— Ну рассказывай, — отвечает брат прохладным тоном. — Желательно с самого начала.
— Как-нибудь потом. Может быть. Запиши этот номер, мой новый. Можете сюда писать и звонить. Я теперь при телефоне.
Дима недолго молчит. Я тоже.
— Пришли фотографию хоть.
— Пришлю обязательно. Я в порядке. Правда.
— Когда приедешь?
— Не знаю. На зимние каникулы, наверное. Как у вас дела? Как Женя?
— Со всех стрясли сбор недавно на ремонт и содержание церкви. Мать заначку вывернула. Сука, взбесился. Она-то щедрая, а я хотел, чтобы у нее хоть что-то было на черный день. Ладно, не суть. Вообще, с тех пор как отец вернулся, дела вроде лучше. Надолго ли? Мы с Женей пару недель назад сняли квартиру. Вот если кратко по новостям.
— Не слышу радости и восторга в голосе.
— Нам казалось, что, когда останемся вдвоем, отношения улучшатся.
— Не улучшились?
Брат не отвечает. Потом переводит тему:
— Денег больше не присылай.
— У меня и нет сейчас...
Он перебивает:
— Мать всё отдаст церкви. Не будет на семью тратить.
Леденею.
— Почему?
— Не нужно твоих денег.
Глаза наполняются слезами, я понимаю, что не готова продолжать разговор. Повисает пауза. Дима нарушает молчание:
— Я за тебя переживаю, систер. Виктор приезжал в общежитие, а ты там не живешь уже давно.
— Потом всё расскажу.
— Ладно.
Некоторое время мы обсуждаем дела семьи, после чего я сбрасываю вызов.
Так. Спокойствие. Это адекватная плата за грехи. Близкие о чем-то догадываются, но я буду держаться легенды. Груз только мой, мать и братья с сестрами не должны его нести.
Окидываю номер-студию быстрым взглядом. Как здесь хорошо! Даже крошечная кухня есть! Номер Артёма на другом этаже. Мы, разумеется, не будем жить вместе при его маме. Это было бы слишком.
Гостевой номер на одного — как раз то, что мне нужно.
Знакомство с Викторией Фёдоровной Истоминой вышло слегка натянутым. Затем мы прошли в кухню и пили чай. Я в основном молчала, стараясь не привлекать внимания. Попросилась к себе, чтобы немного отдохнуть. Приняла душ, поболтала с семьей.
Переодеваюсь в спортивный костюм на флисе и выхожу из комнаты в коридор. Решаю не пользоваться лифтом, а спуститься пешком, заодно оглядеться.
Здесь довольно скромно по сравнению с гостиницами, в которых мы с Артёмом отдыхали летом, но при этом сдержанно-уютно. Можно жить долго и чувствовать себя дома. Мне очень нравится.
Гостей и правда почти нет, тихо так. Я иду по лестнице и отчетливо слышу голоса откуда-то. Будто с улицы... Ага, из коридорчика второго этажа можно выйти на широкую террасу с видом на море. Именно там сейчас беседуют, Виктория Фёдоровна что-то громко объясняет. Я быстро прохожу мимо, дабы не подслушивать, но краем уха улавливаю голос Артёма. Даже не голос, а до боли знакомые интонации.
Разворачиваюсь и собираюсь присоединиться к разговору, но невольно замедляю шаг, поняв, что говорят обо мне.
Слышно плохо, я подхожу ближе. Почти подкрадываюсь, хотя это ужасно невежливо и неправильно.
— Мам, я больше никому не могу Алину доверить. Поэтому и привез сюда. Мне нельзя ее таскать за собой, примелькается еще.
— Ты точно всё решил?
— Не точно. Переиграть систему сложно, я ищу возможности, но пока глухо. Из-за нее Алины я дергаюсь и отвлекаюсь.
— Артём, поступай как знаешь. Но она совсем юная же! Какая у вас разница? Пятнадцать лет! Это никуда не годится. Зачем ты ей нужен?
— Мне тридцать три, а не тридцать пять, — с легкой улыбкой поправляет он.
— Да знаю я, сколько тебе! День, вернее, ночь твоего рождения никогда не забуду. И папа бы не забыл — это сто процентов. Мы так тебя ждали. Округлила я немного, не суть важно. Девочке всего двадцать — вот в чем дело. Меня это беспокоит. Она не даст то, что тебе нужно.
Слова произнесены спокойным, но уверенным тоном. Это не попытка обидеть, а сухой взгляд со стороны. От того в тысячу раз больнее. Я сцепляю пальцы и замираю как вкопанная, слушая то, что мне не следует слушать.
Смотрю сквозь штору. Виктория Фёдоровна утонченным жестом подносит сигарету к губам, затягивается, выпускает дым изо рта. Артём выше головы на полторы. Стоит рядом, с чашкой кофе. Внешне они с матерью совсем не похожи.
— Мне хорошо с ней, — спокойно отвечает он.
— В постели?
Сглатываю: в постели как раз вряд ли. Алина и близко не сравнится с раскованной и легкой на подъем Галиной, лишенной права выбора и готовой отдаться в любую секунду. Алина ночами не трахается, она плачет из-за кошмаров.
Артём не перестает мягко улыбаться, но отвечает сухо:
— Так ты поможешь? Мам? Если нет, грош цена твоим словам, значит.
— Я же не знала, что вы встречаетесь. Одно дело — помочь твоей студентке, у которой проблемы с семьей и миром. Другое...
— Если нет, я увезу Алину обратно.
Следует пауза.
— Тебя самого ничего не напрягает? Что тебе хорошо с человеком, который младше почти в два раза. Она крошка такая — глаза одни и улыбка. Может, повод задуматься? Ты сам-то, видимо, по развитию недалеко ушел от второкурсниц.
Ранят ее слова. Она подкалывает сына и старается уязвить, но при этом неприятно именно мне. Я полюбила взрослого мужчину, но не смогла сократить дистанцию.
— Спасибо, — усмехается Артём, пропуская колкость мимо ушей. — Я знал, что могу на тебя положиться.
— Но обижать Алину я тебе не дам. Раз уж на это подписываюсь. Ты меня знаешь: если проникаюсь к человеку, то всей душой. Не до следующей твоей интрижки. Не нужно из моего отеля делать бордель.
В груди до боли давит. Я зябко обнимаю себя и впериваюсь глазами в пол.
— Я так обрадовалась, — продолжает Виктория Фёдоровна, вновь повысив голос, — когда ты согласился преподавать! Так престижно и весомо! Всем подругам рассказала. И вот результат: дома девочка появляется.
Артём смеется. Его словно вообще не трогают слова матери. Никак.
— Маше скажи, чтобы не приезжала в этом году на Рождество. Нефиг ей тут делать.
— Я как вас держащихся за руки увидела, первым делом в голове отметила, что предстоит разговор с Машей. Что ж, так и сделаем. Маша обидчивая, но нестрашно, перебьется в Риме.
О Марии слушать точно не хочется. Я поднимаюсь обратно, а затем громко сбегаю по лестнице. Выхожу на террасу. Виктория Фёдоровна приветливо улыбается и жестом предлагает сигарету. Вежливо отказываюсь. Артём протягивает руку, и я иду к нему.
— Вот вы где, — произношу максимально нейтрально.
Сердце колотится быстрее. Мне было нормально. Просто нормально до этого момента.
Если проститутка, хоть и бывшая, живет в гостинице, превращается ли эта гостиница автоматом в бордель? Некоторые секреты жгут карманы.
— Поговорила со своими? — спрашивает Артём. Снимает куртку и накидывает мне на плечи.
Только и успеваю пикнуть:
— Мне не холодно... спасибо. Да, поговорила, всё хорошо. — Обращаюсь к Виктории Фёдоровне: — Еще раз спасибо, что приютили. Буду рада любой работе. Я могу убираться, работать официанткой, ходить за продуктами... Всё что угодно.
— В понедельник поедем на ярмарку, помощь не помешает. Нужно купить новые украшения для отеля. В этом году я хочу вернуться к желто-красным цветам. Да, это простовато, но, по мне, уютно. Как никогда хочется домашнего уюта и покоя. В этом году хорошо так всех потрясло.
— Я с радостью помогу.
Артём обнимает со спины, утыкается в макушку. Виктория Фёдоровна задумчиво смотрит на нас. Тушит окурок в пепельнице. Вновь хмурится. Под ее цепким взглядом я робею.
Поторопилась, решив, что Артём не похож на мать. Внешне — совершенно нет, но вот характером... Они точно друг друга стоят. Передо мной два резких, уверенных в себе, малоэмоциональных человека. Из той информации, что удалось собрать, можно сделать вывод, что Марк был совсем не таким. Напротив — легким, простым, веселым и болтливым. Им без него тяжко. Им сложновато даже общаться. Говорят фактами, не вмешивая чувства. Оба будто замерзшие.
Я обхватываю холодные ладони Артёма, грею.
— Схожу до ресепшена, — говорит Виктория Фёдоровна. Поворачивается ко мне, улыбается: — Алиночка, попроси Артёма всё показать. Чувствуй себя как дома. Я очень рада, что ты составишь мне компанию.
Мы обмениваемся вежливыми кивками. Оставшись с Артёмом наедине, смотрим вдаль. Вернее, я смотрю. Он — не знаю куда.
Так не хочется, чтобы он завтра улетал. С ним бы подольше побыть. Вот так стоять на холоде и смотреть вдаль. Верить, что Артёму тоже хорошо так стоять со мной.
Жить хочется. Как же сильно жить хочется!
Днем и вечером, сразу после ужина, мы гуляем по городу. Любуемся на потрясающую иллюминацию, едим сладкую выпечку, что продается прямо на улице. Потом поднимаемся по лестнице. Артём провожает до номера.
Я слегка растерянно улыбаюсь:
— Спасибо за прекрасный вечер, Артём. Спокойной ночи.
— Не пригласишь зайти? — улыбается он. Чуть склоняет голову набок.
Хочу кинуться ему на шею, обнять руками и ногами и попросить натянуть меня посильнее. Краска ударяет в лицо. Опускаю глаза.
Вспоминаю слова его мамы о том, что я моложе почти в два раза. И что нельзя превращать отель в непонятно что.
— Ты потом уедешь, а я останусь жить с твоей мамой, — шепчу. — Не надо, пожалуйста.
— Ладно. — Он целует в щеку. — Спи крепко, Алина. Я немного поработаю перед сном еще.
— Тебе бы больше отдыхать.
— Не получается пока.
Артём уходит, а я принимаю душ и укладываюсь в кровать. Не спится. Долго не спится. Мысли разные в голове бродят. Хорошие и плохие. Самые разные.
Его мама недовольна нашим союзом, на ее взгляд — мы не пара. Совсем.
Закрываю лицо ладонями. Артём даже не пытался настоять на том, чтобы остаться на ночь. Ему со мной скучно. И встречаться, и спать, наверное. Ему нужна Галина, а не я. Он ошибся.
Глава 63
Две недели спустя
— Минуту, — говорю на английском. — Все правильно, у вас номер с видом на море! Давайте документы. И на детей тоже, пожалуйста. Впервые у нас?