Вскидываю раструб — и вдогонку ему, без промаха. То же самое! Взвизгнул, подпрыгнул — и дальше бежит.
«Вот те раз!» — думаю.
Вызываю Митьку (Болдоха его начальником караула назначил), докладываю: так, мол, и так… И что оказалось! Метаболизм у них, у этих монстриков, такой, что позавидуешь. А вместо крови — чистый спирт с незначительной добавкой разных там красных и белых телец. Дыроедов — и тех замутило!
Стало быть, и впрямь выродились да измельчали… Одно непонятно: где они здесь, твари, спирт берут? Вода, правда, на Даздраперме с сивушной примесью, но мало ее… Может, монстрики эти сами ректификат вырабатывают? Живые самогонные аппараты? Сомнительно… Да и биолог такую возможность отрицает.
Короче, приказывает нам капитан Болдоха запустить ракету-зонд на предмет спиртометрической разведки. Запустили… И тут, ребята, тако-ое обнаруживается! Обширнейшие подземные озера из чистого спирта! Откуда? Стоим, переглядываемся. Кто встревоженно, а кто и наоборот. Ну теперь-то, во всяком случае, ясно, что там стряслось с крейсером второго класса «Генацвале». Да и с нашими поисковиками тоже… Дорвались до халявы, ну и утратили контроль над ситуацией…
Одно непонятно: откуда озера-то? И, главное, только-только мы их на карту нанесли — какая-то зараза наш зонд сбивает! И тут капитан Болдоха делает гениальный ход. Чисто земной. Велит биологу всем вшить в задницу по ампуле: стопку примешь — тут же и помрешь! Ну, мы сперва, конечно, возмутились, но теперь-то я понимаю: нипочем бы нам оттуда не выбраться, если бы не ампулы эти.
Дальше формирует Болдоха вторую поисковую группу. Группа всего из трех человек: сам Болдоха, боцман, ну и стажер, то бишь я. Вывели из трюма самопят, развернули рылом к кораблю и стали потихоньку пятиться в сторону озер. Кстати, по зонду тоже откуда-то оттуда стреляли… Но самопят — машина крепкая, надежная, хотя и медленная.
Местность пошла холмистая, вроде бы даже горные цепи намечаются, только низенькие. Под колесами какие-то странные штуковины хрустят, причем явно искусственного происхождения. Артефакт за артефактом. Полые спирали, обломки емкостей ржавые… То есть получается, что была когда-то на этой самой Даздраперме цивилизация, только вот куда-то делась. Спилась, не иначе… Другой вопрос: как это она вообще смогла возникнуть на фоне спирта? Кстати, концентрация паров все выше и выше!
Кое-что из обломков мы, понятно, подобрали, осмотрели.
— Ой, — говорит боцман, — что-то мне это все напоминает…
— Докладывайте, — цедит капитан Болдоха.
Ну, боцман и доложил. Даже портрет любимого дедушки показал, ныне покойного. Так вот дедушка этот, когда боцман еще под стол пешком ходил, рассказал ему однажды такую историю… Давным-давно, в незапамятные времена боролись на Земле с алкоголизмом. Кто именно боролся? Да кому в голову ударит, тот и боролся! А дедушкин дедушка был умелец. Самородок. Сконструировал, короче, самогонный аппарат на базе вычислительной машины. Уйдет на работу, а аппаратик дома трудится, продукцию выдает… И вот в один прекрасный день нагрянули к нему менты… Спокойно, приятель, не надо сердиться! Я и сам когда-то думал, что так называли злых демонов, а оказывается, они на самом деле были… Нагрянули, короче! Так вот дедушкин аппаратик целый час с ними через запертую дверь пререкался, голову морочил, потом еще час отстреливался, а когда менты ворвались, с криком «Достали, гады!», пошел на самоподрыв…
И еще показывал дедушка маленькому боцману обломок того самого аппарата. Один к одному! Копия обломка, что мы из-под колес вынули.
Ну, тут мы с капитаном Болдохой, конечно, призадумались. Ведь это что же такое получается-то? Получается, что умельцы на Даздраперме были похлеще дедушкиного дедушки. Разросся аппарат, размножился, оплел змеевиками всю планету, ушел под землю — и знай себе гонит продукцию.
Координаты тебе?.. Нет, друг, не выйдет! Во-первых, Даздраперму эту сразу после нашего возвращения тут же переназвали, данные о ней все засекретили, а с нас подписку взяли о неразглашении. Да потом еще на всякий случай каждого гипнозу подвергли: «Даю устаноуку: ты усе забыв…»
Потом — смотрю в перископ: валяются на дороге четыре тела. Подъезжаем — наши поисковики. Живы, но в полном отрубе. И что характерно: трое лежат головами в сторону «Траминера», а один как бы под прямым углом. Списали его потом на первой орбитальной пересылке.
Затащили мы всех четверых в самопят, пятимся дальше. И тут, представляешь, какая-то зараза начинает садить по колесам из дыромета. Наше счастье, что прицелиться как следует не может. Да и дыроеды координацию утратили. Словом, заметили дезертиры с «Генацвале» наш самопят, сообразили, что мы их отсюда забрать собираемся — и давай отстреливаться. Да я бы и сам остался, если бы не ампула.
Что тут делать? Решили оглушить и дали залп. А в ответ — ка-ак шарахнет что-то по броне!.. Короче, это уже сам аппарат вмешался. Видать, принял нас за… Ну, за тех самых, что к дедушкиному дедушке нагрянули.
Тут уже, сам понимаешь, не до «Генацвале» — дай Бог самим ноги унести. Разворачиваем машину рылом к горам и пятимся в сторону крейсера. Отстреливаться даже и не пытаемся. А вокруг… Умру не забуду! Ад кромешный! Да еще с «Траминера» передают: монстры карликовые напали — видать, тот, подстреленный, дружков своих привел. Пока допятились до крейсера, дважды в ловчие ямы садились, еле выкарабкались. Не иначе, роботы эти восставшие партизанят помалу, западни подстраивают.
Вваливаемся по аппарели в люк, загоняем самопят в трюм, кое-как укрепили, готовимся к старту. А самогонный аппарат уже по самому «Траминеру» гвоздит. Стены ходуном ходят. Больше четырех тысяч вмятин во внешней броне потом насчитали.
Капитан Болдоха сидит, как глыба, за пультом управления. Только-только попадали все в противоперегрузочные кресла — дает он полную тягу! Я брык — в обморок. Остальные — за мной. Очнулись — уже на орбите. Смотрим на капитана, поверить не можем, что он нас оттуда выволок. А сам, главное, споко-ойный… Словно и не было ничего. Потом глядь: а руки-то у него, здоровые такие ручищи, в рыжеватых волосах были…
Так вот руки у капитана, не поверишь, стали совершенно седыми!
Сообщения с астероида в этом и предыдущих сеансах связи принимали Эдуард Геворкян, Евгений Лукин, Александр Шалганов.
Друзья! Редакция журнала и администрация Порта призывает вас к активному сотрудничеству. Мы ждем ваших писем и сообщений о жизни на астероиде. Вы можете выиграть приз в нашем казино. «Доска объявлений» поможет тем, кто жаждет общения или хочет сообщить нечто интересное. Оружейная лавка с удовольствием рассмотрит новые модели боевой техники, а ксенопарк разместит обнаруженные вами образцы флоры или фауны в местах всеобщего обозрения. «Звездный Порт» — место встречи читателей, и чем активнее вы будете посещать его, тем чаще мы будем выходить на связь!
Критика
Евгений ХаритоновПасынки литературоведения
В цикле публикаций по истории развития фантастики и ее становления в аспекте мировой культуры мы практически не касались истории изучения жанра, а именно его критики и библиографии. Восполняя сей досадный пробел, мы предлагаем вниманию читателей материал, посвященный истории отечественного фантастоведения. Об эволюции и проблемах отечественной критики и библиографии фантастической литературы пишет московский фантастовед и наш постоянный автор Евгений Харитонова
Фантастику трудно определить индуктивным путем хотя бы потому, что литературоведение не располагает для этого достаточно прочной теоретической базой.
Фантастическое, являясь древнейшим компонентом искусства, стало объектом специального изучения в отечественном литературоведении сравнительно недавно — около 30 лет назад. Разгоревшиеся в 1960-х годах и не утихающие поныне жаркие споры о социальной и художественной природе фантастического метода (в критике фантастику нередко называют жанром), а также быстро растущий объем специальной литературы и диссертационных исследований создали благоприятную почву для формирования новой области знания — фантастоведения как раздела общего литературоведения и искусствознания. Мы определяем фантастоведение как науку, занимающуюся фантастикой в ее прошлом, настоящем и частично будущем, характером ее связей с остальной литературой, художественной культурой в целом, охватывая не только литературный, но лингвистический, искусствоведческий и социально-философский аспекты.
В Западной Европе и США фантастоведение давно и благополучно развивается в самых разнообразных направлениях. Увы, в отечественном литературоведении критика и библиография фантастики оставались в положении enfant terrible и даже паче того, пасынков науки. Судьба науки о фантастике в нашей стране столь же драматична и противоречива, как и судьба самой фантастики. Небрежение академической науки фантастикой имеет под собой не только идеологическую подоплеку, но и целый ряд чисто «литературных» причин. Одна из них — дурная привычка, возникшая еще в 20-х годах и, увы, сохранившаяся в критике до сих пор. Она заключается в том, что фантастику необходимо рассматривать исключительно как явление массовой субкультуры, разновидность низовых форм художественного творчества. Эта точка зрения — следствие плохого понимания специфики и жанровой полиморфности фантастического текста. Знаменитый английский писатель и литературовед Кингсли Эмис считал, что фантастика только «обнаруживает тесную связь с массовой культурой, но не является ее составной частью», в отличие, например, от детективной литературы или женского романа.
Свою роль сыграло и то, что НФ часто относили к разряду детской литературы, призванной в доступной форме популяризировать научно-технические знания. Некоторые писатели даже пытались втиснуть фантастику в узкие рамки одной сверхзадачи — звать молодежь во втузы. Сама по себе подобная точка зрения, бытовавшая в отечественной критике до конца 1960-х годов, являлась результатом, во-первых, некорректных определений НФ; во-вторых, недостаточной изученности природы фантастического в контексте художественного творчества и, в-третьих, укоренившихся еще в начале XX в. представлений о специфике фантастики как обособленном виде литературы с иными эстетическими критериями. Нелепость такой позиции доказывается простым перечислением имен, сказавших свое веское слово в фантастической прозе: Э.Т.А.Гофман и X.Л.Борхес, В.Ф.Одоевский и И.С.Тургенев, П.Буль и Веркор, М.А.Бу