— Многие из нас уже умерли, — сказал Мингус, — но это никак не сказалось на нашествии Глейстеров.
— Иначе и быть не могло. Все эти смерти Глейстеров были нормальным завершением индивидуальных временных рядов. А нам нужна смерть ранняя — самоубийство.
— Понятно: для того, чтобы ввести фактор быстрой циркуляции смерти, — задумался Мингус. — Самоубийство… Ну что ж, это будет мой последний императорский акт.
— Не твой, а мой, — поправил его Иеронимус.
— Я все еще Император, — сказал Мингус, — так что это моя обязанность.
— Во-первых, ты слишком стар, — сказал Иеронимус. — Молодой Глейстер должен умереть в самом начале своего временного ряда.
— Нам надо выбрать кого-нибудь из молодых Глейстеров, — сказал Мингус.
Иеронимус покачал головой.
— Боюсь, это должен сделать я.
— Можешь объяснить почему?
— Не считай меня эгоистом, но должен сказать, что я — настоящий Глейстер и только мое самоубийство может положить конец тому, что я начал.
— А откуда ты знаешь, что ты настоящий Глейстер?
— Интуиция подсказывает.
— Ну, это еще не доказательство!
— Это, по крайней мере, кое-что. Тебе такое интуиция не подсказывает?
— Нет, — ответил Мингус. — Но я не могу поверить, что я нереальный.
— Ты реальный Глейстер, — успокоил его Иеронимус. — Мы одинаково реальны. Просто я первый, вот и все.
— Впрочем, это не имеет значения. Очевидно, ты прав.
— Спасибо, — сказал Иеронимус, настраивая машину времени. — У тебя еще остался пистолет? — Мингус протянул ему пистолет, и Иеронимус положил его в карман. — Спасибо. До встречи.
— Вряд ли она произойдет.
— Если мои расчеты правильны, — сказал Иеронимус, — тогда мы снова увидимся.
— Объясни! — потребовал Мингус. — Разве такое возможно?
Но Иеронимус нажал на кнопку и исчез.
Окончание цепи последовательности Глейстера номер один.
Был прекрасный сентябрьский день в Харвест Фолз, штат Индиана. Чарли Глейстер прошел по Эппл-стрит мимо дома, где размещалась его лаборатория. Сначала он хотел заглянуть туда и поговорить с собой, но потом передумал. Хватит с него Глейстеров.
Он вышел из города по шоссе номер 347, затем свернул с дороги и побрел через поле, через лесок, пока не вышел к небольшому озерцу, где в детстве ловил карасей. Старый дуб все еще возвышался над озером. Чарли сел под ним и прислонился к стволу дерева.
Вытащив пистолет, он изучил его. Почесал нос и некоторое время смотрел на солнечные блики на воде.
Затем недовольно произнес:
— Ладно, пора заканчивать.
Чарли засунул дуло пистолета в рот, поморщившись от привкуса смазки, закрыл глаза, нажал на курок и умер.
Повторение окончания цепи последовательности Глейстера.
Чарли Глейстер открыл глаза. Императорская приемная была такой же, какой он ее знал. Перед ним на столе лежали последние статистические сводки: 12 миллионов Глейстеров расселено в пределах империи, но с каждой минутой прибывают все новые и новые Глейстеры. Он покачал головой и погладил бороду. Затем посмотрел на стоящего перед ним молодого человека.
— Счастливо, — сказал он и передал ему пистолет.
— Спасибо, — сказал Эгон Глейстер, нажал кнопку и исчез.
Оставшись один, Чарли осмотрел приемную. Придется ему привыкать к управлению государством, потому что пришла его очередь стать Императором, как со временем дойдет очередь и до других. Они должны будут пройти через все ипостаси Глейстера в процессе окончания цепи последовательности, пока не останется один-единственный Глейстер — как в самом начале.
Но пока он Император, ему, может быть, будет интересно. Он был рад, что уже не придется проходить через этап самоубийства — по крайней мере, пока через него не пройдут все остальные.
Перевел с английского Сергей КОНОПЛЕВ
Результат
Роберт ХайнлайнКукловоды[1]
Для тех читателей, кто не сумел приобрести первый помер журнала, предлагается краткое содержание первой части романа.
Повествование ведется от лица главного героя Элихью Нивенса (в романе он фигурирует под именем Сэм), агента суперсекретной службы, о существовании которой не знает даже ЦРУ. Вместе с главой службы Стариком и еще одним агентом Мэри они расследуют дело о загадочном исчезновении экипажа инопланетного корабля, приземлившегося в одном из штатов Америки. Вскоре обнаруживается, что существа, посетившие Землю, представляют собой организмы-паразиты. Войдя в тактильный контакт с человеком — скажем, разместившись на спине вдоль позвоночника — «наездники» подчиняют себе волю и разум землян, которые, сохраняя все профессиональные навыки, превращаются, по сути, в биороботов, управляемых «кукловодами»-пришельцами.
Секретная служба, находясь в непосредственном подчинении Президента США, сообщает ему всю собранную информацию, но тот, естественно, отказывается верить подобным «сказкам». Старик пытается вести борьбу в одиночку и теряет Сэма, плененного пришельцами, — даже агент-профессионал не способен сопротивляться телепатическому внушению. Сэм успевает внедрить инопланетян в госдепартамент, пока Старик не освобождает его из-под власти чужого разума, после чего герой начинает испытывать к пришельцам чувства мистического ужаса и лютой ненависти. И все же, чтобы уберечь от тяжелейшего испытания Мэри, он соглашается вместо нее снова «войти в контакт» с захваченным в плен пришельцем. В результате «беседы» выясняется: инопланетяне прибыли из системы Титана и намерены подчинить Землю, руководствуясь — по традиции, свойственной пришельцам — причинами сугубо рациональными: лишь существование без воли и разума способно дать исстрадавшемуся человечеству долгожданный покой.
Человечество в лице Старика и его службы не готово согласиться с подобным предложением. Видеофильм с записью беседы убеждает, наконец, руководство страны в необходимости решительных мер. Но — поздно, к этому времени уже целые штаты находятся под влиянием пришельцев.
По мере поступления информации из центральных районов страны в середине карты расползалось большое красное пятно. Теперь, когда настенную карту с булавками заменил огромный электронный экран во всю стену конференц-зала, сердце страны горело ярким рубиновым огнем. Экран, разумеется, только дублировал сигналы из военного ведомства; оригинал находился на одном из подземных ярусов Нового Пентагона.
Страна разделилась на две части, словно какой-то гигант пролил на равнинные области в центре красную краску. По краям захваченной паразитами полосы шли две янтарные ленты — только там на самом деле велись активные действия, в местах, где в пределах прямой видимости был возможен прием стереопередач как вражеских станций, так и тех, что еще оставались в руках свободных людей. Одна начиналась неподалеку от Миннеаполиса, огибала с запада Чикаго и с востока Сент-Луис, а дальше змеилась через Теннесси и Алабаму к Мексиканскому заливу. Вторая тянулась через Великие равнины и заканчивалась у Корпус-Кристи. Эль-Пасо находился в центре еще одной красной зоны, не соединенной с основной.
Я сидел один и пытался представить себе, что происходит в этих пограничных районах. Президент отправился на встречу Кабинета министров и взял с собой Старика. Рекстон со своими чинами отбыл чуть раньше. Я остался ждать просто потому, что шляться без дела по Белому дому как-то не тянуло. Сидел и с волнением глядел на экран-карту, где янтарные огни то и дело сменялись красными и, гораздо реже, красные — зелеными или янтарными.
И тут в зал вошла Мэри.
Я захлопал глазами.
— Я думал, ты с Президентом.
— Меня вытурили, — сказала она, улыбнувшись. — Там пока Старик.
Я решился.
— Знаешь, я давно хотел поговорить с тобой, но до сих пор все не удавалось. Похоже, я… Короче, мне не следовало… Я имею в виду, что Старик сказал… — Я умолк, обнаружив, что здание тщательно отрепетированной речи лежит в руинах, и наконец выдавил: — В общем, я был не прав.
Она тронула меня за руку.
— Сэм. Ну что ты, успокойся. Из того, что ты знал, выводы у тебя сложились вполне логичные. Но для меня самое главное, что ты сделал это ради меня. Остальное не имеет значения, и я счастлива, что у нас все по-старому.
— Только не будь такой благородной и всепрощающей. Это невыносимо.
Она весело улыбнулась, но эта улыбка показалась мне уже не такой мягкой, как первая.
— Сэм, мне кажется, тебе нравится, чтобы в женщинах было немного стервозности. Хочу тебя предупредить, я это умею. Ты, видимо, еще переживаешь из-за той пощечины. Мы можем рассчитаться. — Она протянула руку и легонько шлепнула меня по щеке. — Ну вот, мы в расчете, и можешь об этом забыть.
Выражение ее лица внезапно изменилось. Она размахнулась — и я решил, что у меня отвалилась голова.
— А это, — произнесла она зловещим шепотом, — за ту, что я получила от твоей подружки!
В ушах у меня звенело, комната плыла перед глазами. Впечатление было такое, будто меня огрели дубиной. Мэри смотрела настороженно и непокорно — даже зло.
— Она вовсе не моя подружка, — сказал я растерянно.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно расхохотались. Мэри обняла меня за шею. Она уже целовала меня один раз. Теперь же она сделала это по-настоящему. Я почувствовал, что тону в каком-то теплом золотистом тумане, откуда мне совсем не хотелось возвращаться. Наконец я оторвался от нее и выдохнул:
— Видимо, мне лучше сесть.
Когда совещание закончилось, Старик прихватил меня с собой и повел прогуляться. Да, именно прогуляться, хотя мы дошли только до Мемориальной скамьи Баруха. Там Старик сел и с мрачным видом уставился в пространство: — Сегодня в полночь начинается операция «Ответный удар», — сказал он, наконец. Помолчал и добавил: — Мы выбрасываем десант на все ретрансляционные станции, телестудии, редакции и отделения связи в «красной» зоне.