— Полагаю, золото поступило, как мы договаривались? — спросил Хассан.
— Разумеется, — ответил Ион. — Теперь ты можешь считать себя совладельцем роскошного летучего дворца наслаждений, о, великий!
Хассан по-прежнему скалился. Охранники разошлись с «девочками». Хассан не счел нужным предупредить их, что, учитывая истинный пол красотки, сопровождавшей Иона накануне, их вполне может поджидать неожиданность, если они зайдут слишком далеко. Встав рядом с Ионом, он благосклонно осматривал роскошный интерьер.
— Приближается момент подъема в воздух. Надеюсь на славные скачки.
Хассан, все еще улыбаясь, положил Иону на плечо свою тяжелую стальную руку.
— Подожди немного. Боюсь, планы несколько меняются. Я решил, что партнер мне ни к чему. По возвращении мои мальчики сами соберут всю выручку. Но тебе не о чем волноваться: я оставлю тебя в роли юнги-официанта.
Ион изобразил гнев.
— Но ты обещал… — раздался его негодующий шепот.
— Я солгал. Мне прекрасно удается ложь. Не хуже мне удается карать тех, до кого не сразу доходит очевидное, а именно, кто заказывает музыку, кто слуга, а кто господин. Надеюсь, ты меня хорошо понял? А теперь позаботься о моих гостях и подними корабль в небо. Ведь клиенты заведения, хозяином которого является сам Доил Хассан, не должны остаться разочарованными.
Ион попятился и занял место за стойкой, рядом с Ким, надеясь, что убедительно сыграл свою роль. Но еще проходя через зал, он начал замечать, что толпа почему-то не выглядит такой внушительной, как несколькими секундами раньше, а игорный дом — таким роскошным.
Потом он в ужасе заметил, что Павел превратился в настоящего Павла, а «девочки» — в худший кошмар, какой только мог привидеться головорезам после чересчур плотного ужина. Сам пол «казино» накренился, не устояв без магической поддержки на рассыпающемся фундаменте. Уже не вызывало сомнений, что летучий игорный дом не собирается взлетать.
— Что случилось? — крикнул Ион Павлу.
Малыш Абдул, только что скользивший в воздухе под самым потолком, готовясь воспарить вместе с сооружением, плюхнулся на пол. На его счастье, падение было смягчено навозной кучей, в которую превратился золотой фонтан. Вскочив на ноги, он сперва попытался принять горделивую осанку, не зная, сколько непосвященных находится рядом, но тут же не выдержал.
— Вы представляете, что я сейчас видел! Я облетал помещение и занимался колдовством, а потом взглянул на город — и не поверил своим глазам! Можно подумать, что по городу прокатилась разрушительная волна. Наш прекрасный прежде иллюзорный город лежит в руинах, он похож на зачумленную свалку! Воздушные замки рухнули, ковры-самолеты упали, повозки остановились. Я ничего не успел понять, потому что упал и сам.
— Что-то где-то расстроилось. Колдовское замыкание, — предположил Павел.
Тут из-под стойки раздался знакомый голос:
— Вот я и вернулся! — То был звучный баритон смуглого и седовласого колдуна по имени Отелло, несколько секунд назад еще пребывавшего в кошачьем обличье. — Что случилось?
— Не знаю, — ответил Павел. — Но мы все равно рады, что ты снова с нами.
Малыш Абдул предложил свою версию:
— Я слыхал рассказы моряков, как они проплывали там, где не работает никакая магия. Может, наш город тоже стал таким местом?
— А Доил Хассан? — крикнул Ион. — Нам крышка!
Все обернулись туда, где только что стоял Доил — восьмифутовый гигант с железными конечностями, маг-разбойник, который сейчас испепелит их своим гневом. Однако их ждало нечто совершенно неожиданное. Вместо гиганта они узрели древнюю согбенную старуху, трясущуюся от страха.
— Прочь! — прокаркала она. — Я — Доил Хассан, великий и всесильный! Кара моя ужасна, я не ведаю снисхождения!
Даже тупые приспешники Доила не выдержали и расхохотались.
— Представляю, что скажут остальные ребята! — пропищал один из головорезов тоненьким голоском евнуха. — Пошли!
Охранник подхватил старуху на руки и в сопровождении остальной охраны поспешил к дворцу Доила Хассана, еще недавно великого и всесильного.
Волшебство вернулось меньше чем через час, но вызванный его недолгим прекращением хаос длился не один день.
О Дойле Хассане больше никто ничего не слышал.
Отелло так и остался человеком, так как в отсутствие Хассана никто не стал восстанавливать чары, и решил попытать счастья не в городе, а в более благоприятных условиях предместья.
Участники «маскарада», довольные достигнутыми результатами (хотя план осуществился не совсем так, как первоначально предполагалось), поделили по справедливости золото, доставленное Хассаном в уплату за баню, и рассеялись. Все вернулись к прежним занятиям и снова вышли на поиски доверчивых простаков.
Что касается Иона и Павла, то их соединила крепкая дружба, основанная на взаимном доверии, то есть на обоюдном убеждении: на их век дураков хватит.
Дмитрий Крюков
ЛОВКОСТЬ РУК, И НИКАКОЙ МАГИИ!
В рассказе Томсена причудливо сплелись магия, жульничество и афера.
Во все времена были, есть и будут ловкачи, превращающие навоз в рубины, свинец в золото, извлекающие из воздуха монеты, распиливающие красоток и так далее… Одни это делают только наживы ради, другие — еще и из любви к искусству. Одни уверяют, что пользуются магией, другие не скрывают ловкость своих рук. Первых мы называем мошенниками, вторых — иллюзионистами.
Истоки иллюзионного искусства теряются во мгле веков. На заре цивилизации шаманы, маги, колдуны и жрецы самых различных верований практиковали трюки, которые затем вошли в репертуар фокусников. Многие чудеса, описанные в легендах и преданиях, вполне воспроизводимы ныне на эстраде. Тем не менее человек по-прежнему алчет чуда, не желая видеть, что порой под личиной современного мага и чародея скрывается просто не очень хороший фокусник. Такова, наверное, наша природа, ибо даже во времена незапамятные ловкие иллюзионисты легко и непринужденно обводили вокруг пальца не только простодушных обывателей, но и высокопоставленных особ. Кстати, именно одному такому случаю мы и обязаны первому письменному упоминанию о фокусах.
27 век до н. э. Древний Египет времен Четвертой династии. Фараон Ху-фу, более известный ныне в наших краях как Хеопс, строитель самой большой пирамиды, устал от трудов. Его сыновья, желая развлечь царственного папочку, приводят к нему некоего Джеди, не то торговца, не то ремесленника. Что произошло далее, можно прочитать в папирусе Весткар (назван так по имени владелицы): «Сказал его величество:
8.13 «Правду ли говорят, будто ты можешь соединить отрезанную голову с туловищем?»
8.14 Ответил Джеди: «Могу, о, царь! — да будешь ты жив, невредим и здрав, владыка мой!»
8.15 Сказал его величество: «Пусть принесут из темницы тело обезглавленного узника и голову его».
8.16 Сказал Джеди: «Только не человека, царь, — да будешь ты жив, невредим и здрав, о, владыка! —
8.17 ибо негоже совершать подобное со священной тварью».
8.18 Тогда принесли ему гуся с отрезанной головой. И положили гуся
8.19 у западной стены чертога, голову же его —
8.20 у восточной стены. И вот Джеди вымолвил что-то волшебное, и
8.21 гусь встал, переваливаясь, и голова его поднялась,
8.22 и соединились они воедино,
8.23 и гусь загоготал».[2]
Это описание трюка с отрубленной головой словно задает рефрен истории иллюзионного искусства. Головы рубили, разговаривали с ними, приставляли обратно на протяжении всех без малого пяти тысяч лет, которые прошли после достопамятного события при дворе фараона. Технология этого трюка известна — так, итальянец Бальдуччи в 1750 году продемонстрировал зрителям петуха, который бегал перед ними. Затем птице отрубили голову, брызнул фонтан крови к ужасу почтенной публики. Но вот Бальдуччи накрыл птицу платком, «вымолвил что-то волшебное», и петух немедленно ожил к радости присутствующих. Дело в том, что настоящая голова птицы была предварительно засунута ей под крыло, а к телу прикреплялась отрубленная голова другого петуха. В этом же месте прятался пузырь с красной краской. Остальное — дело техники! После того, как ложная голова отсекалась, настоящую Бальдуччи извлекал из-под крыла, а «секвестированную» прятал. Такого рода трюки обильно демонстрировались на ярмарках, в балаганах и т. п. Во времена более поздние фокус был доведен до совершенства. Так, знаменитый фокусник прошлого века Беллахини (Самуэль Берлах), бывало, вообще выходил к публике со своей головой в руках. На фотографии это выглядит жутковато.
Фокус с говорящей головой на блюде был популярен еще со времен Средневековья. Тогда он назывался «отсечением головы Иоанна», а письменные свидетельства о нем датируются XIII веком. В наши времена он практически не изменился. Так, в конце прошлого столетия Йожеф Ванек не просто «отрубал» голову, но еще и высоко поднимал ее за волосы, спускался с ней к публике, которая шарахалась от хлещущего кровью муляжа. Фокусник Арну (Гюстав Адриен Залесски) в начале нынешнего века использовал бутафорскую голову, которую затем незаметно подменяла голова ассистента, скрытая весьма примитивной системой зеркал.
Но эти трюки намного уступали в эффектности знаменитому «распиливанию женщины».
Впервые женщину распилил Торрини. Было это в Константинополе в 1806 году, при дворе турецкого султана. Сама личность Торрини достойна романа. Его настоящее имя — Эдмонд, де Гризи. Сын придворного аристократа из свиты Людовика XVI изучал в Неаполе медицину и развлекал великосветское общество фокусами. Там же он познакомился с Пинетти — пожалуй, одним из самых знаменитых фокусников XVIII века. Увы, черная зависть обуяла Пинетти, когда тот увидел, что любитель мастерством превосходит его, профессионала! Пинетти втерся в доверие к де Гризи и устроил совместное выступление перед неаполитанским королем. Ассистент Пинетти подменил колоду карт, и, когда де Гризи предложил королю вытянуть карту, случился скандал! На карте была начертана оскорбительная надпись. Арест, конфискация имущества, три года тюрьмы, и только вторжение французских войск распахнуло двери темницы.