Плим-плим! Канистра заправлена. Погас свет, заалели аварийные лампы, превращая коридор в загадочный тоннель, ведущий к роковой встрече. Тень выросла в проходе, большая черная фигура. О, это же Далан! А подумалось ужасное.
– Эш, пошла. Не задерживайся.
Сейчас только бы встать. Ручка для переноски впивается в пальцы, канистра повисает на плече, заставляя изогнуться.
Свет снова вспыхивает, обжигая глаза. Форт где-то там бьется с феноменом, отрывая его лапы от проводки. А как Учитель? Что с ним?.. Не отвлекайся! Вопрос – это секунды промедления и отдыха, украденное у всех время. Двигайся, лентяйка! Шевелись! Не так-то трудно, просто силенок не хватает. И мало воздуха.
– Капитан? – Далан была уверена, что он слышит. – Какая у нас обстановка?
– Феномен атакует щиты. Отогнал его, он вернулся, – голос по внутренней связи похож на скупую речь Кэна. – Вывожу наружного ремонтника на броню, направляю к корме.
Смысл действия не вполне ясен, но Форту видней. Возможно, хочет отвлечь внимание противника.
Капитан присоединился к БЭМу, велел молчать об этом. У артонов столь сильный процессор, что превосходит БЭМ? Сомнительно. Он нарушает вторжением в БЭМ законы эйджи? Возможно. Но он действует во благо. Надо соблюсти его условия, тем более – приказ.
Эш вернулась и сползла на пол, держась за канистру. Помощи не просит. Долго ли протянет на одной гордости? Не упустить бы момент и угадать, когда она совсем ослабеет. Далан протянула шнге бутылку; Эш часть выпила, часть вылила на голову. Поднести емкость к колонке не дала – отстранив штурмана жестом, сама дотащила волоком.
– Далан, пошла.
И потом, хрипя:
– Здорово. Осталось чуть, сходить раз двадцать. Или больше.
– Внимание всем, – предупредил динамик. – Выполняю маневр. Будет перемещен вектор гравитации. Отклонение тридцать градусов по борту, пять по средней оси. Продолжительность – девять минут.
– Держись. – Далан села, взяв одной лапой Эш за плечо, другой обняв канистры. Девять минут? Это меньше, чем она вычислила. Он хочет быстрее достичь Нортии – но как поведет себя корабль?
Девять минут, целых девять минут передышки. Закрыв глаза, Эш откинула голову на плечо. Не вставать бы, распластаться…
– Превышение на 0,55 §.
Налег невидимый груз, тело отяжелело, стены поплыли вбок.
Вселенная начала поворачиваться вокруг Форта. Он слышал, как в нем внутри копошится озадаченный феномен – эмбрион зреющей гибели. Подрагивания его черного тела выдавали смятение и неуверенность – к чему это вращение? что оно значит? что за нежить карабкается по скорлупе снаружи, будто замышляя напасть с той стороны, где за неподатливой преградой светит горячая пища? Черное чудище медлило, смущенное возросшим множеством тех, кого надо остановить и погасить. Слишком много. Не уследить за всеми, а самое неприятное – на всех сразу не сосредоточишься.
Присутствие феномена в БЭМе ощущалось постоянно. Форт выверял и корректировал траекторию, регулировал мощность движков, а на периферии обзора то и дело маячили снеговые призраки, ищущие лазейку. Судьба их была быстрой и кончалась одинаково – возникала рамка, словно из масляно блестящего графита, сжатие – и грязно-белый ком исчез. Обратная связь показывала, что противник больше не меняет структуру своих агрессивных посланцев.
Единственное, что Форта стесняло, – тихоходность корабля и его масса, иначе реагирующая на маневровые усилия, чем юркий «флэш», подобный блуждающей пуле. Не глиссер, сбривающий гребни волн, а танкер, тяжко ворочающийся во взволнованном месиве морской воды. Ровность хода и слитая с телом инерция тарана, летящего в дубовые ворота крепости, – его не остановишь, так он устремлен.
Форт не видел, а знал путь, рассчитанный Далан и выверенный им, как знает стрелок, куда попадет. Немного в сторону… вот так, с изгибом. Нортия выглядела молочно-желтым шаром, охваченным по терминатору полумесяцем непроглядной тьмы.
«Я должен пройти почти вплотную. Перед максимальным сближением отстыковать челнок, направить на снижение – и сразу набор скорости».
Телескопическое зрение в пустоте космоса позволяло различать неровности цвета на облачном покрове Нортии – кремовые, палевые, белесые разводья, отражения сокрушительных бурь, беснующихся на планете.
Он потянулся, устремился к цели своего нелегкого полета, и элементы корпусного набора вспыхнули огнями напряжений – тревожный свет их нарастал, ширился тянущей болью, пронизывая слух криком старого, изношенного тела; дерзкие маневры были не по плечу одряхлевшему судну; его скелет, его нервы, весь состав его крепко сколоченного, но источенного временем корпуса протестовал против таких нагрузок, и эта мука сотнями возмущенных, страдающих, молящих голосов впивалась в сознание Форта, а он, чей мозг гнал корабль по грани излома, на пределе возможностей досветового режима, принимал страдание как свое собственное и мог только просить: «Держись. Еще немножко. Ну пожалуйста. Девять минут – ты же старый ходок, что тебе стоит потерпеть?!»
Вписывая громадного себя в изгиб незримой трассы и едва не треща от натуги, Форт держал в сомкнутых чашах ладоней – накрыв одну другой, так он чувствовал форму защитного гравиполя, – две крошечные живые частицы. Там, где Эш и Далан, ничто не должно шелохнуться. Центробежная сила может сместить груз, может раскрыться ненадежный лацпорт – но эти двое останутся невредимы.
Врос в крепежные скобы жук-робот, припав брюхом к броне. Заскрипели фиксаторы водяных цистерн под увеличившейся многотонной тяжестью.
ОПАСНАЯ ПЕРЕГРУЗКА НЕСУЩИХ КОНСТРУКЦИЙ, СЕГМЕНТЫ 4-6-7-8. УГРОЗА РАЗРУШЕНИЯ 24%.
Форту казалось, что он несется по кругу в центрифуге, что его вдавило в стену, но опора вот-вот рухнет – и, кувыркаясь, он полетит в бездну.
Его сдавливало в тисках ускорения. Скоро послышится хруст костей. Из ушей, из носа, из смятого рта потечет кровь.
Глаза провалятся в глубь черепа. Выдавленные из десен зубы посыплются в глотку. Провода, оптические волокна, платы в золотых узорах связей, плитки процессоров смешаются с кровью и кашицей костного мозга. Кашлем выплеснется на ломающиеся переборки вода, и густое масло разольется по перепутавшимся трубам.
Пять минут осталось. Четыре минуты. Три. Две.
Тело вскрикнуло – где-то разорвалась балка. Форт обмер – хоть бы ничего не перешибла!..
Внутренняя обшивка отсека 21 потеряла герметичность.
Отказами датчики в отсеках 9 и 11 – темные пятна выпадений появились в поле внутреннего зрения.
Еще двадцать секунд.
Расхождение створок лацпорта в отсеке 17. Вакуум заглянул в щелку – можно тут поселиться?..
Десять секунд.
Короткое замыкание в рубке; вспышка расплавила изоляцию, вскипевшую и горелой пеной оборвавшую контакт искрящих проводов.
Ноль.
МАНЕВР ЗАВЕРШЕН. ВЫХОД НА РАСЧЕТНУЮ ТРАЕКТОРИЮ.
Внимание феномена стремилось разделиться на части – вот проникающий по вездесущим нитям враг, сеющий помехи и прерывающий протянутые связи, вот враг телесный и подвижный, перебравшийся снаружи внутрь, ближе к извергающимся в ничто потокам огненной еды, вот враг старый, давний, лукаво сменивший уязвимую телесность на прозрачность и непрерывно тянущийся к расколотому им ядру – уходи! уходи! дай мне собрать ядро вместе! – вот еще двое, сперва метавшиеся с кольцами еды, а теперь крадущиеся к краю оболочки, почти достигшей преграды.
Откройте преграду. Я ворвусь, я вольюсь в ваши прозрачные сущности, я наполню их собой, своей страстью. Мы станем одно – одно Я.
СОБЕРИ КУБИКИ, УНЕСИТЕ МЕРТВОГО, МЫ БУДЕМ ДРУЖИТЬ! СТРАВИТЬ ГАЗ, ПОСАДКА! ДАЛАН, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! МИЛАЯ, ПРЕКРАСНАЯ! ДАЛАН, ЧТО ЗА ГРЯЗЬ?! ВЫНЕСИ И ВЫКИНЬ!
В ответ – ранящие, рвущие оболочку удары.
– Стрелять все время! – Далан вскрикнула басом, как при отрыве от пола разом шести канистр. Она не боялась, но что-то терзало ее. Видения, вот что! Эш в фартанговом костюме не получала мысленных приказов феномена, что лишают воли, а Далан доставалось полной мерой. Заглушая в себе насильно возникающие чувства, она стреляла из двух огнетушителей с упреждением всего сорок метров, и разрывы гранат отдавались на скрытых скафандрами телах резкими толчками взрывных волн. Пыль, поглощающая пламя, густо клубилась в стволе, не давая видеть, как отступает, огрызаясь оскалами огня, черная туча.
Гранатометы отброшены в обе стороны.
– Еще!! Быстро!!
Эш, тянувшая за ней импровизированную волокушу, скинула лямку с плеча, подала новую пару стволов. Снова грохот.
Они двигались, оттесняя черное наваждение к корме, в сплошном мареве пыли и вспышек молний. Эш то и дело чувствовала звонкие шлепки осколков – легкие корпуса гранат разлетались на куски, и те рикошетировали, отражаясь от стен.
– Сколько осталось?!
– Двенадцать магазинов! – тянуть по полу лист становилось легче; теперь огнетушители не высились на нем штабелем. Эш думала, что надорвется на канистрах, – оказалось, впереди ждало кое-что похлеще.
– Капитан, где мы?!
– Пройдено 225 метров. Вы в четвертом сегменте ствола. 014 совсем рядом. Поднажмите!
– Мало выстрелов. А нам еще отступать с грузом.
– Учитель, ответьте! Нужна помощь.
– Я помогаю. Стараюсь. Не сдавайтесь.
– Скажите, я выживу, взяв его рукой?
– Надеюсь да. Я буду рядом. В плохом случае вас двое. Вторая завершит.
«Утешил, спасибо», – Эш, вытянув гибкую шею, прижалась лбом к холодному забралу. Многослойное стекло с прокладкой белого фартанга казалось крепче стены. Они толкали стену, и она сдвигалась, но в каждый момент могла встать неподвижно, и хоть ты разбейся об нее.
– Возвращаться поздно. Надо дойти. Для отчаяния нет времени. Стремитесь. Он один. Мы команда.
Эш вспомнила другие слова Кэна – «он мыслит себя единственным, остальные ничто», «ни жалости ни сострадания». О нет! Он очень даже понимает – но только для себя, ради себя. Эгоист храный! Легко тебе было людей морить; они не знали, что их убивает, а ты лежал тихонько в ящике и напускал фэл. С нами так не получится! На Нортию, в ад – там твое место!