Эрон понимает, что все пропало. Он рычит от безысходности, трясет ее, царапает, душит. Но раздающийся за спиной голос превращает его в статую. Эрон оборачивается и лицезреет капитана Йелластона.
— Я дам… красный сигнал… немедленно.
— Это невозможно! — кричит ему Эрон. — Авария! Она загубила весь механизм. — Он гневается, как ребенок, при виде его отрешенного лица.
— Вы дадите… красный сигнал. — Капитан по-прежнему в шоке.
— Невозможно, сэр. Мы ничего не в силах сделать.
Эрон выпускает Лори и хватает Йелластона за руку. Тот сводит брови и поджимает губы. Как будто употребил два литра за одну ночь! Он позволяет увести себя. Эрон испытывает облегчение: пока Йелластон не знает о масштабе катастрофы, она как бы не перешла в разряд реального. Он срывает с руки капитана перчатку и по пути нащупывает пульс. Около шестидесяти ударов: маловато, но хотя бы без аритмии.
— Прошу вас, капитан, отдохните.
Эрон закрывает за собой дверь и видит неподалеку Лори. Он берет ее за руку и отправляется к себе в лазарет, сопротивляясь слабому желанию свернуть в «Гамму». Если он доберется до места, то окончательно придет в себя и поразмыслит, как теперь быть. Что так подействовало на команду «Кентавра», что с ними натворило проклятое инопланетное исчадие? Электрический разряд, как у угря? При ровном сердцебиении можно попробовать стандартную терапию. Притяжение инопланетянина ощущается даже здесь, в отсеке «Бета», на противоположном конце корабля. Эрон находит подходящее сравнение: феромоны! Бесчерешковая, то есть абсолютно неподвижная жизненная форма, то ли притягивающая таким способом пищу, то ли развившая специфический способ оплодотворения. То, что это оказывает воздействие на человека, — трагическая случайность. Возможно, они столкнулись с особым полем, типа гравитационного. Скафандры не обеспечивают защиты. Первым делом надо будет опять законопатить эту тварь…
Он ведет за собой покорную Лори. Они проходят мимо стыковочного узла, в котором раньше покоилась разведывательная ракета Дона. Но «Зверь» уже ввинчивается в пустоту за много тысяч миль, остервенело подавая пагубный сигнал…
Эрон видит мужчину. Дон Парселл стоит неподвижно. Эрон ускоряет шаг.
— Дон! Командир, вы в себе?
Дон поворачивает голову на звук. Эрон узнает его усмешку, веселые морщинки у глаз. Однако его зрачки ненормально расширены, как у бычка, получившего на бойне смертельный удар молотом по голове. Насколько сокрушителен удар? Он берет его дряблую кисть.
— Вы меня узнаете, Дон? Я Эрон, врач. У вас шок, вам нельзя расхаживать. — Пульс такой же слабый, как у Йелластона, но тоже без перебоев. — Пойдемте со мной в лазарет.
Сильное тело остается неподвижным. Эрон пытается сдвинуть его с места, но одному это не под силу. Здесь тоже пригодилась бы инъекция.
— Это врачебное предписание, Дон. Явиться для лечения.
Улыбка приобретает осмысленность, в глазах появляется недоумение.
— Сила! — произносит Дон, как на проповеди. — Десница Всевышнего…
— Видишь, Эрн? — Лори треплет Дона по плечу. — Он стал другим. Он подобрел. — Она робко улыбается.
Эрон уводит ее. Велико ли поражение? «Кентавр» может на протяжении нескольких дней функционировать в автономном режиме — на этот счет он полностью спокоен. Он отказывается думать о катастрофе с системой наведения лазера; Бустаменте что-нибудь придумает. Но сколько времени продлится этот шок? Сколько людей пострадало, а сколько уцелело, как он? Вдруг травма окажется неизлечимой? Он твердо одергивает себя: немыслимо! Столь сильный удар прикончил бы беднягу Тига. Немыслимо.
Он сворачивает к лазарету. Лори оказывает ему сопротивление.
— Нет, Эрн, сюда!
— Пусти, Лор. Мне надо работать.
— Нет, Эрн. Как ты не понимаешь? Мы уходим, уходим вместе. — Ее голос звучит жалобно и расслабленно. В Эроне просыпается профессионал. Помнится, Фой настаивал на химических препаратах. Что ж, настало время вытянуть из Лори правду.
— Мне страшно, сестренка. Давай минуту-другую поговорим, а потом пойдем. Что случилось с ними — с Мей Лин и с остальными? Что произошло на планете?
— Мей Лин? — хмурится она.
— Да. Что ты видела? Теперь ты можешь все мне рассказать, Лор. Ты за ними наблюдала?
— Да… — Она усмехается. — Я видела их. Они оставили меня в ракете, Эрн. Они меня отвергли. — Она кривит губы.
— Что они там делали?
— Гуляли. У Малыша Ку была камера, поэтому я все видела. Они пошли на холмы, в сторону этой… этой красоты. На поход ушли часы, долгие часы. Потом Мей Лин и Лиу вырвались вперед. Я видела, как они побежали. О, Эрн, мне тоже хотелось пуститься бегом! Ты не можешь себе представить, что это такое…
— Что было потом, Лор?
— Они сняли шлемы. Камера упала. Наверное, остальные тоже побежали. Я видела только их ноги. Они бежали к горе драгоценностей, сверкающей на солнце… — По ее лицу текут слезы, она по-детски утирает их кулаками.
— Дальше, Лор! Что с ними сделали эти твои драгоценности?
— Ничего. — Она улыбается и шмыгает носом. — Они прикоснулись к ним — мыслями и душой. Ты сам все увидишь, Эрон. Прошу тебя, пойдем.
— Еще минутку, Лор. Скажи, они подрались?
— О нет! — Ее глаза расширяются. — Я придумала это, чтобы защититься. С драками покончено навсегда. Они вернулись подобревшими и совершенно счастливыми. Они изменились, стали иными… Оно ждет нас, Эрн, понимаешь? Оно жаждет освободить и нас. Наконец-то мы обретем подлинную человечность. — Она вздыхает. — Мне тоже страшно хотелось туда пойти. Мне пришлось связать себя, прямо в скафандре. Я была обязана привезти тебе… подарок. И я сделала это!
— Ты самостоятельно погрузила его в ракету, Лор?
Она кивает с мечтательным видом.
— Я нашла небольшой экземпляр и воспользовалась погрузчиком.
— Чем все это время занимался Ку и его люди? Они не пробовали тебе помешать?
— О нет, просто смотрели. Они оставались рядом. Пожалуйста, Эрн, пойдем!
— Сколько на это ушло времени?
— Несколько дней, Эрн. Это было очень нелегко. Я не могла сделать все сразу.
— Говоришь, за несколько дней они так и не пришли в себя?.. А пленка, Лор? Ты ее подделала?
— Немного подправила. — Она отводит глаза. Она уже владеет собой. — Не бойся, Эрн. Все плохое позади. Неужели ты не чувствуешь, какая доброта нас ожидает?
Напротив, чувствует, еще как! Он готов брести туда, блаженно жмурясь… Эрон стряхивает с себя наваждение и обнаруживает, что позволил подвести себя почти к самому сектору «Гамма». Он решительно хватается за поручень и тащит ее назад, к лазарету. У него такое ощущение, будто он бредет в густом клею: тело не желает повиноваться.
— Нет, Эрн, нет! — Она рыдает и пытается его задержать. — Ты обязан! Я так старалась…
Он смотрит под ноги. Показывается дверь лазарета. К величайшему облегчению, он видит Коби на рабочем месте.
— Так ты не пойдешь? — кричит Лори и вырывается. — Ты… О!
Он пытается ее поймать, но она снова убегает, как испуганная лань.
Эрон берет себя в руки. Сейчас он не имеет права броситься вдогонку: он и так слишком долго манкировал своими обязанностями. Она говорит о нескольких днях… Ужас! Несколько дней они блаженно бродили вокруг. Мозговая травма… Лучше не думать об этом.
Он входит в кабинет. На него смотрит Коби.
— У моей сестры психоз. Она сбежала, — сообщает ему Эрон. — И повредила систему связи. Успокоительное не действует. — Он догадывается, что ведет себя иррационально. Сперва следует выяснить общую ситуацию на борту.
— Сколько всего пострадавших от шока, Билл?
Взгляд Коби остается бессмысленным. Наконец он вяло произносит:
— Шок. Да, шок. — Он кривит губы в замогильной усмешке.
Только не это! Но Коби тоже был в коридоре…
— Господи, Билл, неужели и тебе досталось? Сейчас я тебе вколю «АД-двенадцать».
Коби следит за его действиями. У Эрона появляется надежда, что ассистент пострадал не так сильно, как другие.
— Депрессия после коитуса, — произносит Коби еле слышно. — У меня депрессия.
— Можешь объяснить, что с тобой случилось?
Все тот же печальный взор. Но стоит Эрону открыть чемоданчик с инъекциями, как Коби отчетливо произносит:
— Созревшее тело есть созревшее тело.
— Что?! — Гоня нелепые мысли, Эрон закатывает Коби рукав и делает ему внутривенный укол. — Уж не вступил ли ты в связь с этой штукой, Билл?
— Связь? — шепотом повторяет Коби. — Нет, по крайней мере, не мы. Если кто и вступал в связь, так это высшее существо или планета. Мы — нет. Это оно обладало нами.
У него слабый пульс и холодная кожа.
— В каком же смысле, Билл?
Коби морщится и глядит Эрону в глаза, стараясь не потерять сознания.
— В таком… Наши головы были полны семенной жидкости, а потом нам повстречалась самая шикарная девчонка, которую только видел свет, и сама прыгнула к нам… Получается что-то вроде священной зиготы, где-то там, понимаете? А мы остаемся пустыми. Что происходит с хвостиком сделавшего дело сперматозоида?
— Спокойно, Билл. — Эрон не желает слушать бред, пусть даже бредит лучший диагност. На лице Коби вновь играет улыбка привидения. — Старый славный Эрон… Вы не?.. — Его взгляд окончательно угасает.
— Постарайся не распускаться, Билл. Никуда отсюда не уходи. У людей шок, они бродят по кораблю, ничего не соображая. У меня много дел, ты слышишь? Оставайся здесь, я вернусь.
Он представляет себе, как будет сновать по кораблю и приводить в чувство людей. Но первым делом надо выкачать воздух из проклятого коридора. Он запасается ампулами со стимуляторами, сердечными средствами, детоксикантами. С часовым опозданием доктор Эрон Кей берется за дело. Он наливает горячей бурды для себя и для Коби, но тот уже отключился.
— Выпей это, Билл. Я скоро.
Он берет курс на склады, в сторону от «Гаммы». Здесь влияние существа так слабо, что почти не ощущается. Наверное, тварь восстанавливает силы. Подзаряжает аккумуляторы. Долго ли продлится передышка? Лучше не терять времени, чтобы не допу