— Святой отец, что вы думаете о других вселенных, которые, как нас все время убеждают ученые, существуют в иных измерениях?
— А почему вы именно сейчас спрашиваете меня об этом?
— Будет ли одно и то же… э-э… вещество казаться тем же самым Нам и какой-нибудь твари из другой вселенной? — Копински постучал по тумбе. — Вот это, например. Для нас это твердый материал. Крепкий и прочный. А не покажется ли он какому-нибудь пришельцу лакомым сыром?
— Хорошенькую загадку вы мне загадали, — удивился священник.
Детектив наконец решился высказать мысль, которая крутилась у него в голове с тех пор, как он покинул Сайкомп.
— Когда вы сегодня утром были в Бюро, то порекомендовали нам искать насекомых. — Он махнул рукой в сторону террариума. — Сейчас эта идея может показаться безумной, я понимаю, но думаю, что вы к таким привыкли. Возможна ли ситуация, когда то, что является неким веществом в одной из вселенных, в нашей воспринимается как время? Вы меня понимаете? А если в той вселенной есть жуки, которые едят это вещество, то они будут способны прогрызать дырки в нашем времени, как насекомые, которые питаются деревом.
Отец Мойнихэн вытаращил глаза.
— Жучки? Жучки едят время? — повторил он.
Копински пожал плечами:
— Я выслушал вас, выслушал физиков и понаблюдал за тем, что у нас происходит. Это единственное, что мне приходит в голову.
Как и ожидал Копински, священник не стал сразу высмеивать эту идею. Сначала он задумался.
— Вы хотите заставить меня поверить в невероятное, — произнес он наконец.
— Я не утверждаю, что это именно так, — возразил Копински. — Я просто спрашиваю, считаете ли вы подобное возможным.
— Ну, в этом мире случались и более странные вещи, которые нам с вами трудно представить, — заметил святой отец.
— Значит, возможно?
— Это ваша теория, а не моя. Такие вопросы мы должны задавать ученым.
— Мы?
Отец Мойнихэн слегка обиделся.
— Ну, конечно, мы. Теперь, когда вы возбудили мое любопытство, не станете же вы отстранять меня от расследования?
Детектив кивнул:
— Не возражаю.
— Я предлагаю еще раз встретиться с этим человеком, Эрингером. Он один из немногих, кто больше любит слушать, чем говорить.
— Идет. Только сперва мне надо выяснить обстановку в конторе. Связь повсюду нарушена, и нам, возможно, не удастся дозвониться до Грэхэма. Не могли бы вы сходить на Пятьдесят девятую улицу и любым способом вытащить его из Сайкомпа, а потом прийти с ним в Бюро? — спросил он священника. — Давайте встретимся там через час. Спросите кабинет Эллиса Уэйда. Это мой начальник. А его шефа зовут Лэнглон. Я буду у одного из них.
Они вышли из подвала и поднялись по лестнице, ведущей к входной двери.
— Через час, — уточнил отец Мойнихэн, пока они надевали пальто. — Сколько на ваших?
Копински достал серебряные часы и сверил их со старинными ходиками, степенно тикавшими рядом с вешалкой для шляп. К его удивлению, карманные часы отставали на шесть минут. Он продемонстрировал их отцу Мойнихэну, но священник лишь поднял брови и пожал плечами, как бы желая сказать: детектив волен думать, что ему угодно.
Поразмыслив, Копински поставил свои часы по часам Мойнихэна. Они вместе дошли до конца квартала, а затем разошлись каждый в свою сторону.
Как и предполагал Копински, Бюро было завалено сообщениями, которые подтверждали лавинообразный рост хаоса. Практически все телефоны в городе молчали — красная дымка витала и над телефонными станциями. Покинул рабочие места служебный персонал ряда крупных компьютерных центров. Люди были эвакуированы еще из нескольких зданий — их конструкции тоже были повреждены. Центр обработки данных в Уэст-Сайде и расчетный отдел одного из крупных банков близ Бродвея начали разваливаться. Тысячные толпы наводнили улицы. Все туннели и мосты из Манхэттена были забиты машинами.
Копински проверил, доставлены ли в лабораторию образцы, которые он прислал из Сайкомпа, потом отправился в свой кабинет на Двенадцатом этаже. Дина и мобилизованный ею инженер-электрик из Технической службы как раз заканчивали свои труды над картой. Фамилия электрика была Хасли; он работал в отделе совсем недавно. Выглядел он так, как и положено заправскому технарю: стрижка «ежик», рубашка с короткими рукавами, из нагрудного кармана торчат ручки, линейка и калькулятор.
— В основном это большие компьютерные центры, но есть и другие объекты, — ответил электрик на вопрос Копински. — Похоже, что временные сдвиги чаще происходят там, где частое переключение электричества сочетается с высокой плотностью энергии. Это пока все, что я могу сказать. Нужны детальные исследования.
— Очень похоже на то, что говорил Грэхэм, — заметила Дина.
— Неплохо для начала, — сказал Копински. — А теперь попробуем взглянуть на дело под новым углом. — И он коротко изложил собственную теорию, упомянув и реакцию отца Мойнихэна, а в заключение добавил: — Только не говорите мне, что все это из области фантастики. У вас есть что-нибудь получше?
Ничего «получше» у Дины не было.
— Мне кажется, тут что-то другое, — это было все, что она могла сказать.
Хасли ошарашенно покачал головой.
— Жуки из другого измерения, которые едят время? Я инженер-электрик и изгонять злых духов не умею.
В приемной Уэйда на пятнадцатом этаже Руфь доблестно отбивалась от разбушевавшейся толпы. Огоньки селектора на ее столе сверкали, как рождественская елка. Копински удалось выяснить, что Уэйд спасся бегством на верхние этажи. Он подбодрил Руфь и вышел вместе с Диной и Хасли.
Их поиски завершились на шестнадцатом этаже в кабинете начальника Уэйда, Дэвида Лэнглона. Лэнглон был слишком хорошо воспитан, чтобы самостоятельно выпроваживать незваных посетителей, и обычно переадресовывал их Уэйду. Поэтому его секретарша не обладала опытом Руфи по части охраны внутренних покоев шефа и, конечно, не могла справиться с таким пронырой, как Джозеф Копински.
Лэнглон сидел за своим столом, Уэйд — в кресле напротив. Оба одинаково стеклянными глазами взирали на Граусса, который стоял у противоположной стены перед доской, покрытой графиками и формулами.
Подобная ситуация не вписывалась ни в какие уставы и инструкции, да и Лэнглон был слишком озадачен, чтобы помешать вторжению Копински. Уэйд сделал попытку остановить своего подчиненного, но Копински с ловкостью профессионала обошел его и изложил шефу свою версию.
Когда он закончил, в комнате установилась оглушительная тишина. Лэнглон и Уэйд беспомощно смотрели друг на друга, потом — оба одновременно — повернулись к ученому. Граусс застыл у доски. Глаза его бешено вращались за толстыми линзами очков.
— Жуки! — произнес он наконец. — Мы тут санимаемся серьесными фещами, мошно скасать, делаем прорыф ф науке, а фы нам кофорите о каких-то жуках? При чем тут жуки? Откуда они фоопще фсялись?
— Док считает, что вы чокнутый, — перевел Уэйд.
— Ну уж не больше, чем он, — парировал Копински. — Откуда следует, будто кто-то намеренно крадет время? Послушайте, вот мы составили карту данных. Посмотрите сами. Это вовсе не похоже на работу шайки воров. Это, скорее, напоминает распространение эпидемии насекомыми. У нас есть специалист, который может пролить свет на это дело.
Граусс замахал руками, как шкипер, севший на мель у берега Миссисипи.
— Но у пришельцы есть мотиф! Они хотеть фремя, чтобы жить карашо и у них есть технологий, чтобы фзять его. Но жуки? Зачем этим жукам фремя? — Он махнул рукой в сторону Копински. — Он каворит, эссен? Кушать? Как они едят фремя? Какой питательный ценность иметь фремя? Сколько калорий в отин час?
Копински покачал головой.
— Для них это не время, а еда.
— Они могут превращать одно в другое, — вмешалась Дина. — Это вроде того, как энергия и масса переходят друг в друга в нашей Вселенной… Пространство и время в эйнштейновских системах отсчета…
Граусс заморгал. Уэйд удивленно посмотрел на женщину. Хасли кивнул.
— Мне кажется, есть достаточно оснований, чтобы пересмотреть весь ход расследований, — произнес Лэнглон. По его тону было ясно, что он мечтает об одном — как-нибудь прекратить этот диспут. Однако никто не обратил на него внимания.
— Как эта пища и фремя, как они трансформируются? — спросил Граусс. Голос его постепенно терял уверенность.
— Не имею понятия, — ответил Копински. — Это по вашей части. Почему бы не предположить, что такое возможно, и не поработать над этой гипотезой, вместо того, чтобы все отрицать. Надо посмотреть, куда она нас приведет.
— Методом индукции, а не дедукции, — вставила Дина на тот случай, если кто-нибудь не понял.
— Как мы вообще в это вляпались? — простонал Уэйд, обводя присутствующих мученическим взглядом.
В этот момент зазвонил селектор внутренней связи. Лэнглон уставился на аппарат зачарованным взором, словно кролик на удава.
— Лучше ответить, — посоветовал ему Уэйд.
Лэнглон нажал на кнопку.
— Да, Бетти?
— Извините, что опять помешала вам, мистер Лэнглон, — послышался голос секретарши, — но у меня два джентльмена, которые хотят видеть мистера Копински и мистера Уэйда. Я сказала, что у вас совещание, но они настаивают. Один из них священник, другой…
— Их-то я и жду, — обрадовался Копински. Лэнглон вопросительно посмотрел на Уэйда. Тот покорно кивнул, всем своим видом показывая, что хуже все равно не будет.
— Впустите их, пожалуйста, — разрешил Лэнглон, и в кабинете появился отец Мойнихэн, а за ним Эрингер.
— Переходя улицу перед вашим зданием, просто рискуешь жизнью, это уж точно, — весело заметил священник. — Все равно что Лэндсдаун-роуд в Дублине, когда англичане выигрывают у ирландцев в регби.
Бетти с виноватым видом маячила в двери позади посетителей. Она была очень похожа на растерянного бобра, у которого обрушилась плотина.
— Извините, мистер Лэнглон, но они так настаивали… — пробормотала секретарша.
Копински представил присутствующих друг другу. Новости Эрингера состояли в том, что здание Сайкомпа объявлено опасным для жизни, люди эвакуированы, а теперь инженеры изучают прилегающий к нему мост Куинсборо, где наблюдаются те же проблемы. По пути в Бюро он узнал от отца Мойнихэна о предположениях Копински и был ими очень заинтригован. «Во всяком случае, в этом что-то есть», — так звучал его предварительный вердикт.