Неформатная фантастика от «Новой Космогонии» становится чем-то вроде социального маркера. Вспоминаю диалог пятилетней давности: «Пелевина читал?» — «Знаешь, как-то он мне не очень…» — «Да ты что, это же самый модный писатель сейчас!» Вот и с авторами-«космогонистами» похожая оказия нынче. Вокруг проекта уже столько шума, что книги покупать не хочется. И тем не менее надо. Ерунды издательство публикует достаточно, но даже ерунда у них — неожиданная. Новый взгляд, свежее дыхание, никаких клонов. А при некотором везении читатель имеет реальный шанс напасть на сущее открытие.
С «Белым квадратом» Андрея Алексеева читателям определенно повезло. Хотя этот роман не столько открытие, сколько закрытие.
Предупреждаю сразу: писано сие произведение искусства рукой человека, убежденного в своей безусловной литературной одаренности. Книга сама по себе знаковая, но из разряда «нервных просят не читать». Издана в авторской редакции, а напрасно. Вот, например, цитатка: «Старший по очереди поглядел в глаза женщинам с картофельными носами, затем уставился на меня. У него были глаза цвета заварки, которую находишь в чайнике, вернувшись домой из месячного отпуска. Очевидно, мои глаза так же мало понравились старшему патрульному, как и его глаза — мне». Или такой, допустим, образчик речи персонажа: «Прямое нейрозондирование используют, когда надо из человека выкачать мемуары. В остальном оно без юза»[13]. Между прочим, цитаты я отбирал не сам, а скачал из Сети — первой там размахивал сам Алексеев, вторая иллюстрировала положительную (!) рецензию на «Белый квадрат» в одном компьютерном журнале. Похоже, ни автор, ни рецензент даже не подозревают, что эти кусочки текста, мягко говоря, не в порядке. Впрочем, если Сеть продолжит свою борьбу с русским литературным языком, то по сравнению с шедеврами завтрашнего дня «Белый квадрат» покажется образцом высокой прозы. И вообще, мы сегодня не о прямом качестве текста говорим, но о качестве скрытом, потаенном, дающем право утверждать: книга таки правильная. Нужная. Особенно для молодежи.
Если все расшифровать и перевести на русский, то начинается «Белый квадрат» буднично: искусствовед по прозвищу Шуша («это такой маленький зверек, никак не попадающий в дырку») отправляется в Кремлевский Дворец Съездов на презентацию. Корпорация «Мацусита» приобрела легендарный «Черный квадрат» Малевича[14] и теперь это дело с помпой отмечает. Ну, Шуша и подсуетился, добыл приглашение (искусствовед все-таки) в надежде поесть на халяву дорогих японских стимуляторов.
«Поесть» — это я образно выразился, действие романа отнесено вперед лет на триста, методы питания изменились радикально. Что повлекло за собой интересные новации — прямая кишка, например, у Шуши и его современников в основном для секса. Они там все, бедолаги, раз в неделю устраивают себе «прокачку системы», чтобы желудочно-кишечный тракт не отсох, и очень из-за этой несообразности мучаются — надо же, человек, царь природы, а без кишечника почему-то мрет… Словом, приходит Шуша на мероприятие, ест-пьет (ну, вы поняли), и как-то случайно его притирает веселящейся толпой вплотную к герметичному бронированному саркофагу, заключающему в себе бессмертный шедевр. На картину, понятное дело, всем глубоко наплевать, включая японцев — она уже куплена, народу предъявлена, короче, свое отработала.
Шуша, который еще не «косой», хотя уже слегка взлетает, мельком глядит на «Квадрат» и замечает в нем какую-то несообразность. Присматривается внимательнее и тихо обалдевает. «Квадрат» — не квадратный! В отличие от нашего искусствоведа, «Квадрат» именно косой, причем при ближайшем рассмотрении — Шуша врубает глаза на полную мощность, так-то он их обычно бережет, чтобы не изнашивались — становятся заметны следы от линейки, по которой подделку наспех малевали.
Несчастный искусствовед таращится на картину и понимает, что дела его плохи, еще хуже, чем были с утра. А надо сказать, Шуша не просто так просочился на вечеринку — это его последний шанс гульнуть по-человечески, ведь утром нашему герою пришло извещение о новом статусе доступа. Шуша полный банкрот, на его счете гроши, и как только он выберет остаток, мир для бедняги утратит привычную степень интерактивности. Игра в футбол за «Манчестер», полисексуальные развлечения в амстердамских борделях, вечерние прогулки по Луне, небольшая роль в любимом сериале — все это исчезнет, растворится, и останутся только четыре облезлых стены, крошечное окошко, грязный санузел в одном углу, кормушка-поилка в другом и продавленный диван с секс-машиной — посередке.
Правда, кое-что новенькое в жизни Шуши появится — ежедневная изнурительная работа оператором ремонтного комбайна в фекальной канализации. Не-ет, не дистанционным оператором. Наш искусствовед будет натурально трубы чинить, рассекая собой дерьмо.
И знаете, в какой-то степени это Шушу утешает. Он, конечно, лузер, но все-таки не идиот… То есть он именно классический идиот — а не дурак, как вы подумали. И записался в ассенизаторы не просто так, а из свойственной художественным натурам утонченной вредности. Вы, может, не догадались: в этом мире насовсем не отключают. Теперь, чтобы зайти в Сеть (а ведь это само по себе дико — специально подключаться), Шуше понадобится терминал вроде нашего компьютера. И сигнал будет кастрированный. Никаких тебе вкусов, запахов, осязаний, ощущений себя другой личностью или механизмом (Шуша обожал быть луноходиком). В общем, хоть вообще в эту Сеть не ходи.
А вот ходить в Шушу вся Сеть будет по-прежнему. Видеть его глазами, нюхать его носом, осязать его телом. Естественно, не постоянно — кому он нужен, этот маленький страшненький идиотик. Общество помешано на ярких личностях и ярких переживаниях. В большинстве своем и то, и другое сконструировано искусственно — среди актеров, например, не осталось ни одного реального человека, — но это мало кого волнует, был бы продукт качественный. Шуша тоже по борделям не в своем обличье гулял (между прочим, иногда нашего героя охватывало глубокое сомнение — существует ли на самом деле луноход, не обман ли — поселения землян на Марсе). Но «живые переживания» тоже пользуются спросом. И если Шуша выдаст по-настоящему мощный эмоциональный всплеск — такой, чтобы зашкалило индикаторы перед внутренним взором остальных пользователей Сети, — огромное количество народа тут же нырнет в его шкуру. И… испытает смертный ужас ассенизатора, захлебывающегося в фекалиях. Со всеми сопутствующими и вытекающими.
Скромная такая, но стильная месть обществу, обществу победившего глобализма, где сквозная интерактивность всего и всех — лишь производная от полицейского характера государственности.
Обществу, где декларировано всеобщее единение, где никто формально не одинок и в то же время одинок так, как нам и не снилось — ведь каждый с раннего детства привыкает к мысли, что его в любую секунду могут просканировать. А естественная защита в таких условиях — некоторое, как бы сказать, внутреннее омертвение. Человек, вроде бы накрепко повязанный со всем человечеством, на самом деле становится абсолютным, запредельным эгоистом. Этот диссонанс провозглашенного и реального писатель очень четко подметил.
Естественно, от такого автора, как Алексеев, склонного к фиксации на мелочах, «зависающего» на частностях даже в ущерб читабельности и поперек всякой композиции, трудно ожидать, что он забудет подвести солидную базу под то или иное фантастическое допущение. С въедливостью научного работника Алексеев заныривает в предысторию и выдает десятистраничный трактат о том, каким образом на нашей планете сформировался именно такой мир. Нудно, зато убедительно — если забыть об индивидуальной психологии и оперировать исключительно подходами современных политтехнологий. Ваш покорный слуга, откровенно говоря, тяготеет к неоромантизму и в любом уроде старается разглядеть хотя бы рудименты живой человеческой души. Согласно же Алексееву и ему подобным, человеки жестко делятся на три категории — тупое жвачное большинство, страшно далекие от него интеллектуалы (менее процента) и правящая верхушка расчетливых сволочей (отвратная помесь интеллектуала со жвачным). Да, и еще прослойка из бесхребетной обслуги (к коей и Шуша относился). Симпатии автора, естественно, на стороне интеллектуалов, которые в любом геополитическом безобразии — единственная безвинно пострадавшая сторона. Даже если безобразие закручивается с их подачи. Ибо чего умного интеллектуал ни выдумает, олигархическая сволочь обязательно возьмет это на вооружение и низведет до состояния безобразия. Логично?
Логично в рамках искусственно заданного подхода, художественного метода. Для антиутопии в самый раз. Но «Белый квадрат» нисколько не антиутопия. Это, скорее, крик о помощи. Манифест технократа, пребывающего в жестоком экзистенциальном кризисе. Злая и едкая сатира. Жалоба на несправедливость судьбы. И вынесенная на бумагу острая боль от осознания того, что фантастическое предвидение может реально сбыться. Предпосылки-то вот они, налицо. По Алексееву, мир рушится в пучину тотального безразличия, за которым последует всеобщая некомпетентность, которая, в свою очередь, доведет безразличие до полного абсурда. Гигантские корпорации, правящие миром, внешне такие крепкие, на самом деле находятся в состоянии внутреннего распада. Рвутся горизонтальные и вертикальные связи, левая рука не ведает, что творит правая, а главное, не особенно и хочет знать. Феерические по задумке глобальные программы идут по инерции, постепенно вырождаясь в полную свою противоположность. Все усилия тратятся на поддержание видимости жизни в рассыпающемся колоссе — хотя какие там усилия, колея накатана, колеса вертятся. И рухнет это дело обязательно, да с адским грохотом, но когда рухнет, черт его знает, и дата обрушения всем до лампочки. Однова живем. Сатира, сатира. Кляуза Господу Богу, ибо больше жаловаться уже некому. А знакомо как!