быстро таяли во мраке, сгущавшемся между домами. Упали первые капли дождя.
Через несколько минут Ульфельд бросил поводья. Деревянная вывеска качалась под ударами ветра и скрипела. Сквозь щели под дверью и между ставнями пробивался свет, и Локридж различил неумело нарисованного льва, стоящего на задних лапах. Ландскнехты шумно опустили пики. Один из них поспешил придержать лошадь датчанина за стремя, когда тот спешился. Кирасы и каска Ульфельда тускло поблескивали в темноте. Ульфельд схватился за меч и ждал, пока солдат стучал кулаком в дверь.
— Открывай, ты, свинья! — крикнул немец. Дверь распахнулась. Выглянул толстый невысокий человек и сердито бросил:
— Здесь не конюшня, господин рыцарь.
Ульфельд втолкнул хозяина в дом. За ним втащили Локриджа и Ори.
Они очутились в небольшой комнате. Пожелай Локридж выпрямиться, непременно ударился бы головой о закопченные стропила. Грязный пол был устлан камышом. Полки уставлены светильниками, огни отбрасывали на стены смутные тени. От печки, обмазанной глиной, шло тепло, но дымила она так, что глаза Локриджа тут же начали слезиться. Доска, положенная на козлы и служившая столом, еще не была убрана — одинокий посетитель медленно тянул из кружки пиво.
— Есть кто-нибудь еще? — спросил Ульфельд.
— Никого, мой господин.
Ульфельд мотнул головой.
— Обыскать!
Он подошел к человеку за столом.
— Ты кто?
— Герр Тробен Йенсен Свердруп из Вендселя, — послышался дружелюбный бас. — Прости, что не встаю. У меня в ноге сидит кусок шведского железа. Кого-нибудь ищете?
Ульфельд внимательно посмотрел на него. Перед ним сидел настоящий здоровяк: бычьи плечи над внушительным животом. Рябое лицо и плоский нос уродовали гиганта, однако блестящие глаза сглаживали впечатление. Нечесаные, темные с проседью волосы и борода спускались на камзол такого же неопрятного вида.
— А ты здесь как оказался? — спросил Ульфельд.
— Да вот, хочу опять заняться торговлей мясом, — Свердруп рыгнул. — Выпьете со мной? Думаю, я смог бы угостить солдат.
Ульфельд приставил меч к горлу собеседника.
— Гаспар Флиделиус?
— Кто? Никогда не слыхал!
— Мне сказали, — Ульфельд сверлил Свердрупа взглядом, — что в этом доме скрывается предатель.
Свердруп одним глотком опустошил половину кружки.
— Чего только не говорят! А вам мало, что шкипер Клемент у вас в кармане?
— Для них обоих уже готов топор палача. А эта парочка говорит, что у них встреча с Флиделиусом. А ну, давай свои документы.
Свердруп, прищурившись, посмотрел на Ори.
— Хотел бы я зваться Флиделиусом, чтобы такая милашка искала со мной встречи. Но увы, я всего лишь бедный старый торговец.
Он засунул руку за пазуху и, вытаскивая бумаги, спугнул целое семейство блох.
— Вот. Надеюсь, вы обучены грамоте лучше, чем я.
Ульфельд погрузился в изучение пергамента. В комнату вошли солдаты.
— Никого, кроме хозяина и дочери хозяина, — доложил один из них.
— А я что говорил? — затараторил владелец гостиницы.
Ульфельд бросил бумагу на стол.
— Мы останемся в твоей халупе, — решил он. — Негодяй может в любой момент появиться. Двое из вас, — он кивнул в сторону наемников, — оставайтесь в доме. Охраняйте все двери и хватайте каждого, кто войдет. Никому не позволяйте выходить наружу. Остальные — за мной!
— Что, даже не пропустите кружку пива? — спросил Свердруп.
— Нет, мне надо допросить арестованных.
Грубая рука толкнула Локриджа к двери. Американец уперся в пол каблуками. Солдат тупым концом копья ударил его по колену. Локриджа пронзила острая боль, и он чуть не упал… Капюшон сполз с головы Ори, и ландскнехт схватил девушку за волосы.
— Нет, — закричала Ори. — Мы принадлежим Ей!
Свердруп со стуком поставил кружку на стол.
Ори очертила в воздухе какой-то знак. Локридж не смог хорошенько разглядеть его, это был один из ритуальных символов ее мертвого и забытого народа, отчаянный жест…
Здоровяк быстро вскочил на ноги. Из-под его плаща появился на свет готовый к бою арбалет.
— Не так быстро, господа, — пропыхтел он. — Не стоит спешить, прошу вас.
В руке Ульфельда блеснул меч. Немцы, опешив, подняли копья. Если бы медведь мог усмехаться, он выглядел бы точь-в-точь как человек по имени Гаспар Флиделиус.
— Успокойтесь, умоляю вас, успокойтесь, — говорил Гаспар. — Одно движение, одно малейшее движение — и мне придется испортить внешность господина рыцаря стрелой. Не будем огорчать дам Виборга, не правда ли?
— Они убьют тебя, — крикнул трактирщик. — Господи, помоги нам.
— Конечно, они могут попытаться, — кивнул Флиделиус. — Но эта маленькая леди выговорила одно непростое словечко… И кроме того, со мной мой меч, которым я уже уложил немало шведов и гольштинцев, и даже датчан. Нет ничего приятнее, чем пощекотать мечом какого-нибудь датчанина, предавшего своего повелителя, может быть, только зарубить немецкого наемника. Мы можем разыграть сегодня преинтересное представление. Однако вам, герр рыцарь, придется довольствоваться креслом зрителя. Конечно же, когда вы попадете в преисподнюю, вам отведут местечко, приличествующее вашему званию, но вряд ли это утешит ваших молодцев, которых, конечно же, повесят за то, что они не уберегли вашу драгоценную персону. Так что давайте уладим дело миром. Обсудим все вопросы душевно, как и подобает истинным христианам.
В комнате стало тихо. Локридж слышал лишь вой ветра, шум дождя да собственное дыхание.
— Миккель, мой друг, — сказал Гаспар Флиделиус. — У тебя наверняка найдется крепкая веревка. Я, пожалуй, свяжу этих добрых малых для их же блага. Они ведь не турки. Правда, лучше быть басурманом, чем лежать в трактире и не иметь возможности выпить пива. Но завтра кто-нибудь да заскочит сюда. Мужчине положено мучаться жаждой. Знаком ли вам символ евангелизма — пиво омывающее глотку, так же, как покаяние, очищает душу? — Он ласково посмотрел на Ори. — В писании недаром говорится о мудрости простодушия. Слова не тронули бы мое заплывшее жиром сердце, потому что они коварны и пусты. Но ты, маленькая леди, показала мне Ее знак, который не лжет.
Хозяин гостиницы зарыдал. Женщины и двое детей высунули испуганные лица из соседней комнаты.
— Не вешай нос, Миккель! — сказал Гаспар. — Говоря без обиняков, тебе и всему семейству надо сматываться из города вместе с нами. Жаль, конечно, оставлять такую прекрасную гостиницу в дурных руках. Но Братство накормит и приютит вас. — Лицо Флиделиуса озарилось любовью и благоговением. — А когда придет Она, ты вернешь свое с избытком.
Он кивнул Локриджу.
— Герр, будьте любезны, заберите оружие у этих… — и он подбородком указал на солдат. — Нам надо торопиться. Ее дело не ждет!
Дождь хлестал по крышам и стенам хижины.
Одиноко стоящий среди зарослей вереска домишко служил пристанищем пастухам, а в это время года единственными постояльцами была темнота и сырость. Ори спала, свернувшись калачиком, на земле. Ее голова лежала на коленях Локриджа.
Миккель Мортенсен оставался снаружи вместе с женой и детьми. Локридж попытался протестовать, но Флиделиус оборвал его.
— Нам надо обсудить множество вопросов, не предназначенных для чужих ушей.
За дверью хижины царила темнота, озаряемая редкими вспышками молний, когда можно было разглядеть каждую веточку вереска, каждую дождевую каплю, ливневые потоки, бегущие по промокшей почве.
Они не зажигали огня, и в хижине стоял густой мрак. Локридж вымок до нитки: зуб на зуб не попадал. Малькольм снял верхнюю одежду и обхватил себя руками. Казалось, только Ори не беспокоил холод. Локридж подумал, что ему следовало бы пустить в дом одного из детей Мортенсена вместо Ори. Но Ори нуждалась в присутствии Малькольма больше, чем те в крыше над головой.
Вновь сверкнула молния. Плоское лицо Флиделиуса, выхваченное из тьмы, напомнило маску обрюзгшего Арлекина. Но тут же комната вновь погрузилась по мрак.
О стены хижины бился ветер.
— Видишь ли, — признался датчанин, — я добропорядочный христианин. Я не имею ничего общего с лютеранской ересью, которую фальшивый король и его свора хотят разнести по всей стране. И конечно же, я не терплю языческих колдунов. Хотя верю в существование белой магии, как, впрочем, и черной. Но на самом деле они даже не призывают дьявола — наши бедные невежественные крестьяне в своих языческих игрищах. Они не очень верят и в тех придуманных божков, о которых писано в хронике Саксона Грамматика. Когда-то Виборг назывался Вебъергом, что значит Святая Гора. А там, где сейчас стоит собор, раньше находилось святилище — еще до того, как Один привел свое воинство с Востока. Духи Земли и Воды — можно ли обращаться к ним, не боясь совершить смертный грех? Но на кого же еще надеяться крестьянину в наши смутные дни?
Он поерзал.
— Однако я сам поддерживаю только деловые связи с Братством. Я не принадлежу к его членам.
— Понимаю, — кивнул Локридж.
Он верил Флиделиусу. Он знал и то, что Гаспар не договаривал. В его сознании начала вырисовываться картина происходящего.
История человечества равнозначна истории религии.
И Ори, мирно спавшую под грохот громовых раскатов, и ее народ, и индейцев с Юкатана, и других первобытных людей — всех их отличало целостное восприятие мира. Они ощущали себя частью земли, и неба, и моря. Тот, кто отделяет богов от себя или отрицает любых богов, не способен испытывать подобные чувства. Индо-европейцы, появившиеся в этих краях со своим божественным пантеоном, стали и победителями, и побежденными. Особой борьбы между старым и новым не было. Прежние обычаи выжили. Спустя некоторое время древние верования слились с иноземной религией и даже преобразили ее. Боги предков не канули в Лету, они лишь приобрели новые имена. Диауш Питар, обладатель солнечной колесницы и боевого топора, превратился в Тора, — а тот предпочитал экипаж, запряженный обычными домашними козами, и выбивал дождь молотком из туч, и этот дождь был символом жизни. Рыжебородый больше не требовал крови, он сам пошел в услужение. А потом Один, одноглазый бог в обличье волка — тот самый, которому приносили в жертву воинов, — пал пред Христом и остался в людской памяти как заурядный тролль. Тогда Тор стал называться Святым Олафом, Фрей