ый разговор с Космосом пользуется спросом. Клиентки упиваются космическим.
— Да ты и сама ведьма, ты послана сюда оттуда, — любит говорить заплаканным клиенткам прорицательница Ольга. — Я чувствую твой сатанинский глаз.
Осунувшаяся клиентка после такого признания прямо оживает.
— Ну что вы! Я?
— Да, ты. Я вижу, что у тебя бабка колдовала.
— Правда.
— Вот я и вижу. Ты же человек только по обличью!..
— Я ведьма! — серьезно говорит современная образованная женщина, дитя науки, своему зевающему мужу. — Правда же, у меня ведьминский взгляд?
Другие женщины направляют свои внутренние силы отнюдь не на приворот и отторжение сглаза. Половую жизнь они уже переросли. Что им даже Птолемей с его фундаментальными астрологическими прогнозами! Земное смешно и мелко. Они находятся в прямой связи с Антимиром. Они контактеры. Раньше таких людей называли пророками. Они были над собой не властны — их устами глаголил Бог.
«В восьмом месяце, во второй год Дария, было слово Господне к Захарии, сыну Варахиину, сыну Аддову, пророку: прогневался Господь на отцов наших великим гневом, и ты скажи им…» — так начинается Книга пророка Захарии.
«И было слово Господне через Аггея пророка…»
«И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину…»
Для контактеров же наш Господь — один из многих в толпе тех небожителей, чьи команды они на земле выполняют.
«Вот уже несколько лет я на подключке. Не знаю, за какие заслуги выбрана, за какие отличия награждена, за какие приметы выделена, но хорошо сознаю всю ту ответственность, долг и необычное повеление. Мне предложили — и я согласилась, затем вменили в обязанность — я осилила, потом увлекли — и я преуспела. Появилось желание вытряхнуть на поверхность тайны мироздания, приоткрыть прошлое, настоящее и будущее», — признается контактер Валентина, и, невольница, «вытряхивает на поверхность» все, что узнала… Залы кинотеатров собирают тысячи людей. Их не удовлетворяет никакая наука — они хотят узнать что-то главное, чтобы понять себя. Их интеллект ненасытен. Одна лишь только магия и, так сказать, домашняя космогония еще способны открыть глаза на темные места мироздания: как идет жизнь и куда она идет? Образованные дамы не хотят жить по-земному, это скучно, их влечет Антимир. Чтобы стать родной дочерью Антимира, нужно очиститься от шлаков! Оставьте Ньютона с его «же равно»! Нет никакого притяжения — нужны клистиры! Свобода от шлаков возвышает. Все приобретает особый смысл, если человек осознает, что он не отсюда. Мужчины без ума от избранных женщин. Не будучи Божественными Гермафродитами, они тянутся к противоположному «полюсу» и, недалекие, не понимают, что это не они тянутся, а их притягивают. Если мужчину никто не соблазняет, разве он что-нибудь сможет?..
Ведьма знает еще и не такие штучки.
В мечтах надежды молодой,
В восторге пылкого желанья,
Творю поспешно заклинанья,
Зову духов — и в тьме лесной
Стрела промчалась громовая,
Волшебный вихорь поднял вой,
Земля вздрогнула под ногой…
И вдруг сидит передо мной
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой.
Печальной ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..
Гарри Тертлдав
ЗВЕРСКАЯ СКУКА
Послушай, о принц, о чем повествует древняя хроника:
Галера «Расточительная», подгоняемая свежим западный бризом, входила в порт Заморазамарию. На ее корме, стискивая ручищей штурвал, стоял троянец Кондом. Другая его рука сжимала мех с вином. Шести с лишком футов ростом, он был бы еще выше, коли завистливые боги наделили бы его и лбом. Лишь короткий кожаный килт прикрывал от солнца его бронзовую кожу и бугрящиеся мускулы, дубленую шкуру усеивали шрамы от многочисленных ран. Как ни печально, но в появлении многих из них был виноват он сам.
Волна, неожиданно качнувшая палубу, отклонила подносившую мех руку троянца. Вино выплеснулось на лицо и потекло по впалым щекам. Изрыгнув проклятье, Кондом наклонился за тряпкой… и таран на носу галеры врубился в борт купеческого корабля, пришвартованного в заморазамарианской гавани.
Чтобы оценить ситуацию, Кондому хватило одного взгляда осоловелых глаз.
— Весла назад! — взревел он. Таран высвободился, и купец, в борту которого открылась шестифутовая дыра, начал быстро тонуть. Его экипаж засуетился, словно блохи на тонущей собаке. Истошно вопя и проклиная заморского идиота, моряки принялись прыгать за борт.
— Что тут стряслось? — пискляво крикнул капитан Минс[8], выходя из своей каюты. — Ну как можно спать в таком бардаке? Подумать только, меня вышвырнуло из гамака, и я порвал новые кюлоты. — Он с сожалением потеребил розовый шелк, и тут его внимание привлекли вопли моряков с тонущего корабля. — Ах, Кондом, какой ты неуклюжий! — воскликнул капитан, нежно пошлепывая мускулистые ягодицы варвара.
— Если ты сделаешь это еще раз, капитан, я сломаю тебе руку.
— Ты же знаешь, я не переношу грубого обращения. Давай лучше посмотрим, можем ли мы помочь этим бедняжкам, ладно?
Пока Минс собачился с промокшими до нитки и разъяренными купцами, экипаж его галеры, включая Кондома, с ревом бросился на штурм кабаков и борделей в припортовых трущобах. Очень скоро троянец безнадежно заблудился в кривых переулках Заморазамарии и решил положиться на свои прирожденные варварские инстинкты. Перехватив первого подвернувшегося прохожего, он стиснул сзади его шею согнутой рукой и прорычал:
— А ну, выкладывай, пока я не оторвал тебе башку, где тут поблизости можно выпить!?
Рот несчастного беззвучно распахнулся, пальцы заскребли по бицепсу Кондома. Могучий воин слегка ослабил хватку. Все еще задыхаясь, человек прохрипел:
— «Похотливая вдова» через две двери отсюда. Название написано прямо на двери.
Кондом не умел читать на шести языках.
— Спасибо, приятель, — поблагодарил он своего благодетеля и наградил его пинком, от которого тот, скользнув по мостовой, угодил в сточную канаву. Кондом зашагал дальше, пока его нос, обладающий острым чутьем варвара, не уловил благословенный запах пива.
Стряхнув с тупых голубых глаз копну кое-как подстриженных черных волос, он вошел в таверну и плюхнулся на стул. Тот развалился. Поднявшись, варвар заметил разгневанную владелицу заведения, направляющуюся в его сторону с дубинкой в руке. У нее хватило времени лишь коротко ругнуться, потому что Кондом, всегда грубо обращавшийся с дамами, уложил ее одним ударом правой и прорычал:
— Я хочу пива и тишины. Три проклятых месяца я болтался по волнам с капитаном Минсом, и теперь мне позарез н_у_ж_н_о пиво!
Хозяйка уползла обслуживать посетителя. Кондом уселся на другой, более прочный стул и приготовился от души надраться. Он даже не подозревал (впрочем, такое с ним случалось почти всегда), что за ним издалека наблюдают. Знай, о принц, что с давних времен в Заморазамарии жил пакостный некромант, колдун и языческий жрец Слот-Амок[9]. Подобный пауку в паутине, он обитал в мрачной Башне Летучей Мыши, откуда правил жизнями и судьбами жителей портового города.
Был Слот-Амок высок, неряшлив, с костлявыми плечами и надменным жабьим лицом. Все его тело, от усеянного бородавками черепа до перепончатых ног, покрывала ядовито-зеленая кожа. Его выпученные глаза пристально всматривались в магический котел, наполненный остывшим гороховым супом.
— Хе-хе, — усмехнулся он, слизнув длинным розовым языком севшую на бровь муху. Обернувшись в своему другу и нахлебнику по имени Глот, Слот-Амок заметил:
— Как жаль, что столь выдающийся тупица, как этот Кондом-троянец, должен умереть, но ничего не поделаешь — я прочитал по гуано тысячи скворцов, что он единственный из всех ныне живущих людей, кто может помешать моим замыслам.
Глот злобно хихикнул и проскрипел:
— Могу ли я помочь, хозяин? Желает ли хозяин, чтобы бедный уродец Глот ему помог?
— Верно, можешь, мой добрый Глот. И я знаю, как. — Колдун пересек комнату и подошел в столу, на котором проводил большую часть своих дьявольских экспериментов. Его деревянную поверхность усеивали глаза тритонов, жабьи лапки, крылья, шкурки и скелеты летучих мышей, и прочая экзотика. Чародей вручил ему чашу, наполненную рыхлой лиловой массой. — Вот оно, Глот!
— «Оно», хозяин?
— Да, оно. В своих кривых лапах ты держишь погибель для Кондома-троянца!
— По мне, так это обычный сливовый пудинг, ваше злодейство.
— Ошибаешься, добрый Глот — ничего подобного. Ты видишь перед собой шедевр творческой магии: первый в мире взрывающийся сливовый пудинг!
Глот моргнул и нервно проглотил слюну.
— Взрывающийся сливовый пудинг? А он сработает, хозяин?
— Неужели ты сомневаешься в моем мастерстве, жалкий червь в померанце жизни? Конечно, сработает. Он меня никогда еще не подводил.
— Но, хозяин, ты же сам сказал, что это первый в мире…
— Неважно, что я сказал, болван. Пора подготовить тебе жеребца.
Гибкие перепончатые пальцы Слот-Амока зашевелились, выполняя хитроумные пассы заклинания, ведомого лишь ему одному. Глот сжался, ужаснувшись тем зловещим силам, которые великий колдун столь небрежно вызывал. Заклубилось облачко дыма, завоняло тунцом, и на каменный пол шлепнулась тридцатифутовая летучая рыба.
Глот сглотнул.
— Хозяин, ты уверен…
— Быстрее, дурак! — гаркнул Слот-Амок, снова швыряя миску со смертоносным пудингом на вспотевшие ладони своего друга. — Дареной рыбе в хлебало не смотрят. Залезай на нее, пока она не сдохла, и лети в «Похотливую вдову».
Кондом продолжал накачивался пивом, когда в таверну скользнул Глот с перекошенным от испуга лицом. Летучая рыба, уже издыхающая, осталась на улице. Кондом поднял на него осоловелые глаза.