Приват-доцент Элбертонского университета Фредерик Бакли поднялся в свой кабинет — нужно было проверить почту, перечитать черновик завтрашней лекции на факультетском семинаре и принять зачет у Махмуда Ширвана. Справившись с этими неотложными делами, Фред Бакли рассчитывал отключить телефон и компьютер и обдумать наконец ужасную гибель Сола и все ее возможные последствия. Фред не сомневался в том, что в ближайшие часы старший инспектор Дайсон явится к нему или вызовет его к себе и задаст немало вопросов, большая часть которых только помешает искать истину.
В почтовом ящике оказалось шестнадцать электронных посланий — в основном, рассылки научных новостей. Мысли об Элис, которая сейчас, вернувшись домой, наверняка дала волю слезам, не позволяли Фреду сосредоточиться. А тут еще студент… Бакли позвонил в приемную, трубку подняла Эдит, которую он недолюбливал — эта прилизанная, как леденец, старая дева не могла просто выполнить чью бы то ни было просьбу, ей непременно нужно было знать: зачем, почему, что случилось…
— Эдит, — сказал Бакли тоном, не допускающим возражений, — должен подойти мой студент по фамилии Ширван. Пожалуйста, скажите ему, что сегодня я не приму у него зачет. Пусть зайдет завтра или лучше сначала позвонит мне на мобильный телефон, мы согласуем новую дату.
— Непременно, мистер Бакли, — проворковала Эдит и, вместо традиционного наводящего вопроса, добавила: — Я вас так понимаю. Убили вашего друга, а сестру подозревают в этом ужасном преступлении… Я бы с ума сошла от отчаяния на вашем месте!
— Откуда вы… — не сразу нашелся Фред и неожиданно для самого себя взорвался: — Послушайте, Эдит, почему бы вам не заниматься работой, а не сплетнями? О чем вы говорите? Кто подозревает Элис? В чем?
— Но… Все говорят… И вообще, кто тогда…
Фредерик швырнул трубку на рычаг. Господи, как они все глупы! Можно представить, о чем сейчас судачат на каждом углу, в каждой аудитории и каждой курительной комнате…
Чтобы прийти в себя, Фреду пришлось — хотя он очень не любил этот способ релаксации — выпить немного коньяка из давно початой бутылки, стоявшей в книжном шкафу и предназначенной для гостей факультета. В затылке перестало ломить, но тяжесть в голове не исчезла.
Рассмотрим ситуацию последовательно, — подумал Фред. Что известно точно? В восемь часов сорок пять минут Элис и Сол вошли в комнату на четвертом этаже клиники и заперли дверь изнутри на кодовый замок. Снаружи использовался другой код, и потому прибывшая на место полиция не смогла быстро проникнуть в помещение. Далее. Телеметрия показывает, что в девять ноль пять была включена аппаратура, в девять двенадцать Элис погрузилась в сон, в девять семнадцать Сол начал фиксировать электрическую активность подкорки и продолжал этим заниматься до того момента, когда прозвучал выстрел.
Кто в клинике желал смерти Сола? Именно в клинике, потому что охрана однозначно утверждает, что посторонние не входили и не выходили, начиная с половины девятого и вплоть до прибытия полиции.
Пятьдесят семь больных — согласно списку, представленному Мэг Флоберстон, — из них двадцать шесть лежачих, трое после операции. Тридцать один ходячий больной, и что бы ни думал по этому поводу Дайсон, Бакли знал: никто из больных, лечившихся в клинике, не был знаком с Солом, ни с кем из них Сол даже не разговаривал, он всегда сразу поднимался на лифте на четвертый этаж, где проводил свои опыты. Лабораторию в Чендлеровском госпитале он снимал за счет спонсорских денег, выделенных фондом «Америка — Израиль» для исследований в области метапсихологии сна.
Зазвонил телефон. Помедлив, Фредерик поднял трубку и сказал раздраженно:
— Эдит, я же просил…
— Извините, доктор, к вам старший инспектор Дайсон.
— О Господи, — пробормотал Фред. — Хорошо, пусть идет, я у себя…
Элис лежала на диване, глядя в потолок и стараясь ни о чем не думать. Если думать, то сразу перед глазами возникает лицо Сола. Если думать, то единственной мыслью становится: Сола больше нет. Как жить дальше?
Элис поднялась и направилась в ванную, пустила горячую воду, разделась, сбросив на пол все, что на ней было, стояла на холодном полу и смотрела, как вытекает вода — она не заткнула сточное отверстие, ей в голову не приходило это сделать. Просто стояла и смотрела, как вытекает ее жизнь — таким же быстрым горячим водоворотом, а все было так хорошо в последнее время. Они с Солом нашли друг друга. Такое счастье. Резонанс.
Теперь это кончилось. Навсегда.
Почему не заполняется ванна? Наверное, это какой-то сигнал. Сол понял бы, что происходит, а ей не понять. Хотя, вероятно, все очень просто…
Элис увидела наконец, что сливное отверстие не заткнуто пробкой, подумала: «Господи, я совсем не в себе» — и бросилась к телефону. Набрав номер Фреда, она долго ждала ответа. Фред склеротик, он постоянно забывает аппарат то у себя в кабинете, то в машине, то дома. А если звонить в университет, то ответит Эдит, глупая гусыня, с ней у Элис отношения не сложились сразу. Секретарша начнет выяснять, что случилось, ах-ах, какое несчастье, и будет намекать на что-то, она просто не может без намеков, даже в такой день…
— Да, — напряженно сказал Фред. — Элис, я сейчас не могу говорить, у меня…
Чужой голос перебил брата:
— Мисс Бакли, — сказал старший инспектор Дайсон, она узнала его не сразу, а когда поняла, кто говорит, хотела прекратить разговор, но не смогла: трубка будто приклеилась к ладони, а ладонь застыла, и пришлось слушать, а потом и отвечать против своей воли, потому что Дайсону очень хотелось ее видеть — немедленно, сейчас и именно у Фреда в кабинете, за ней заедут, собственно, ей только нужно спуститься к подъезду, там стоит человек, он отвезет ее…
Она, не торопясь, оделась, вышла на улицу. Подумала: не оставила ли в ванной воду? Кажется, нет. Оглядевшись, не увидела агента и пошла к машине. Открыв дверцу и сев за руль, Элис почувствовала чье-то дыхание и едва не потеряла сознание от страха. Скосила глаза — рядом сидел мужчина лет сорока, невзрачный и не запоминающийся, как стандартная почтовая открытка.
— Хотите, я поведу машину? — спросил он.
Она молча вышла и пересела назад. Что если старший инспектор начнет спрашивать о том, какие опыты она проводила с Солом? Чего они добивались. Что сумели сделать. Полиция часто задает непредсказуемые вопросы, об этом в любом детективе написано. Спрашивают просто потому, что сами находятся в тупике и роют во всех направлениях. Спросят — и что она ответит?
В кабинете брата Элис обнаружила странную картину: на полу была разостлана огромная — два на два метра — карта звездного неба, Фред с инспектором стояли на коленях на одном из эклиптических созвездий, и Дайсон очень внимательно — нарочито внимательно, а на самом деле с полным равнодушием, как показалось Элис — слушал объяснения. Фред рассказывал о межцивилизационных контактах, и Элис поняла, что страх ее был не напрасен: брат говорил именно то, что говорить не следовало.
Она громко закашлялась, и мужчины бросились ей на помощь. Фред обнял за плечи и повел к креслу, а старший инспектор повернул кресло таким образом, чтобы ей в глаза не попадал яркий свет из окна.
— О чем вы тут говорили? — спросила она. — И почему хотели меня видеть?
— У меня накопилось немало вопросов, а мистер Бакли мне совсем голову заморочил своими идеями… Вот я и решил, что лучше говорить с вами обоими.
— Наверное, мы имеем право вызвать адвоката? — сказала Элис, стараясь придать голосу не свойственную ему твердость..
— Имеете, — кивнул Дайсон. — Но с адвокатом у нас не получится разговора. Если вы пригласите своего поверенного, я буду, вынужден обращаться к вам либо как к важным свидетелям, либо, извините, как к подозреваемым в совершении преступления. Улавливаете разницу? А сейчас мы просто рассуждаем, вы делаете свои выводы, я — свои.
— Что вы хотели спросить? — проговорила Элис, так и не сумев поймать взгляд брата: Фред упорно разглядывал какую-то точку на звездной карте.
— Знаете, — доверительно произнес Дайсон, — я человек простой, на мой взгляд, убить человека может каждый, тут нет ограничений, и мотив может быть каким угодно, убивали, бывало, из-за десяти долларов — поспорили о том, кто будет платить за бензин на заправке… Честное слово, было такое дело. Девушка вытащила пистолет — он лежал в бардачке машины — и выпустила три пули, прежде чем поняла, что происходит.
— Мы с Солом любили друг друга…
— Да, знаю. Нет мотива — это вы верно подметили. Но давайте говорить серьезно, — Дайсон сделал резкий жест, будто смел что-то, мешавшее ему вести прямой разговор. — Ваш брат, мисс Бакли, объяснил мне кое-какие детали ваших с мистером Тубертом экспериментов. Я мало что понял, кроме одного: мистер Бакли убежден, что опыты с вашим участием должны быть продолжены. Если, мол, работу прервать — а она, конечно, прервалась в связи с гибелью мистера Туберта, — то вашему здоровью будет нанесен непоправимый ущерб. Мол, если нет Туберта, пусть продолжит доктор Волков и непременно — завтра же. Я говорю, что это невозможно, — пока не закончится расследование, ни о каких опытах и речи быть не может. А ваш брат утверждает: тогда нет гарантии, что с вами чего-нибудь не случится. Я полагаю, что это чепуха, но хотел бы, прежде чем продолжить разговор, знать ваше мнение. Неужели этот сон — как наркотик, без которого вы не можете прожить и дня?
«Господи, — подумала Элис, — почему он так многословен? Хочет, чтобы я правильно его поняла или, наоборот, чтобы перестала слушать и ответила так, как ему нужно?»
— Почему же… — Элис бросила на брата быстрый взгляд, она не хотела, чтобы Дайсон понял, о чем она хотела спросить, но и Фред не понял тоже, сидел, сцепив ладони на колене, и демонстративно смотрел в потолок. — Мы работали с января. Иногда делали перерывы — никаких проблем не возникало. Сол… доктор Туберт должен был обрабатывать результаты…