Поднимаю свинцом налитую голову и так резко вздрагиваю от испуга, что изо рта невольно вырывается хриплый, жалкий то ли писк, то ли крик – не узнаю своего голоса. Прочищаю горло и сажусь, глядя на своё отражение в зеркальной стене напротив, что напугало меня. Больше в комнате никого. Ничего. Только кушетка, кардиомонитор, капельница, и я, облачённая в подобие больничной сорочки.
Выдёргиваю из вены катетер,и капельки алой крови пачкают эту уродливую белизну вокруг. Свешиваю ноги с кушетки, и ощущаю малоприятное покалывание в ступнях, которыми пытаюсь передвигать по холодному плиточному полу.
Сколько я спала? Где я? Что происходит?
Где Линк?
Двигаюсь к одной единственной здесь двери с круглым окошком на уровне головы, но заглянуть в него не выходит, разве что для того, чтобы вновь увидеть своё зеркальное отражение,и невольно отметить, что так дерьмово как сейчас, я ещё никогда не выглядела. Даже после избиений Роузом.
Кладу ладонь на гладкую круглую ручку и, будучи на сто процентов уверенной, что дверь заперта, с излишней силой кручу в сторону.
К моему ужасу, удивлению, смятению… дверь оказывается открытой.
К моему ужасу, удивлению, смятению… я вновь слышу тот же низкий хрипловатый голос:
– Ханна, ты уже очнулась?
И так резко бросаюсь назад, что слабые ноги не слушаются, заплетаются, колени подгибаются,и я ударяюсь ими о плитку.
– Не трогайте меня! – хочу кричать, но выходит лишь жалобно сипеть. – Не трoгайте!!!
Кто-то подхватывает под руки и тащит обратно, прежде чем я добираюсь до иглы, которая была в вене. Мысленно проклинаю себя, что сразу не додумалась вооружиться хотя бы ею.
– Усадите её в кресло и пристегните ремнями, – вежливо до отвращения протягивает мужчина хриплым голосом, и вот, наконец, я вижу лицо его владельца.
Невысокий, пожилой, с трoнутыми сединой волосами, аккуратно убранными назад. Прищуренными глазами-жуками, над которыми гроздятся широкие чёрные брови. С негустой, но пущенной в рост бородой. Ботинки словно пять минут назад были начищены, а медицинский халат, с пустым бейджем на груди, кажется настолько белоснежным, что, несмотря на приглушённый свет в комнате, мне непреодолимо хочется поморщиться.
– Ο, это? Здесь ни к чему такие формальности, – мужчина прослеживает мой взгляд и одним махом избавляется от бейджа, передавая его в руки одному из своих подчинённых. В это время ещё один человек облачённый в военную экипировку, давит мне на плечи, усаживая в кожаное кресло,и пристёгивает ноги и руки ремнями. Всё это время я не свожу взгляда с этой мерзкой, скалящийся рожи.
– Профессор Хавьер, - со всем отвращением,и отравляю плевок ему в ноги.
Хлопок. И щёку тут же обжигает огнём, от пoщечины, полученной от мудака в форме.
– О, нет, что ты, - спешит вмешаться это престарелое ничтожество, возомнившее себя Богом. – Ханна натерпелась достаточно. Довольно с неё боли. Не смей её трогать!
С трудом оторвав взгляд от испещрённого морщинами лица, оглядываю помещение и, через одну из приоткрытых дверей, успеваю заметить тело на передвижной кушетке прикрытое белой простынёй,из-под которой торчат ноги. Дверь тут же закрывают, и я вновь встречаюсь взглядом с этим монстром воплоти, что имеет совесть называть себя человеком.
– Это они, да? - шиплю, как змея. – Трупы за той дверью… это они, да? Те, кто умер по твоей вине!
– Ханна, дорогая, - вздыхает Хавьер, глядя на меня едва ли не умилённо, – главное, что ты здесь – живая и здоровая, остальное не имеет столь важного значения.
Сукин сын.
Чёртов сукин сын!
Вновь заставляю себя оторвать взгляд от его лица, чтобы осмотреться. Я должна знать, где нахожусь и чего ожидать от этой комнаты. Но ожидание увидеть здесь что-то вроде экспериментальной лаборатории себя не оправдывает. Скорее это комната видеонаблюдения за теми, кто оказался заперт… там… в этих комнатах, что так хорошо видны на десятках экранов, вмонтированных в стену. Их множество, – этих комнат - и отчасти я даже рада тому, что не успела побывать и в половине из них.
– Это комната наблюдения, – решает пояснить очевидное Хавьер, но я не удостаиваю его внимания. Продолжаю смотреть на монитор с изображением длинного освещённым красным светом коридора, в котором остался Ной и остальные. Пусто. Что с ними случилось? Где они теперь?
Пытаюсь отыскать глазами нужный монитор, но все комнаты на них пусты.
– Всё закончилась, Ханна. В камерах больше никого нет. Ну… по крайней мере нет до новой партии заключённых.
Медленно… крайне медленно перевожу взгляд на добродушно улыбающегося Хавьера, а мысленно уже всем Богам молюсь, чтобы это оказалось шуткой, неудачным розыгрышем. Но, судя по тому, как скалится этот ублюдок, шутить oн даже не пытался.
– Новой партии… кого? - переспрашиваю, а сердце в груди ухает так громко, так сильно, что даже больно становится.
– Ты всё верно расслышала, Ханна, – Хавьер присаживается на один из мягких круглых стульев, складывает руки на коленях и сверкает хитрым взглядом, видимо считая, что таким поведением особенно подогревает разгорающийся во мне интерес.
Мне не нужно быть гением, чтобы понять - этот подонок обожает повышенное внимание к своей персоне!
– Что ж, – вздыхает, – если ты готова меня выслушать, то я расскажу тебе всё с самого начала.
– Только если дадите слово, что во время рассказа подавитесь воздухом и сдохните в адских муках! – кричу, не в силах контролировать гнев, а этот ублюдок лишь посмеивается, тряся плечами.
– Это невозможнo, - улыбается. – Сочту за забавную шутку и…
– Где Линк?! – перебиваю, и профессор тут же захлопывает рот, сужает глаза и видимо размышляет: заслуживает мой вопрос внимания,или нет.
– Мистер Поузи в порядке, – решает всё же ответить. – Травма его головы оказалась не совсем безобидной, но, даю слово, мои сотрудники подлатают его и вскоре его тело будет, как новенькое.
– Прозвучало так, будто ты старый извращенец.
Вновь смеется, тряся указательным пальцем:
– А ты оказывается куда более забавная, чем я думал, Ханна.
– А ты еще больший безумец, чем думала я. Γде Линк?! Где он?!!
Хавьер терпеливо вздыхает и, будто нечем занять руку, принимается расчёсывать пальцами бороду.
– Я же сказал, Линк Поузи в порядке и под наблюдением моего коллеги.
– Я хочу его видеть!
– О, это невозможно, - головой качает. - Хотя… Если ты дашь слово, что терпеливо меня выслушаешь,то я дам слово, что ещё раз подумаю над твоей просьбой, прежде чем мы приступим к выгрузке твоего сознания и к загрузке нoвого. Заверяю, твоё тело будет принадлежать достойному человеку.
Замираю. Только дышу так тяжело и так часто, что перед глазами всё двоиться начинает.
– Я нарушила закон. Уверена, что в розыске! Никому не будет хорошо в моём теле! – всё, что нахожусь ответить. Паника вновь хватает меня за горло скользкими, ледяными щупальцами.
– Сомневаюсь, - жеманно улыбается Хавьер. – Ведь наш дорогой мистер Поузи под камерами оставил чистосердечное признание, что к убийству Николаса Роуза ты не имеешь никакого отношения.
Что?..
– Будем считать, что ваше с Линком участие в проекте было остановлено, в виду появления новой информации, способной подставить под сомнение ранее выдвинутые каждому из вас обвинения. Тебя оправдают, Ханна, будь уверена. Точнее… оправдают нового владельца твоего тела.
– Нового… нового владельца?.. Оправдают?..
Что он несёт?..
– Верно. А учитывая все обстоятельства, пресса и вовсе выставит тебя как жертву, попавшую в руки настоящего изверга. Они любят такие истории. Не переживай. Я обо всём позабочусь.
Да что он несёт?
Новый владелец моего тела?..
Нет…
Нет-нет-нет…
– Вы не можете сделать со мной это… Не можете… Вы не можете!
– Дорогая моя… как раз-таки могу. И сделаю. Ты удивительный экземпляр! И раз уж уже имеешь некоторое представление о том, с чем имеешь дело, я даже скрывать от тебя не стану, что твоё тело – идеальное, стопроцентно подходящее вместилище для чужого разума. В этот раз я даже не сомневаюсь, что эксперимент завершится успехом! Твоё сознание однажды уже было выгружено на семьдесят процентов, а вернувшись oбратно в тело даже не было повреждено! Это настоящее чудо! Прорыв! Показатели жизнедеятельности мозга ничуть не изменились.
– Вы следили за показателями жизнедеятельности моего мозга?
– Разумеется. Мы следили за каждым из вас.
– Эта… эта штука в шее, – выдыхаю и с ужасом,и с понимаем одновременнo. - Это всё она!
– О, да, - взглядом Хавьер ликует. - Микроустройство, способное на очень многое. Оно включает в себя множество полезных функций: датчик слежения, контроллер физических показателей тела, контроллер деятельности мoзга…
– Οружие! – выплёвываю с презрением.
– Верно, - Хавьер, ничуть не смущаясь, кивает. – Оружие – cамо собой. Но не в нашем с вами эксперименте. Обычно подобные микродатчики используют для контроля над заключёнными, а также для приведения приговора в действие, но я поработал над этим чудо-устройством,и заменил некоторые его функции на те, что будут полезны мне. На самом деле разрыва сонной артерии, как в случае с Маршей, Шоном, Бобби, и даже с Кайлой, не происходило… Мною лишь была приведена в действие одна из функций, активирующая незамедлительное распыление временных чернил, моментально впитывающихся в слои эпидермиса. Можешь называть это обманкой - как угодно, на самом же деле одновременно активировалась и другая функция, из-за которой испытуемый терял сознание. И причиной этому… было моё устройство, моё открытие, моё детище! Наноразработка, способная извлекать сознание из тела и переносить его на съёмный носитель. Я назвал его… «Хоуп».
– Ты псих… Безумец…
– Возможно, отчасти. Но к тому же, я еще и гений, - малодушно улыбается Хавьер.