— Если ты решишь баллотироваться в мэры, она не станет за тебя голосовать.
— Не станет, малыш. Скажет: «Этот — трепло, только обещает».
Я вновь смеюсь, а потом еще долго широко улыбаюсь.
Все допускают ошибки. Иногда мы поступаем плохо с другими людьми. Иногда — по отношению себе. Я думаю о том, что люди сотканы не только из врожденных черт характера. В портрет личности вплетены также нити жизненного опыта. Ошибки помогают становиться лучше. И не осуждать других.
Если бы Артём не накопил столько опыта, он бы никогда не обратил внимания на глупую шлюшку, поверившую, что можно легко заработать полмиллиона за несколько терпимых встреч. Что через постель реально осуществить мечту! Артём бы уверенно прошел мимо, решив, что я сама во всем виновата, и жил бы счастливо дальше. Возможно, был бы прав.
Вот только меня бы больше не было.
Сейчас я чиста, сыта и свободна. Сижу в удобной одежде на теплой кухне и улыбаюсь.
Хочу подойти и залезть к нему на колени. Прижаться губами к щеке, обнять крепко-крепко и вот так замереть на сто миллионов часов. Порыв столь мощный, что я едва удерживаюсь на месте.
— А как же огонь твоих чувств к Светлане? — продолжаю подкалывать, стряхивая с момента флер романтики.
— Мгновенно потух под колпаком пожизненного позора.
— Ужасная история, Артём! — с радостью сообщаю я. — Мне о-очень понравилась.
— Спасибо. Жаль, что теперь придется тебя убить.
Я показываю ему язык. Беру чайную ложечку и отправляю в рот немного десерта. Вкусно. Безумно вкусно! Блаженно закатываю глаза. Теперь, когда после таблеток я заново знакомлюсь с пищей, эти мгновения радости особенно ценны.
Беру кубик, кидаю. Снова тройка.
— Подойди и сядь ко мне на колени, — зовет Артём.
Радость расцветает яркими бутонами, но следом меня осеняет: он специально тормошит. Ставит в неудобную ситуацию, чтобы проявила характер. Готовит к тому, чтобы отпустить. Сам вряд ли хочет, чтобы я к нему села, даже если осмелюсь.
Становится грустно, но я благодарно улыбаюсь:
— Ни за что.
Подношу бокал к губам. Артём складывает руки на груди и сверлит взглядом.
Следующие два часа мы играем без остановки. Артём больше не зовет на колени, вместо этого дает вполне невинные задачи: сесть на шпагат или рассказать стишок, обязательно стоя на табуретке. Изобразить пингвина или черепаху.
Я требую, чтобы он пятьдесят раз отжался, и с удовольствием наблюдаю за тем, как Артём потеет и трудится.
Он рассказывает о работе, хобби, ближайших планах. Мы действительно болтаем и смеемся, как старые друзья, которых многое связывает и которым нравится проводить время вместе. Но больше не флиртуем — не получается.
В глубине души я тоскую из-за того, что упустила шанс быть с ним. Артём чиновник, состоявшийся мужчина с большими связями и ресурсами. Бывшей шлюхе здесь ловить нечего. Особенно после того, как он вытащил меня из машины клиента, а я рыдала и вопила.
Пусть запомнит Алину Драгунскую как девочку, скатившуюся в пропасть, но сумевшую вернуть свою жизнь. И достоинство.
Моя очередь давать задание.
— Напиши что-нибудь Насте. Не знаю, назначь свидание.
— Сейчас?
— Да. Скоро я уеду и хочу убедиться, что тебе весело.
— Напиши сама. Записана как Риелтор-Москва-Анастасия.
Артём снимает блокировку и протягивает телефон. С каким-то мазохистским удовольствием я открываю контакт девушки, рассматриваю фото.
— Красивая. Никак не пойму, какой типаж ты предпочитаешь. Бывшая — блондинка с ангельской внешностью. Я — кареглазая брюнетка. Анастасия — шатенка с короткой стрижкой.
— Мне нравятся женщины с вагиной и мозгами.
— Оу.
Я смеюсь. Проглядываю короткую переписку, в основном по делу. Пишу: «Привет! Увидимся?»
Не успеваю отложить мобильный, как падает ответ: «Привет! Давай».
Леденею. Зачем?! Ну зачем я это начала?!
— Ты ей понравился. Сразу же ответила согласием.
Артём бросает взгляд на телефон, потом на меня.
«Я с подругами в баре. Если свободен, приезжай», — приходит следом.
Мои глаза расширяются.
— Она зовет тебя прямо сейчас! Это успех, Истомин! Хочет с подругами познакомить.
— Думаешь, поехать?
— Да. Отличная идея. Вызови такси только, ты выпил. Развлекись. Я устала, хочу лечь спать пораньше.
— Давай уж доиграем, я хочу добить бутылку. Кидай.
Он уедет к другой, проведет с ней остаток вечера или даже всю ночь. Это правильно. Для меня Артём сделал достаточно. Мы друзья, и я всегда поддержу его. Во всем.
Беру кубик, бросаю. Выпадает действие.
— Помыть посуду и убрать со стола? — даю подсказку.
— Расскажи, как работала с другими клиентами.
Секунда уходит на осмысление.
— Что?
— Как это было? — Артём берет телефон, что-то печатает быстро.
Ответ риелтору Анастасии, наверное. По лицу непонятно, но полагаю, положительный.
— О чем ты думала? Насколько это было похоже на наш секс? Мне любопытно. И я достаточно пьян, чтобы послушать.
Он опрокидывает бокал, допивая. Мой — пуст.
— Рассказывай, или я открываю вторую бутылку.
Вдох-выдох.
— Хорошо. Я тебе не расскажу, а покажу. Но руками не трогай, ладно? Я больше не шлюха, меня нельзя лапать, когда вздумается.
— Не буду.
— Одолжишь рубашку?
— Да.
Я спешу в спальню, стягиваю штаны, майку. Крашу губы яркой помадой. Достаю из шкафа белую рубашку. Застегиваю на несколько пуговиц так, чтобы было видно плечо и лямочку от лифчика. Пальцы немного дрожат, и на каждую пуговицу тратится в три раза больше времени, чем следовало бы. Встряхиваю волосы. Кричу:
— Включи, пожалуйста, песню! На планшете последняя прослушанная. Называется «Подруга»!
Едва из колонки звучат первые аккорды моей новой любимой песни, я поднимаюсь на цыпочки и возвращаюсь в кухню. Приглушаю свет. Артём чуть отодвигается от стола и мрачно пялится.
Выставляю вперед ногу и начинаю двигаться под музыку.
Поворачиваюсь, хлопаю в ладони. Восьмерка бедрами. Потом грудью несколько раз подряд.
— Касаться всегда неприятно. Поэтому, приезжая на встречу, я всегда максимально долго оттягивала контакт, — рассказываю с улыбкой. Совершаю несколько резких движений, соблазняя. — Мои бывшие клиенты — богачи. Они устали, замотаны, жаждут релакса.
Я поднимаю вверх ногу, грациозно опускаю. Слегка задираю рубашку. После чего расстегиваю одну пуговицу, показывая белье.
— Чем дольше ты смотришь, тем сильнее хочешь. Я тебя даже не коснулась, а прелюдия в самом разгаре.
Замочек на лифчике спереди, я расстегиваю и его, танцую так, чтобы можно было увидеть сосок. Опускаюсь на пол, переворачиваюсь. Движение кошки. Мах ногой вверх и поднимаюсь.
Становлюсь позади Артёма и кладу руки на его шею, нежно массирую.
Сама наклоняюсь и шепчу:
— Ты так напряжен, расслабься. — Продолжаю другим, нормальным тоном: — Дальше я слегка дула на ухо, на висок, на шею. Вот так... — Делаю это. — Сама же массировала усердно через одежду, чтобы клиенту вдруг не взбрело в голову раздеться... Ты так устал на работе, милый, так задолбался принимать решения, поэтому позволяешь мне перехватить инициативу.
Грожу пальцем. Наклоняюсь ниже и слегка касаюсь языком мочки его уха. Начинается быстрый припев, я обхожу вокруг и приседаю к ногам. Веду по бедрам пальцами. Встаю и, повернувшись спиной, опускаюсь ягодицами на пах. Активно двигаюсь, снова и снова. Изгибаюсь.
Сердце колотится ускоренно. В танце я всегда работала на максимум, ведь чем дольше клиент смотрит, тем меньше трогает. Быть эффектной — дело жизни и смерти.
Но никогда я не старалась так, как в эту минуту. Никогда не мечтала быть настолько прекрасной, как танцуя для Артёма.
Оборачиваюсь и усаживаюсь сверху. Обнимаю, грациозно выгибаясь. Глажу. Глажу по волосам, ероша короткий ежик на затылке. Нежно касаясь скул, шеи. Массирую плечи. Плавно двигаясь без остановки.
Артём выпрямляет спину и слегка хмурится.
— Руки! Не надо, — строго пресекаю я движение.
Истомин опускает их.
— Поцелуй. Я ненавижу целоваться, это самое мерзкое, что только может быть. Не понимаю, откуда взялся миф, что мужики не целуют шлюх. Лезут, гады! Тут есть хитрость, я в кино высмотрела. Дышишь специально часто, будто возбуждена. На губы. — Наклоняюсь и делаю это. Облизываюсь. Позволяю себе чувственно стонать.
У самой пальцы на ногах подгибаются от такой близости. От того, как явно я ощущаю его ответное дыхание на себе. Насколько это приятно.
— Стонешь, будто безумно хочешь. Потом, словно не сдержавшись, целуешь в шею, в мочку уха... — Касаюсь губами. — Я хочу тебя. Я так сильно хочу тебя.
Сама двигаюсь быстро-быстро. Расстегиваю последнюю пару пуговиц, оголяю грудь. Плечи. Подо мной твердость. Боже. Каменная. Артём реагирует на меня физически. Током простреливает. Но не могу остановиться. Уже охватила агония.
Сжимаю его плечи сильно. Забираюсь под майку и впиваюсь в горячую кожу ногтями. Как давно я его не трогала! Закрываю глаза. Дышу его запахом, срываюсь на дрожь. И ерзаю под музыку. Скоро прервусь. Сейчас. Еще через секунду остановлю безумие. Сладкое, как ворота в рай.
Артём вздрагивает всем телом. В следующую секунду стальной хваткой сжимает талию и вдавливает меня в себя. Толкается бедрами. Я ахаю, ощущая его так явственно. Через джинсы и тонкую ткань белья.
Распахиваю ресницы.
Наши глаза встречаются. В его потемневших — столько голода, что дышать забываю. Отчаянно капитулирую. Хочу с ним быть. С ним. Только с ним. Сердце колотится, рвется от любви.
Мы оба пялимся как зачарованные. Я задыхаюсь. Пальцы Артёма впиваются в кожу. Горю. Он крепко держит. Он хочет.
Сейчас.
В следующую секунду мы кидаемся друг на друга. Мажем губами по губам и одновременно отворачиваемся.
Сердце разрывается на миллионы кусочков. Артём прижимает меня к себе. Вцепляюсь в него намертво. Песня закончилась и идет по кругу. Мы обнимаемся и часто дышим. Я замираю, впитывая тепло. Запоминаю это ощущение — дикого счастья и безопасности, которое может быть только с любимым человеком. С одним-единственным.