Я допил виски.
— Я должен похоронить Сэма, — сказал я упрямо. — Один звонок Кэрол — и охрана с равнины прикроет вас, как щит.
— Это приведет сюда обитателей корабля, — возразил Мэйн. — Среди них окажутся не только мои друзья, но и те, кто задумал меня убить.
Окно задрожало от нового порыва ветра, по стеклу вновь забарабанил дождь.
— Вы захватили с собой траурный костюм?
Давным-давно, еще до рождения Стива, наша семья жила в доме Сэма. Внизу были кухня, ванная, гостиная и спальня Сэма и Лаверн, наверху — две крохотные спаленки. Я вспомнил высоченную лестницу, по которой было очень трудно взбираться. На сей раз детские воспоминания не подвели: лестница действительно оказалась крутой, но для Мэйна это не стало препятствием. Я шагал за ним осторожно, чтобы не врезаться головой в дверной косяк или в потолок.
Мэйн расположился в той спальне, что была справа. Спальня слева оказалась занята огромной серебристой антенной, которой полагалось красоваться снаружи.
— Связь? — поинтересовался Мэйн.
— Развлечение, — ответил я. — Работает только на прием.
— А не лучше ли было установить ее на крыше?
— Причуда Сэма. Ему нравилось на нее смотреть.
Стив и Роз ночевали в спальне нижнего этажа, Боб разбил лагерь в кухне. Мне пришлось довольствоваться диваном в гостиной.
Все поднялись ни свет ни заря. Стив приготовил на всех завтрак: булочки, омлет с американским сыром и толстыми кусками бекона. Мэйн незаметно проверил еду на наличие аллергенов и ограничился сухой булочкой и собственным походным рационом.
Насытившись, Боб воззрился на Мэйна.
— Какие планы на сегодня?
Я допил апельсиновый сок и отнес тарелку в раковину. Стив положил себе еще омлет, Роз прихлебывала кофе.
— Сегодня мы хороним Сэма, — напомнил я.
— Знаю! — нетерпеливо бросил Боб. — Ты поедешь за Знаком?
— Разве у меня есть выбор? — ответил я вопросом на вопрос. Боб пожал плечами и снова посмотрел на Мэйна.
— Выбор есть всегда, нравится нам это или нет, — буркнул Боб. — Хоронить надо, имея при себе Знак. Старшего хоронят при Знаке, а потом Знак переходит к новому Старшему.
— Съездим к Оли и возьмем, — решил я. — Если за послом придут, то сначала заглянут сюда. Нас уже не будет.
— Что Оли подумает о нашем новом друге? — насмешливо спросил Боб.
Стив фыркнул.
— Оли ничего не заметит, если заявитесь вы оба, — бросил он неодобрительно.
— Не так уж он и плох, — вступился я за Оли.
Боб и Стив уставились на меня и дружно улыбнулись. Боб поднялся из-за стола.
— Остальное мы возьмем на себя. Будьте на кладбище за несколько минут до начала, — распорядился Боб.
Я кивнул и поманил Мэйна за собой. В прихожей Боб похлопал меня по плечу.
— Мы со Стивом потолкуем с ребятами, — тихо проговорил он. — Чтобы глядели в оба на случай появления в городе чужих.
— На кладбище всегда пусто. Оттуда видно во все стороны, кроме той, где лес.
— В лесу удобно спрятаться, — согласился со мной Боб. — Или на холме, в соломе.
— Проверишь?
— Хорошо.
Мы с Мэйном сели в ту машину, в которой приехали в Саммит Роз и я. Наступал день, сумрачный и дождливый, в самый раз для похорон. Я затемнил стекла, чтобы не было видно, кто сидит в автомобиле.
Мы выехали на дорогу, свернули вправо, потом влево и покатили на юг, мимо голых холмов и полей. Из-за избытка камней их использовали только под выпас.
Камни напомнили мне один случай, который произошел в Вашингтоне. Как-то раз меня пригласили на вечеринку в Джорджтаун, в особняк неподалеку от университета. Очень скоро я устал от всей этой суеты — антикварной мебели, напыщенной публики, в особенности от дочки одного не в меру агрессивного бюрократа — и удрал во двор, прихватив с собой бутылочку виски. Тогда я и нашел камень.
С виду ничего особенного: просто булыжник размером в два баскетбольных мяча, черный, в серебряную крапинку. Он лежал у бассейна под карликовой ивой, сверкая брызгами от миниатюрного водопада. Ледник, некогда притащивший камень в эти широты, стесал его углы. Погладив камень ладонью, я почувствовал, что соскучился по дому.
Сейчас мы ехали мимо бесчисленных камней того же вида, собранных в горки, чтобы не путались под ногами. Дождь, мокрое поле, голые холмы, камни — все вокруг вызывало у меня блаженную улыбку-Камням было самое место здесь, а не в декоративном садике. И не им одним.
Мы остановились на вершине каменистой гряды. Я поставил машину на ручной тормоз и вышел. Мэйн хотел было последовать за мной, но я тронул его за плечо.
— Не надо. Я на минутку.
Я смотрел на раскинувшееся под серыми небесами озеро Саммит. Раньше на его месте было поле — одно из тысяч, принадлежавших индейским племенам. Как рассказывал Сэм, один чудак, вообразив, что он не в Дакоте, а в Айове, решил поработать здесь плугом. Зуб плуга наткнулся на камень. Чудак вытащил камень — и из дыры забил родник.
Теперь озеро занимало целую котловину площадью в три-четыре квадратные мили. Среди его колышущихся вод торчали редкие деревца. Озера не было ни на одной карте — ни графства, ни штата, ни тем более федеральной. Тот, кто знает, где его искать, находит без труда; а если ты пришелец с равнины, то какого черта тебе здесь понадобилось?
Я убедился, что, кроме Оли, на моего пассажира некому смотреть, и подъехал к цементному причалу, рядом с которым стояла хижина.
Оли сидел на скамеечке. При появлении машины он поднял глаза, но не оставил своего занятия.
— Он скульптор? — спросил Мэйн. Я покачал головой и указал на слой стружки, устилавший землю вокруг Оли.
— Просто любит строгать. Берет большую палку и превращает в несколько маленьких. Потом принимается за следующую…
— Зачем? — спросил Мэйн.
Я глубоко вздохнул. Мне не терпелось с этим покончить, к тому же совершенно не нравилось торчать с Мэйном на виду.
— Оли был лучшим резчиком в этой части штата. Клянусь, его резец творил чудеса! Теперь у него артрит, пальцы больше не слушаются. Волшебство осталось у него внутри, снаружи ничего не видать. Он продолжает строгать, вспоминая былое, и вместо палки представляет себе законченную вещь.
— Все остальные видят только стружку, — молвил Мэйн.
— Это наша беда, а не его, — отрезал я. — Может, мы просто не Умеем правильно смотреть? Идемте, у нас мало времени.
Мы вылезли из машины и подошли к Оли. Он посмотрел на меня, на Мэйна, снова на меня. И снова уставился на свою деревяшку.
Его скамейка представляла собой корявый ствол, на котором было вытесано подобие плоского сиденья. Оли водрузил свою деревяшку на два пластмассовых рыбацких ведерка, как на козлы. Я сел с ним рядом И жестом показал Мэйну, что он может примоститься с другой стороны. Некоторое время мы сидели молча, глядя на темную воду.
Озеро Саммит — что карта, надо только уметь ее читать. Посереди, не, в самом глубоком месте, поднимались обманчиво округлые волны Ближе к берегу, над подводным склоном, волны были поменьше, а кое. где зеленела безмятежная гладь, прозрачная, словно стекло.
Разная рыба предпочитает разную глубину. Хорошему рыбаку достаточно одного взгляда на озеро, чтобы составить по волнам и цвету воды карту дна. Там водится карась, здесь — щука, бычку-подкаменщику подавай мелководье, окуню — местечки, где из воды торчат ветки мертвых деревьев, затопленных много лет назад.
Сэм утверждал, что мир подобен озеру, а населяющие его люди — рыбе. Большинство за всю жизнь так и не научится разбираться в происходящем. Лишь немногие умеют взглянуть на мир со стороны и уловить смысл вещей. К лучшим из этих немногих он причислял Оли.
По традиции при встрече с Оли я должен был заговорить первым.
— Как рыбалка, Оли?
Он сделал очередное движение ножом, уронив на землю новую щепку.
— То лучше, то хуже.
— Да, — сказал я, — ясное дело.
— Ты вернулся из-за Сэма, — сказал Оли. На горку из щепок упала еще одна. — Некоторые твердили, что ты не вернешься. Говорили даже, что ты откололся от клана, не желаешь больше иметь с нами дела.
— Пусть себе болтают, — отозвался я. — Кто бы что ни говорил, я вернулся.
Оли был старше Сэма. Он был настолько стар, что даже его внуки были старше моих братьев и меня. Несколько зубов, все еще торчавших у него из десен, потемнели, через редкие волосенки проглядывал морщинистый череп в бурых старческих пятнах. Но глаза сохранили зоркость; говаривали, что он в курсе всех событий в Саммите.
— Ты привез на похороны кого-то с равнины, — изрек Оли.
— Роз, жену Стива. У него уже есть маленькая дочка.
— У Стива дочка… — Оли покачал головой. — Смешной был мальчуган. С виду — утенок, да и только. А теперь у него свой ребенок. Весело!
Я попытался представить себе Стива — детину под семь футов, силача, способного переломать своим пациентам ребра, — младенцем, смахивающим на утенка, и улыбнулся.
— А это Мэйн, — представил я инопланетянина. — Сверху.
— Слыхали, — кивнул Оли. — Он связан с кланом?
Я дал ему слово.
— После смерти Сэма ты имеешь на это право. — Оли покосился на меня. — Знаю, как ты усмирил вчера Голубку.
— Голубка и парни просто решили порезвиться, — выдавил я.
— Ты правильно поступил.
Он в последний раз струганул свою деревяшку, критически осмотрел дело рук своих, сложил нож и убрал его в карман. Потом встал и повернулся к Мэйну.
— У вас хорошие рекомендации. — Оли указал кивком головы на меня.
— Польщен, — молвил Мэйн.
— Он мне нравится. — Оли пристально смотрел на Мэйна. — Не устраивайте ему неприятностей.
Оли решительно зашагал к своей хижине. Мы с Мэйном остались ждать стоя.
Оли вернулся через минуту. В одной руке он нес нечто, завернутое в клеенку, — сверток длиной в фут. В другой руке была банка. Передав мне сверток, он снял с банки крышку.
— Этим утром ко мне заглянул Лимбо, — сообщил Оли. — Говорит, нашел следы, каких никогда прежде не видал. Вроде как от ботинок, только каких-то чудных.