— Ну здравствуй, любитель приключений! — заявил Милютин с порога. — Рассказывай подробности очередного!
— Если Вам кажется, что мне все эти приключения нравятся, то Вы ошибаетесь, — ответил я довольно дерзко, но очень уж мне не понравилось, как Иван Иванович меня назвал.
Слова главы московского отделения КФБ показались мне довольно обидными, в первую очередь, потому что почти все свои приключения я пережил из-за него: то он решил отправить меня в безопасное место к Зотовым, и нас с Ариной похитили по дороге, то уговорил подсадной уткой поработать, да так, что я лишь через полтора года смог вернуться домой. Не то чтобы я за всё это затаил обиду, вовсе нет, но слова Милютина мне не понравились.
— Ну а кто ты ещё, если ходишь где попало? — с удивлением сказал. Иван Иванович.
— Да почему где попало-то? — с не меньшим удивлением спросил я. — Меня похитили в центре города.
— Центр города в твоём случае и есть — где попало. Тебе в нынешней ситуации надо сидеть на территории академии и носа не высовывать, а не гулять по вечерам в городе. И вообще, пора тебя переводить в закрытое специальное учебное заведение.
— Это в какое? — поинтересовался я.
— Пока не знаю, но не кажется ли тебе, что тебя слишком часто похищают?
— Нет, не кажется. Я в этом уверен. И мне это очень не нравится. И ещё больше мне не нравится, что меня хотят убить.
— Может, тебе маячок какой-нибудь вживить под кожу или магическую отслеживающую метку наложить?
— А такие метки бывают?
— Должны быть. Надо у Александра Петровича поинтересоваться. Он много знает такого, о чём мы и не подозреваем.
— Нет. Не надо мне ни маячка, ни метки, — ответил я.
— Ну если не надо, тогда сиди в академии. А если куда-то приспичит съездить, скажешь мне, и я пришлю охрану. Ты сейчас слишком большая ценность, чтобы тобой рисковать. Один ты больше за территорию академии не выйдешь. Можешь считать это ограничением свободы, можешь заботой.
— И надолго это?
— До перевода в другое учебное заведение. Но об этом мы поговорим не сегодня. А сейчас скажи, ты можешь описать твоих похитителей?
— Их лиц я не видел — они надели мне мешок на голову. Но у одного из них была татуировка на руке. И ещё я запомнил их голоса и клички.
— Ну хоть что-то, — сказал Милютин. — Это ты расскажешь ещё местному следователю, который сегодня придёт с тобой поговорить. Он проверенный парень от Воронцова, ему можно говорить всё.
— Вообще всё?
— Что касается похищения — да. Про себя лишнего не болтай. Да он и спрашивать не будет.
— Понял, — ответил я. — Только по похищению.
— А мужика с чемоданом описать сможешь? — неожиданно спросил Милютин. — Его-то ты видел.
— А Вы откуда про него знаете? — искренне удивился я, так как никому про мужчину с чемоданом не рассказывал.
— Одной бдительной даме, сидевшей на лавочке в сквере, показалось странным, что молодого парня без сознания запихивают в машину двое мужчин, и она позвонила в полицию. Там быстро проверили записи камер, установленных в том районе, где тебя похитили. Мы ведь потихоньку устанавливаем камеры по городу, но, к сожалению, их пока недостаточно. И мужик с чемоданом явно знал их расположение в месте похищения — он ни разу не повернулся лицом ни на одну из камер.
— Я смогу его описать, я очень хорошо его запомнил. Только мне непонятно, если по городу стоят камеры, почему полицейские не отследили по ним машину?
— Потому что, как я тебе уже сказал, камер мало, и было упущено время. Тебя успели отвезти на окраину, где ещё не установлено видеонаблюдение, а там перекинули в другую машину и, видимо, сразу же повезли в Москву. Ну а в Москве ты опять вытянул счастливый билет, точнее, счастливую визитку.
— Да, — согласился я. — Повезло, что мне её Игорь Константинович тогда дал.
— Очень повезло. Но везение везением, а кто-то тебя хочет убить. И настроен очень решительно. И выяснить, кто это и зачем ему нужно тебя убивать — задача, можно сказать, первостепенной важности для нас. По многим причинам, но в первую очередь, нам надо понять: это ты кому-то так сильно насолил, или это кто-то сильно не хочет, чтобы ты выполнил просьбу кесаря и поговорил с отцом.
— Но ведь никто не знает о задании, которое мне Александр Петрович выдал!
— Понимаешь, Рома, учитывая сложившуюся в стране ситуацию, серьёзным людям, эльфам или оркам, которые знают, кто ты, и видят, как к тебе относится кесарь, довольно легко догадаться, что Александр Петрович рано или поздно тебя о такой услуге попросит.
— Думаете, многие знают, чей я сын?
— Не многие, но таких достаточно, чтобы учитывать и эту версию.
— Но зачем меня ради этого везти в Москву? — с искренним удивлением спросил я.
— Я не знаю, — ответил Милютин. — Поэтому и рассматриваю все возможные версии.
— И какая из них кажется Вам наиболее реальной?
— Пока все подозрения падают на твою подругу Аню, точнее, на её семью — просто по той причине, что Аня единственная знала, куда ты едешь, а сама на встречу, кстати, опоздала на пять минут. И убить тебя поручили оркам, что тоже намекает на то, что в этом замешаны москвичи. Ну и в итоге в Москве тебя и отпустили.
— Но Аня может оказаться здесь вообще ни при чём — за мной могли проследить.
— Человек с чемоданом тебя ждал на месте, — возразил Милютин. — Забыл об этом?
— Да, ждал, — согласился я. — А телефон мой прослушивать не могли?
— Могли. Но не прослушивали. Мы проверили это сразу же. Поэтому более-менее серьёзные улики только против Васильевых. Из этого мы делаем следующий вывод: или это Васильевы тебя хотели убить, или кто-то очень хотел, чтобы на них подумали. Но кто? Кому тебя надо убить? Есть идеи?
— Я не знаю кому, я так насолил, и уж точно не понимаю, зачем Васильевым меня убивать?
— Чтобы ты не проболтался о своих бывших отношениях с Аней и не расстроил свадьбу. Тут как раз таки всё сходится.
— Мне не верится, что такое возможно, но, с другой стороны, я уже ничему не удивлюсь, — признался я.
— Но если всё же брать вариант, что их подставили, кто, кроме них, теоретически мог бы хотеть с тобой расправиться?
— Понятия не имею, разве что Троекуров.
— А вот эту версию я сразу исключаю, — сказал Милютин. — Я слышал, что Троекуров-младший грозился тебе отомстить, но что-то я не верю в серьёзность этих слов. Мальчишке такое организовать не по силам, а отец его ни за что бы на это не пошёл. Он знает, кто за тобой стоит, и идти против нас ради глупой мести за сына, он бы не рискнул. К тому же ты ничего такого ужасного и не сделал.
— Ну, я им вроде как свадьбу сорвал.
— Дураков нет, все понимают, что это был лишь повод — от такой мелочи свадьбы не срываются. Там явно было всё решено и без этого. Поэтому меньше всего я подозреваю Троекуровых.
— Но кто тогда это мог сделать, если не Васильевы и не Троекуровы?
— Да кто угодно — дядя твой, например. Хотя там меня смущает другой момент — откуда Волошину знать, что Васильевых можно подставить? Ты ему говорил про вас с Аней?
— Нет.
— Значит, и Волошин отпадает, потому что тот, кто решил прикрыться Васильевыми, если мы берём эту версию, знает о ваших отношениях. А кто у нас про это знает?
— Да никто! — ответил я. — Мы с Вами знаем, Васильевы да Воронцовы.
— Да Воронцовы, — задумчиво и протяжно повторил за мной Милютин.
— Но Вы же не думаете, что это они?
— Не думаю. Если бы это были они, тебя бы не отпустили из-за визитки.
— Но кто тогда? — совсем уже растерялся я.
— Выходит, некому, кроме Васильевых, — ответил Иван Иванович. — Ну или кто-то проболтался про ваши прошлые отношения с Аней. Или ты, или она, или внучка Воронцова. Но как-то это всё слишком натянуто.
— Слишком, — согласился я. — Зачем нам об этом кому-то рассказывать?
— Ну мало ли, дело молодое. А ты Глебу точно не сболтнул лишнего?
— Точно.
— А как-то догадаться он не мог? Вы про Аню с ним разговаривали?
— Вы полагаете, это Глеб или его семья решили мне так отомстить?
— Я ничего не полагаю, я прорабатываю версии. И привлечение к этому делу орков тоже наводит на некоторые мысли.
Иван Иванович на некоторое время призадумался и добавил:
— Найти бы этих двоих — стало бы намного проще.
— Или мужика с чемоданом, — сказал я.
— Или его, — согласился Милютин, ещё немного помолчал и спросил: — А ты уверен, что они собирались тебя именно убить?
— Да. Они об этом прямо говорили. Я ведь слышал их разговор. Хотя, конечно, странно как-то. Зачем везти меня для этого в Москву?
— Может, сначала планы были другие.
— Нет. Им изначально заказали меня убить. Об этом они тоже сказали.
— Тогда, действительно, странно. Это можно было сделать и в Новгороде. Разве что в Москве им было бы проще спрятать тело.
— Они не собирались ничего прятать. Они хотели убить и уйти.
— Ну тогда им надо было, чтобы твоё тело обнаружили именно в Москве. Это тоже работает на версию, что Васильевых подставили.
— Но зачем для этого везти меня живого? Я ведь теоретически мог сбежать.
— Возможно, была задача — оставить следы убийства, чтобы были железные доказательства, что оно произошло именно в Москве. Я вот думаю: а не собрался ли кто Александра Петровича с орками поссорить?
Милютин снова замолчал, а через некоторое время совсем уж мрачным голосом произнёс:
— Нехорошая ситуация. Не нравится она мне.
— А знаете, как она мне не нравится? — сказал я.
— Догадываюсь. Но думаю, мы в этом всём рано или поздно разберёмся. А до этого времени тебя надо спрятать от лишних глаз. Дня два-три побудешь здесь, заодно со следователем пообщаешься, а потом решим, что с тобой делать.
— Я так понимаю, поездку в Петербург придётся отложить? — спросил я.
— К сожалению, да, — ответил Милютин. — Хотя откладывать там уже некуда.
Глава 19
К пяти часам пришёл следователь. Я успел к этому времени съесть поздний обед и, кликая пультом, пытался найти что-либо интересное среди тех каналов, что были настроены на телевизоре, стоящем в спальне моих апартаментов. Ничего интересного не нашлось, и я остановился на канале московских новостей, откуда