— Хорошо, — удовлетворенно проговорил Дайсон. — Значит, отдыхайте.
— Из ваших слов можно понять, — сказал Фред, — что лаборатория останется опечатанной?
— Конечно, — кивнул старший инспектор. — А разве вам непременно нужно туда попасть? Может быть, все, что вы мне до сих пор говорили о необходимости продолжения опытов, — всего лишь повод, чтобы попасть в ту комнату и найти… что?
— Ничего, — удивленно проговорил Фред. — Какой еще повод?
— Я все время сопоставляю, — объяснил Дайсон. — И получается, что вы тоже могли убить доктора Туберта.
Элис вскрикнула, а Фред наконец перевел взгляд на красное от напряжения лицо Дайсона.
— Так почему я, по-вашему, убил беднягу Сола?
— Не почему, — пожал плечами Дайсон. — Почему — вы сами мне скажете, если, конечно, это дело на вашей совести. Просто у вас нет алиби.
— То есть как нет? — резко сказал Фред. — Все утро я находился в своем кабинете, пока мне не сообщили по телефону о том, что… о смерти Сола. Тогда я поехал в клинику.
— Это ваша версия, я ее слышал. Ваша секретарша Эдит Мерчис утверждает, что вы вошли в кабинет в половине девятого и попросили не беспокоить. Она и не беспокоила, вы всегда до полудня работаете (это ее слова) и не хотите, чтобы вам мешали.
— Совершенно верно… — начал Фред.
— Минуту, — поднял руку Дайсон. — Между девятью и полуднем Эдит неоднократно покидала приемную, причем однажды — на целый час. За это время вы могли выйти и вернуться.
— Но я не…
— Терпение, доктор Бакли. Один из врачей клиники — не буду называть его имя — утверждает, что видел вас в начале десятого: он спускался с третьего этажа и вышел на второй, а вы поднимались по боковой лестнице. Вы, наверно, думали, что в это время вас не заметят, ведь все врачи на обходе, а больные — в палатах. И еще я проверил: около полудня — то есть уже после того, как раздался злосчастный выстрел — вас видели у входа в здание гуманитарного факультета, там вы обычно не бываете, но оттуда есть висячий мост, по которому можно перейти в это здание и подняться сюда, в кабинет, минуя главную лестницу. Правда, Эдит все равно должна была вас видеть, если вы входили, но именно в это время ее по телефону вызвали на склад получить бумагу для принтера. Она отсутствовала минут пятнадцать. Самое интересное: бумагу она получила, конечно, но кладовщик уверял ее, что звонить не собирался. Кто же звонил?
— Откуда мне знать? — пожал плечами Фред.
— Почему же? — неестественно удивился Дайсон. — Очень даже знаете. Придя в кабинет в половине девятого, вы дождались, когда Эдит уйдет из приемной, быстро перешли в здание гуманитарного факультета, вышли на площадь, поймали такси…
— И вы, конечно, нашли таксиста, — буркнул Фред.
— Нет, — с сожалением констатировал Дайсон. — Но у нас было слишком мало времени. Найдем, можете не сомневаться. Итак, вы приехали на такси к задним воротам клиники и вошли через двор буквально за минуту до того, как ворота закрыли. Поднялись на четвертый этаж. Все время, пока ваша сестра спала, вы находились в той же комнате — может; говорили с Тубертом, может, просто сидели, вы ведь часто там бываете, я это выяснил… Потом застрелили доктора Туберта и покинули клинику — не сразу, а как только началась паника, в это время уже никто не следил за дверями и выходами. Вернулись в свой кабинет тем же путем, каким ушли, а по дороге позвонили Эдит с мобильного телефона и отослали ее на склад.
— И вы, разумеется, можете доказать…
— Это как раз очень просто. Компания сотовой связи выдала распечатку ваших разговоров за весь день. Вы звонили своей секретарше за три минуты до полудня. Что скажете?
— Фред, — сказала Элис, поймав наконец взгляд брата, — господи, Фред, зачем ты это делал?
— Ага, — повернулся к ней Дайсон. — Значит, вы тоже считаете, что ваш брат…
— Ничего такого Элис не считает, — вздохнул Фред. — Она совсем о другом.
— О чем?
— К убийству Сола это не имеет никакого отношения, — твердо сказал Бакли. — Я действительно все утро находился в клинике, но не в лаборатории Сола. И скажите, как я мог покинуть комнату, если она заперта изнутри? Может, там есть потайной ход? Или я могу проходить сквозь стены? И наконец — зачем мне убивать Сола, своего друга, жениха моей сестры? Зачем, черт побери?
— Спокойно, — поморщился Дайсон. — Мы всего лишь беседуем. Конечно, запертая комната — это аргумент. Но, уверяю вас, проблема запертой комнаты решается всегда. Если есть мотив и нет алиби, то — решается. Алиби у вас нет, и в клинике вы были. А мотив… Туберт знал о ваших отношениях с… э-э… кое с кем из персонала?
— О чем? — вскинулся Фред.
— Будете отрицать? Может, лучше я назову фамилию?
Взгляд Фреда заметался. Все кончено, подумал он.
— Ну хорошо, — сказал он вслух. — Признаюсь, я стрелял в Сола. Я. И закончим на этом.
Элис почувствовала, что комната переворачивается перед ее глазами. А потом все с шумом ухнуло в пурпурную темноту…
Старший инспектор Реджинальд Дайсон сидел перед погасшим экраном компьютера в лаборатории доктора Туберта и пытался доказать самому себе, что построенная им система доказательств имела хоть какое-то отношение к реальности. В клинике давно уже наступила ночная тишина, верхний свет в коридорах был погашен, на этажах светились только ночники и единственная лампа над столом дежурной сестры.
Дайсон знал, что этот лопух, астрофизик, брат Элис, не убивал Соломона Туберта. Не тот характер. Ударить в состоянии аффекта мог бы, это да. А так вот — тщательно продумав каждую минуту своего алиби… И устроив совершенно, казалось бы, невозможный вариант запертой комнаты? Это какую нужно иметь изощренную фантазию, чтобы заставить лучших экспертов городского отдела в недоумении разводить руками? Нет, Бакли на такое не способен. Почему же он признался? «И почему, — подумал Дайсон, — я сделал вид, что поверил признанию?»
Отправив астрофизика в камеру — по закону старший инспектор имел на это право, — он в течение суток должен был предъявить официальное обвинение или отпустить задержанного. Так зачем он это сделал, будучи, в сущности, уверенным в том, что Бакли признался в убийстве под влиянием минуты? Минуты, которая давно прошла…
А вот почему. Потому что Бакли знает, кто убил Туберта. И знает, по какой причине. Возможно, он не представляет, как убийце удалось проникнуть в лабораторию и выйти, не оставив следа. Но имя убийцы Фредерику Бакли известно.
Потянувшись к телефонной трубке, инспектор набрал номер коммутатора клиники.
— Скажите… — Дайсон помедлил. — В какую смену сегодня работает доктор Волков и старшая медицинская сестра Флоберстон? У вас есть график дежурств?
— Да, сэр, минутку… Доктор Волков сейчас в клинике… Вот, и сестра Флоберстон тоже.
Дайсон несколько минут соображал, выбирая, кого пригласить в первую очередь. Остановился на Волкове, позвонил и стал ждать посетителя.
Дверь открылась, и доктор вошел так тихо, что детектив вздрогнул, услышав тихое покашливание за спиной.
— Возьмите стул и подсаживайтесь ко мне, — сказал он.
Доктор Волков внимательно оглядел комнату, будто ожидал увидеть здесь полный разгром после разбирательства полиции. Сделав какие-то выводы, он едва заметно кивнул и предложил:
— Если хотите выпить, старший инспектор, мы можем продолжить разговор в ординаторской, там и светлее, и… Это место на меня просто физически давит! — вырвалось у Волкова.
— Спасибо, — сказал Дайсон. — С удовольствием выпью с вами чего-нибудь… потом. Объясните мне такую вещь. Насколько я понял, Элис Бакли обожала Соломона Туберта.
— Да, — печально согласился Волков.
— А вы любите Элис, — безжалостно сообщил инспектор.
Волков не ответил, и детектив решил, что в данном случае молчание — действительно знак согласия.
— Вот… — удовлетворенно произнес он. — А старшая сестра Флоберстон влюблена… была влюблена в доктора Туберта.
— Вы правильно сказали, инспектор, — была.
— Что до Фреда Бакли, то он, как я понял, любит старшую сестру Флоберстон. Ну прямо мыльная опера, честное слово! Хотя бы какая-нибудь пара — нет, все любят безответно!
— Почему? — вскинулся Волков. — Элис и Сол…
— Да-да, Элис и Сол. А сестра Флоберстон очень ревнива.
— Боюсь, — сказал Волков, — вы не там копаете, старший инспектор. Если вы о мотиве… Мэг могла бы убить Элис, видя в ней соперницу, но она не позволила бы и волосу упасть с головы Сола.
— Он ее отверг, а для ревнивой женщины это…
— Глупости. К тому же… — Волков помедлил.
— Да? — подбодрил его Дайсон, выждав минуту.
— Видите ли, Мэг — красивая женщина, как вы могли убедиться. И очень хороший работник. Но… Красивые и исполнительные женщины обычно… м-м… скажем, недостаточно умны.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы — я имею в виду полицию — так и не смогли догадаться, как вошел и вышел убийца. Если этого не сумели вы, то придумать такой план и исполнить его не смогла бы и Мэг.
— Понимаю. А вы для этого достаточно умны? Я не говорю, что вы это сделали, но вы можете предположить, КАК это было сделано?
— Никак, — просто ответил Волков и облизнул пересохшие губы.
— Может, мисс Бакли и доктор Туберт поссорились накануне?
— Чушь. Позавчерашний вечер мы провели вместе — вчетвером, я хочу сказать. Элис, Сол, Фред и я.
— Вот как? Был повод?
— У нас общая научная программа, мы часто собираемся вчетвером и обсуждаем результаты.
— Общая программа? Доктор Бакли мне что-то такое рассказывал. По-моему, просто отвлекал от дела. Или в его фантазиях был смысл?
— Долго объяснять. Это идея Сола, он с ней носился еще в Израиле, а потом, когда приехал в Штаты и Элис познакомила его с Фредом, обратил и Бакли в свою веру. Фреду эти идеи близки — он ведь, в отличие от нас с Солом, астрофизик. Я включился, когда Сол получил лабораторию и начал юстировать аппаратуру. Идея в том, что сон — точнее, бессознательное состояние, в которое человек погружается, засыпая — это не просто включение глубоких подкорковых слоев, это выход на… как бы это точнее сказать, чтобы вам было понятно… Это выход на подсознательный фон всех существующих во Вселенной разумов. Во сне человеческий мозг как бы подключается…