна на замену жениха?
— А у неё, брат, тоже вариантов немного. Не больше, чем у меня. Их семья занимается строительством. Им нужны подряды. Троекуровы могли обеспечить им заказы в Новгороде, а мой дед и в столице, и в Москве, и вообще по всей России. Выбор очевиден, и он не в пользу Троекуровых.
— Как-то это неправильно, — сказал я. — Ваши родители распоряжаются вами как товаром.
— Есть такое, брат мой, — грустно произнёс Глеб. — Но это наша плата за право быть частью рода и в итоге получить свою долю его наследия.
— В такие моменты я радуюсь, что меня выперли из семьи, и никто теперь не сможет мне говорить, на ком жениться. И я смогу выбрать себе когда-нибудь жену по любви.
— Во-первых, не дави на больное! А во-вторых, не зарекайся! Не известно, как жизнь у тебя сложится. Может, ещё придётся на какой-нибудь старушке жениться ради титула, — Глеб рассмеялся своей шутке и добавил. — Мне-то хоть повезло: и Васильева, и Корецкая — молодые и красивые. Я бы на обеих разом женился, если бы можно было.
Глеб снова рассмеялся, и я понял, что он уже смирился с тем, что ему придётся жениться по расчёту на нелюбимой девушке. Либо в этот вечер ему помогало смириться с этим вино.
— Но твоя семья сделала выбор в пользу Васильевой? — спросил я.
— Ну да. Всё же они орки. Да и там очень старая история. Если интересно, расскажу.
— Интересно.
— Наши роды всегда были в хороших отношениях. Мой дед очень дружил с дедом Васильевой. Они учились в одной гимназии и ещё молодыми поклялись породниться, поженив в будущем своих детей. И когда у моего деда родилась дочь, сестра моего отца, а у Васильева сын, отец Анны, деды сразу объявили, что это будущие муж и жена. Но не срослось. Сначала моя тётка отказалась выходить замуж за Васильева — влюбилась по уши в кого-то и думала, что сможет выйти по любви, а потом Васильевы, оскорбившись за это, объявили помолвку отца Анны с её матерью. Там, кстати, отдельный скандал был, мать Васильевой при этом разорвала с кем-то помолвку, я даже не знаю, с кем. В общем, было весело.
— Просто обхохочешься, — согласился я.
— Потом ещё долго искали виноватых. Васильевы обвиняли нас, что тётка первая отказалась. Дед говорил, что это было следствие глупого увлечения, и надо было понять и дать ему время вправить мозги дочери. Васильевы на это заявляли, что не намерены брать в семью невестку, которая влюблена в кого-то там на стороне и, возможно, уже была с этим кем-то в близких отношениях. В общем, переругались. Но потом потихоньку, старые обиды забылись, и семьи решили попробовать породниться через внуков. Вот такая ситуация. Сам понимаешь, Васильевы в приоритете. Да и Анна мне приглянулась больше, если уж честно. Красивая, фигуристая, и такая вся яркая — рыженькая. Надеюсь, огонь-жена будет. Ты же понимаешь, о чём я?
Я не стал отвечать на провокационный вопрос, и отметил, с каким осуждением Глеб говорил о том, что у его тётки могли быть близкие отношения с её возлюбленным. Однозначно, рассказав другу о наших с Аней-Агатой отношениях в Восточном, можно было сразу же забывать о свадьбе Ани и Глеба. И пока я об этом размышлял, друг меня окончательно добил.
— В общем, готовься быть свидетелем на моей свадьбе! — сказал Глеб. — Дату я тебе скоро назову, и не смей на этот день строить какие-либо другие планы!
— Понял, — ответил я и почувствовал, что мне не помешает ещё хотя бы один бокальчик вина.
Я предложил Глебу выпить, он поддержал эту идею, а пока мы наливали и выпивали, привезли ужин. Мы тут же приступили к нему, пока он не остыл, и, к моей радости, разговор больше не вернулся к обсуждению темы свадьбы моего друга и моей бывшей девушки.
Когда мы съели всё, что в нас влезло из того огромного количества еды, что нам привезли, я задал другу вопрос, который меня давно интересовал:
— Глеб, скажи, а насколько влиятелен граф Воронцов?
— Достаточно.
— Он действительно самый влиятельный орк в России?
— В Москве, — поправил меня друг и улыбнулся.
— Я не совсем тебя понимаю, — признался я.
— А чего тут понимать? В Москве и области живёт примерно треть орков России, ну сорок процентов максимум. Остальные живут по всей стране. Это эльфы кучно в Петербурге и вокруг него расселились.
— Погоди! — удивился я. — Орков что, так много? Москва ведь больше Петербурга, а ты говоришь, что там всего треть орков живёт.
— Так половина населения Москвы, а то и больше половины — люди. И даже эльфов там достаточно. Это тебе не Петербург — у нас всё намного проще и дружелюбнее для других рас. Ты должен был это заметить.
— Получается, граф Воронцов не самый влиятельный орк России, а лишь самый влиятельный орк Москвы? — спросил я.
— Москвы и области, — поправил меня Глеб. — И там его влияние и власть действительно велики. Не безграничны, конечно, но велики.
— Но он ведь ещё и генеральный прокурор!
— Потому и велики.
— А кто тогда самый влиятельный эльф во всей России, если не Воронцов?
Глеб звонко и заливисто рассмеялся. Да так громко, что я понял: дело не в вине — его рассмешили именно мои слова.
— Чего ты ржёшь? Я что-то смешное сказал? — спросил я. — Или мой вопрос непонятен?
— Нет, всё нормально, — ответил Глеб, продолжая улыбаться. — И вопрос понятен.
— Тогда ответь на него. Чего смеёшься?
— Мой дед.
— Что твой дед? — не сразу понял я.
— Ну ты спрашивал, кто самый влиятельный орк в России. Я тебе отвечаю: мой дед.
Это было неожиданно. Мой друг улыбался во весь рот, но не было похоже, что он шутит.
— Мой дед — глава фракции орков в Дворянской Думе, — пояснил Глеб. — Это посерьёзнее, чем руководить дворянским собранием Москвы, уж поверь мне. И я молчу про то, что генерального прокурора утверждает Дворянская Дума, а кандидатуру вносит фракция орков. Как и кандидатуру премьер-министра. Правда, премьера совместно с кесарем.