— Только за единственную маленькую золотую монетку, — прохрипел он голосом, съеденным годами сидения над священным дымом, — я позволю погладить благородного гада, который предупреждает жертву, прежде чем нанести удар. Это брат Крылатого Змея, подарившего нам закон и культуру. Прикосновение принесет тебе удачу.
Морда змеи почти уткнулась мне в лицо. Пасть открылась, обнажив зубы. Однако хвост с погремушками бессильно болтался.
— Сомневаюсь, о немытый, — отозвался я, не замедляя шага. — Твой друг, похоже, готов сделать исключение и застрекотать после того, как меня ужалит.
— Святотатец! — завопил старик мне в спину. — Боги тебя накажут!
— Знаю, знаю, — отмахнулся я.
Вся беда в том, что я понятия не имел, в утаивании какой реликвии меня подозревали. Я боевой топор, чистильщик, а не мелкий воришка. И что же именно я мог сунуть под плащ, вытащить из храма Магистра Смерти и спрятать в квартире или ином тайнике? Чем эта вещь так важна?! И почему могла находиться на теле мертвого хуэтлакоатля?
А может, и в теле?
Мысль была слишком отвратной, чтобы додумывать ее до конца. Кроме того, на шее дыбом встали волоски, а это означало, что меня преследуют. Старый болван с одурманенной змеей все еще пялился на меня. И не он один. Прохожие отворачивались, стоило им поймать мой взгляд, но я видел: все остро ощущают мое присутствие. Каждое окно и каждый угол таили в себе угрозу.
Я сжал рукоять меча. Слишком много народу вокруг. Я никак не мог понять, есть ли среди них тот, кого мне следует искать. И шагал все быстрее, так что вскоре почти бежал, заглядывая в опустевшие переулки. К несчастью, в них чаще всего действительно никого не было. Любого можно окружить, прикончить, оставить тело на куче мусора.
Но тут кто-то схватил меня за руку, в которой я сжимал клинок. Я почувствовал удар по голове. В глазах взорвался ослепительно белый шар, и я провалился во мрак.
Звуки труб из витых морских раковин наполняли воздух: долгий низкий гул, предупреждающий о приближении урагана. Гигантская статуя Богини Бурь рядом с английскими доками уставилась на меня и облизала растрескавшиеся каменные губы розовым мясистым языком. Волны откатывались назад к южному континенту, оставляя увязающие в вонючем иле корабли. Я помчался в гору, к более высокой точке суши.
Город покинули. Бросили. Единственными признаками жизни были клетки с попугаями, превратившимися в скелеты, да муравьи, очищавшие остатки высохшего мяса. Неужели я спал, пока жители уходили неизвестно куда? На улицах ни души. Ни малейшего движения, если не считать летавшего по ветру мусора.
Облака кипели, беспорядочно громоздясь. В глубине земли слышалось глухое ворчание, отдававшееся в моих костях и катившееся по небу. Ветер усиливался, завывая, как мать всех духов болезни.
И тут на город обрушился дождь. Только не водяной. Предметы, бомбардировавшие меня, оказались яйцами. Ударяясь о землю, они раскалывались, источая дымящуюся пурпурную жидкость и плавающие в ней тельца крошечных существ, напоминавших человеческие зародыши.
— Чудище Земли, пожри меня! — взвыл я.
— Тише, Счастливчик, — увещевала Мать Ягуара. — Все будет хорошо. Смотри.
Она протянула мне зеркальце из полированного обсидиана. Я взглянул в него и узрел свое лицо. Кожа висела пустыми складками. Я схватил ее в горсть и оторвал. Под кожей обнаружилась морда хуэтлакоатля.
— Узри свою судьбу, Два Кролика, — объявил Толтектекутли, успевший перехватить зеркало. Я снова взглянул в него и погрузился во мрак. В нос бил едкий дым, и я закашлялся от мерзкого змеиного смрада.
— Он приходит в себя, — донесся откуда-то издалека незнакомый голос.
Мир покачнулся, с моей головы сдернули капюшон, и я ошеломленно заморгал от яркого света.
Первое, что пришло мне в голову: муж Три Цветка здесь явно ни при чем. И тут я окончательно очнулся. Комната оказалась низкой, мрачной и сырой. Газовые рожки были почти прикручены, поэтому разглядеть мало что удалось. Мебель была тоже чересчур низкой, и оттого неудобной, по крайней мере, для людей. Кстати, передо мной стояли трое, и еще один скорчился в глубине комнаты. Поправка: в глубине комнаты скорчилось нечто. Не человек. Хуэтлакоатль, первый обладающий интеллектом, из тех, кого я видел живыми.
— Нам нужно тело, — резко бросил один из Представителей.
— Что?
— Тело убитого. Вернее, то, чего недостает у тела. Ну же, не трать времени Великого. Отдай это нам.
Один из троицы повернулся к хуэтлакоатлю и принялся квакать и крякать, очевидно, переводил. Я не смог разобрать выражение морды хуэтлакоатля, но это, вероятнее всего, было к лучшему.
— Но вы же унесли тело, — удивился я.
Выслушав перевод, хуэтлакоатль взревел.
— Все, — терпеливо повторил Представитель. — Мы должны получить все.
— Но его не приносили в жертву, так что там и было все.
— Лжешь! — взвизгнул Представитель. — Думаешь, можно беспардонно врать, потому что мы не пытаем вас, как животных? Но мы узнаем правду и получим сокровище рода, недостающую часть тела Великого.
Мои мысли лихорадочно заметались. Девять Оленей утверждал: тело сохранилось в целости. Это означает, что он просто не знал правды. На теле должно было остаться нечто. Возможно, знак отличия — ранга или положения. Тогда все сходится, особенно, если учесть намеки дядюшки Тлалока на то, что труп обокрали. Некоторые священники считали святыни, которые носили на себе, частью своего организма. Ходили также истории о том, что хуэтлакоатли носили украшения из драгоценных камней, а также из куда менее приятных вещей. Все знали, как сложно иметь дело с Представителями, но все вышесказанное имело смысл.
— Опишите мне эту штуку. Ту, которая пропала с трупа Великого.
На этот раз рев хуэтлакоатля потряс стены, и я подумал, что Представитель взорвется, но он только побагровел и стал задыхаться.
— Сокровища рода! — завопил он. — То, в чем заключается могущество Великих. Мы должны немедленно их получить!
Сокровища. Во множественном числе. Значит, с трупа стащили несколько предметов.
Я попытался вспомнить, были ли какие-нибудь пятна на плаще мертвого, откуда что-то могли оторвать. А может, это «что-то» просто вросло в кожу, и пришлось его срезать?
Хуэтлакоатль вдруг заговорил, попеременно испуская шипение, кудахтанье и стрекот, закончившиеся дробным стуком зубов, похожим на ружейную пальбу. Все трое повернулись к твари и застыли в одинаковых позах, выставив одну ногу, подавшись вперед и приложив кулаки ко лбам.
— Мы тратим время Великого, — рявкнул Представитель, поворачиваясь ко мне. — Раз ты ведешь себя подобно животному, с тобой и будут обращаться, как с животным.
Я продолжал гадать, что требуют хуэтлакоатли, вернее, что, по их мнению, они требуют.
Представитель сделал знак рабам и удалился. Меня потащили следом, на балкон.
— Смотри! — указал Представитель на двор внизу.
Сначала я ничего не увидел, кроме каменных плит и канавы, в которой текла вода. Потом из-под балкона раздался свистящий шорох — один, второй, третий… Во дворе появились четыре хуэтлакоатля, сопя и изгибая шеи, чтобы лучше увидеть происходящее на балконе.
Я не совсем точно оценил размеры существ и не сразу сообразил, что эти хуэтлакоатли были меньше обычного. Еще немного времени ушло на то, чтобы по неуклюжим движениям и попыткам вступить в драку определить в них молодых, незрелых особей. Вместе эта четверка казалась столь же милой, как и гнездо детенышей гремучей змеи. Только я не думал, что их моральные принципы так же высоки, как у последней. И мне не очень нравились их взгляды и плотоядное сопение.
— Мы привяжем тебя за руки и спустим вниз, чтобы молодняк смог попрактиковаться в охоте, — пояснил Представитель. — Сначала только ступни и щиколотки, потом голени. Может, тогда передумаешь и вернешь украденное.
Что же, по крайней мере, удастся вышибить зубы у маленьких ублюдков!
Не слишком большое утешение, но приходится довольствоваться тем, что имеешь.
Представитель нагнулся ко мне:
— Только сначала мы тебе ноги переломаем, чтобы ты не смог причинить зла Великим.
Я все еще переваривал эту информацию, отчаянно пытаясь сочинить удобоваримую ложь, но тут хуэтлакоатль издал такой пронзительный визг, что уши заложило. Я ухитрился вывернуть шею и увидел: в комнату вошла новая компания людей. Шестеро, одетые в серые плащи с капюшонами и в серых масках, скрывавших лица, сгрудились у порога. Я никогда раньше не видел подобных нарядов, но хорошо знал, что это такое. Некое подобие униформы, привилегия ношения которой была присвоена Теням Императора.
Последовали долгие переговоры между Представителем и одним из Теней. Я пребывал в смятении, стараясь одновременно подслушать, о чем идет речь, и не содрогнуться от требовательных воплей молодых хуэтлакоатлей, очевидно, не привыкших долго ждать ужина.
Наконец после продолжительной и весьма содержательной дискуссии взрослый хуэтлакоатль решительно рубанул лапой и издал нечто среднее между ревом и паровозным свистком. Представители поклонились и отступили, позволив Теням Императора забрать меня. Лично я предпочел бы остаться с хуэтлакоатлями, но мои желания не стоили и ломаного гроша.
Другой капюшон, другое путешествие, но на этот раз я был в сознании. Мы долго шли, переправлялись на лодке через залив, потом медленно плыли по вонючим городским каналам и снова шли куда-то. Никто не заговаривал со мной, а те, кто держал меня, ни разу не ослабили хватки.
На этот раз, когда капюшон откинулся, я оказался в комнате с низкими потолками и полом из каменных плит. В глаза бил ослепительный свет. Я прищурился и попытался отвернуть голову, но стоявшие за спиной заставили меня смотреть вперед.
— Молодой господин, — донесся голос из темноты, — ты должен овладеть искусством общения с более здравомыслящими и достойными собеседниками.
Он выступил на свет, и я увидел перед собой Четыре Орла.