Такая мысль — об актерах, собранных в этом доме для подготовки к съемкам какого-то фильма — тоже появлялась, но после раздумий и она была отвергнута. Во-первых, нельзя же вжиться в свои роли настолько, чтобы не выходить из образа сутками. Во-вторых, почему тогда кто-то из актеров сбежал отсюда, и его искали с помощью милиции, да и Наполеону, вполне очевидно, здесь не по душе. А в-третьих, ни один режиссер, это уж точно, не будет во время репетиций столь щедро поить актеров элем и французским вином.
В конце концов эколог стал отдавать предпочтение гипотезе совсем уж экстравагантной, но, с другой стороны, учитывая, что на дворе XXI век, вполне научной. Обитатели этого дома — клонированные генетические двойники реальных исторических личностей, полученные из дошедших до наших дней клеток их организмов. Клоны-двойники обрели не только внешность, но и память, опыт, привычки, вкус, манеры поведения Наполеона, Гомера, Галилея. И тот, за кого его все принимают, тоже чей-то двойник-клон. Естественно, оказавшись в заточении, клоны при первой же возможности хотели бы вырваться на свободу.
Он вертел в голове эту гипотезу и так, и эдак. Прах Наполеона, к примеру, покоится в парижском Доме Инвалидов. Разве нельзя при большом желании раздобыть по одной микроскопической частице праха великих людей? Если так, то таинственный дом где-то в районе Ордынки представляет собой научную лабораторию. Цели у ученых могут быть самые разные. Историки надеются узнать много любопытного о давних исторических событиях; свои интересы, безусловно, есть и у биологов, медиков…
Однако довольно быстро эколог сообразил, что к Гомеру генетическая гипотеза не подходит. Его-то прах где искать? Тысячи лет прошли с тех пор, когда он жил…
Был и еще один изъян в этой гипотезе, о котором эколог старался не думать. Клонировать можно биотип, но как клонировать личность? Ладно, рано или поздно найдется объяснение и на его счет.
Появление Генри Моргана вроде бы можно было считать подтверждением того, что опыты по клонированию продолжаются. Тогда не исключено, что следует ждать и других клонированных двойников.
Забыв на время о жареном цыпленке и крепком темном эле, кандидат наук анализировал действия новоприбывшего. Пока что тот вел себя за столом именно так, как подобало настоящему пиратскому капитану.
Выпив по первой и закусив виноградинкой, пират засучил рукава камзола и двумя руками взялся за баранью ногу. Крепкие белые зубы впились в мясо. На аппетит Генри Морган не мог пожаловаться. Кубок опустел мигом. Однако неведомые хозяева дома ничего не жалели для своих гостей: официант снова наполнил его до краев.
Было видно, что пират постепенно хмелеет. Утолив голод, он откинулся назад, закинул руки за спинку стула и мутным взглядом обвел стол. Казалось, только теперь он соизволил обратить внимание на присутствующих. Неуверенным движением он прижал мобильник к щеке.
— Ром сносный, — вымолвил Морган, видимо, желая завести с сотрапезниками беседу. — Но у нас на Ямайке куда лучше. Ладно, будем пить, что подают! Никто не скажет, что Генри Морган привередлив в еде и питье… В подвале моего дома стоят сейчас пятнадцать бочонков, — сообщил он, поставив бокал на стол и задумчиво качая головой. — А дом у меня каменный, таких в Порт-Ройяле немного.
Галилей, похоже, не обращал на Моргана внимания и был всецело поглощен едой. Гомер тоже. Наполеон же, скрестив руки на груди, смотрел на пирата холодными глазами. Но остановившийся на нем мутный взгляд Генри Моргана, напротив, излучал дружелюбие.
— Мне говорили, как тебя зовут, — по-приятельски сказал он императору, — да я уже позабыл. Однако неважно. Это ты, значит, правишь Францией? Французы мне друзья!
Эколог наблюдал. Пират перевел взгляд на Гомера, хмыкнул и опять потянулся к рому.
— А кирпич для моего дома привезли на Ямайку из самой Англии, — продолжил он вслед за добрым глотком, — и обошлось это мне…
Но тут, словно спохватившись, капитан хлопнул себя кулаком по лбу.
— Из Англии! Вот голова! — воскликнул Морган. — А ведь здесь, за столом, я знаю, есть англичанин. И не подобало мне начинать обед, не поприветствовав соотечественника.
Мутный взгляд Моргана переместился на кандидата наук. А следующие слова пиратского капитана наконец открыли ему истину, которая столь его интересовала.
— Это ведь ты Шекспир? — проговорил пират, ткнув пальцем в сторону эколога. — Привет тебе, господин актер и сочинитель!
Дрожащая рука Генри Моргана снова потянулась к кубку, и он залпом осушил его до дна.
— Англичанин есть англичанин, пусть даже он никогда не нюхал моря! — изрек капитан.
Вот уж хуже нет, чем ночное дежурство! Причем в самом-то дежурстве как раз ничего сложного. Раз в час прошелся по коридору, спустился по лестнице в подвал, снова поднялся, снова прошелся по коридору и возвращайся, пожалуйста, в комнату охраны. По ночам все тихо, клиенты спят, да и что они могут поделать, если заперты? Никаких неожиданностей быть не должно.
А плохо то, что в сон клонит со страшной силой, и никаким кофе не помочь. Организм молодой, здоровый, с бессонницами, которыми мучаются люди нервные, незнакомый. Он своего требует. Но только попробуй засни хоть на пять минут. Михаил Владиславович может заглянуть с проверкой в любую секунду. Подойти он умеет совершенно бесшумно, а отсюда, слухи ходят, не увольняют. Слишком многое охранникам известно такого, чего за этими стенами не положено знать.
В два часа ночи охранник Тихон в очередной раз вышел на обход и через десять минут вернулся к себе. Теперь до трех можно было смотреть боевик по видео и бороться со сном. В доме, конечно, все было спокойно. Ночью отсюда никак не убежишь. Можно было бы вообще по ночам не дежурить, да Михаил Владиславович перестраховывается.
А вот днем один из молодцов действительно умудрился сбежать, но, по счастью, ненадолго. Приметил во время прогулки, что рядом с выходом в сад стоят два мусорных контейнера, подсмотрел, когда к дому приходит мусоровоз, рассчитал время да и залез по-тихому в ящик с отходами. Не побоялся испачкаться. Можно представить, как он там себя чувствовал.
И ведь, поди, не знает даже, как рисковал! Попадись ему не обычный мусоровоз, а новомодный, заграничный, который содержимое прямо в себе на ходу прессует, не доехать бы ему до свалки. Это ему повезло: на всю Москву пока не то пять, не то десять таких машин.
Кто его знает, где он скитался несколько дней, но в конце концов был задержан, благо у Михаила Владиславовича среди ментов в крупных чинах много своих людей. Поговаривают, Михаил Владиславович до того, как стать начальником здешнего отдела безопасности, и сам носил милицейские погоны с большими звездами, да разве у него об этом прямо спросишь?
А все-таки как хитер беглец! Сумел в чужом городе и одежду раздобыть, и документами разжиться. Когда его взяли, Михаил Владиславович даже в восторг пришел и еще долго повторял: какие, мол, замечательные, смелые, умные и бесшабашные люди жили в эпоху английского Возрождения! А что за возрождение такое? Тоже ведь не спросишь: чем меньше задаешь вопросов на такой службе, тем лучше.
Прежде чем снова врубиться в боевик, охранник поиграл бицепсами, покачал пресс, даже отжался с десяток раз от пола. Во-первых, лишняя нагрузка всегда только на пользу организму, во-вторых, сон вроде отгоняет. Потом Тихон уселся перед экраном, и потянулись медленные минуты до следующего обхода…
Как раз в это время напольные часы в комнате эколога негромко пробили четверть третьего. Когда звон затих, быстрым движением кандидат наук поднялся из кресла, отодвинул край шторы, закрывающей стеклянную стену-витрину его комнаты, и молниеносно вывинтил из рамы три винта.
По счастью, металлический карабинчик, каким к кожаному футляру мобильника-переводчика крепился узкий ремешок, вполне сгодился на роль отвертки. Цепляясь ногтями за раму, эколог потянул ее на себя, и она подалась. Через несколько секунд, осторожно проскользнув в образовавшуюся щель, кандидат оказался в коридоре.
Прежде всего он вернул раму на место, закрывая щель, а потом прижался к холодному стеклу, осматриваясь и чувствуя, как сильно колотится сердце.
В темном коридоре царила мертвая тишина. Все было продумано экологом до мельчайших деталей, и готовился он к этому два последних дня очень тщательно.
Начал с того, что заново постарался исследовать свою комнату, но теперь делал это очень осторожно, поскольку не знал, нет ли где-то под потолком видеокамеры. Резких движений не делал, расхаживал по комнате взад и вперед, словно что-то на ходу сочинял. На одной стороне металлической рамы, держащей стекло-витрину, он обнаружил петли, на другой — головки трех винтов. Тут таинственные хозяева дома допустили оплошность. Однако, с другой стороны, человек прошлого вряд ли разобрался бы, как открыть такую конструкцию.
Несколько ночей кандидат наук, придвинув кресло к задернутой портьере, сидел в полутьме и полной неподвижности, будто задремал, но на самом деле прислушиваясь к малейшему шороху. Наконец закономерность была установлена: чьи-то шаги раздавались в коридоре каждый час, десять минут спустя повторялись в обратном порядке, а затем на пятьдесят минут в доме воцарялась полная тишина. В этот промежуток времени и надо было действовать.
Эколог посмотрел направо, потом налево. Увы, этап продуманных действий закончился, теперь наступила пора экспромтов. Куда ведет этот коридор, кандидат наук не знал, поскольку в столовую, а также на прогулки ходил другим, куда выходила дверь из его комнаты. Значит, двигаться предстояло наудачу.
Главное, найти выход из дома. Пришла пора попробовать вырваться из этого полного сюрреализма на свободу. А в дальнейшем, конечно, он уж постарается каким-нибудь способом разузнать, что это за дом чудес.
Вполне возможно, кое-что любопытное удастся выяснить и прямо сейчас, в ходе поисков спасительной двери. Но никак нельзя было исключать и такой вариант: побродив по дому и не найдя выхода, ничего толком не узнав, придется возвращаться назад, в темницу с антикварной мебелью.