Смит кивнул.
— И единственной причиной, по которой вы покинули Трооц, было ваше здоровье?
— Д а.
— То есть у вас нет врагов, которые могли бы желать вашей…
— Я этого не говорил, — перебил лорд Эрменвир, и его глаза странно сверкнули. — Напротив, кроме старых врагов у меня появилось несколько новых, хотя и не по моей вине. Дело в том, что я сделал одно очень любопытное открытие…
— Господин мой!.. — нежнейшим голоском проговорила позади не го Балншик, но в ее интонациях Смиту почудилось недвусмысленное предупреждение. Молодой лорд, впрочем, не обратил на свою сиделку ни малейшего внимания.
— Я обнаружил, — продолжил он, с трудом сдерживая торжество, — что если оказывать знаки внимания богатым стареющим вдовушкам, то они готовы заплатить любые деньги, лишь бы затащить тебя к себе в постель. Они осыпают тебя подарками, водят во всякие интересные места, угощают самыми изысканными яствами. Это настоящая райская жизнь, Смит! Тебя ласкают, холят и лелеют, как любимого котенка, а все, что от тебя требуется, это регулярно сбрасывать штаны.
— Я уверена, что господину старшему караванщику это не интересно, — вмешалась Балншик, с почтительной нежностью сжимая шею лорда Эрменвира в борцовском захвате. Молодой лорд затрепыхался и задергался, но не мог ничего возразить и только нечленораздельно шипел.
— Сколько лет его милости? — спросил Смит у Балншик.
— Шестнадцать.
— Двадцать пять! — прохрипел лорд Эрменвир, каким-то чудом вывернувшись из рук сиделки.
— Шестнадцать, — твердо повторила она.
— Ладно, семнадцать! — сказал лорд Эрменвир, потирая шею. — Единственная проблема, Смит, состоит в том, что пожилые леди обязательно начинают тебя ревновать. Им, видишь ли, не хочется ни с кем делить любимую игрушку. Так, например, я до сих пор помню, как одна леди попыталась нанести мне серьезное увечье при помощи расчески. Мне удалось спастись, только притворившись, будто у меня начался припадок. Я сказал, что умираю, но между нами говоря, это было не совсем верно, поскольку именно в тот момент…
— …почтенный отец милорда Эрменвира решил, что его сыну будет весьма полезна перемена обстановки, — закончила за него Балншик.
Смит поскреб заросший щетиной подбородок.
— Скажите, ваша светлость: не могла ли одна из этих ревнивых леди питать к вам столь сильные чувства, чтобы подослать наемных убийц? — спросил он (без особой, впрочем, надежды).
— Ну, я не знаю. Леди Фрисция, например, была очень сердита, когда я…
— Это совершенно невозможно, — твердо сказала Балншик. — А сейчас прошу прощения — его светлости пора принимать лекарство. — С этими словами она легко подняла лорда Эрменвира с камня, на котором он сидел, и, перебросив через плечо, быстро пошла в лагерь. Свисая вниз головой, лорд все же успел крикнуть:
— Эй, Смит, это все-таки могла быть леди Фрисция — она была без ума от меня!..
Они похоронили Паррадана, сложив поверх могилы пирамиду из камней. Это посоветовала сделать Бернбрайт, которая была лучше всех знакома с обычаями бандитских кланов Города Пылающей Горы. Всем было немного не по себе: они оставляли одного из пассажиров здесь, в тени Черной Горы. Однако другого выхода не оставалось. Они и без того сделали для погибшего все, что только живые могут сделать для мертвых, не присоединяясь к ним.
Следующие два дня прошли в напряженном ожидании. Перед каждым поворотом повозки замедляли ход, а караванщики брали оружие на изготовку, но красно-желтый осенний лес был тих и безмятежен — совсем как безоблачное голубое небо над ними. Ни одна тень не мелькнула в лесной мгле между заросшими мхом стволами, никто не скрывался в подлеске, никто не выскакивал из густых зарослей папоротников, подступавших порой к самой колее.
На третий день пути Тигль, который продолжал работать рычагами вместе со Смитом, сказал:
— Сегодня мы будем в Красном Доме, господин. Надо, чтобы тамошний кузнец взглянул на нашу заднюю ось: что-то она не того…
— Я помню про Красный Дом, — кивнул Смит, не переставая налегать на рычаги. — Видел его на карте. Это ведь одна из самых крупных дорожных станций, верно? Что ж, по крайней мере, там нам ничто не грозит, и мы сможем как следует отдохнуть.
Тигль хрипло расхохотался.
— Вы просто не пробовали ихнего пива! — насмешливо сказал он. — Иначе бы так не говорили!..
— К вечеру, когда от дубов потянулись через дорогу длинные тени, они наконец увидели Красный Дом. Он стоял на крутом обрыве посреди усеянной древесными пнями поляны. Его высокие стены были заштукатурены красноватым гипсом и увенчаны по углам зубчатыми башенками, на которых дежурили дозорные в круглых железных шлемах. Завидев их, Бернбрайт поднесла к губам трубу и подала сигнал, извещавший о приближении каравана, хотя стражники, без сомнения, давно его заметили. К тому моменту, когда рычажные начали тормо зить перед поворотом, массивные ворота Красного Дома уже открывались.
Несмотря на то, что Красный Дом фактически представлял собой укрепленный форт, его обитатели постарались сделать все, чтобы придать крепости вид приветливый и гостеприимный. Над воротами был устроен узкий крытый балкон, застекленный таким образом, что панели красного стекла в свинцовых переплетах образовывали призыв: «Добро пожаловать, путник!» После наступления темноты на балконе зажигались фонари, благодаря чему надпись была видна издалека даже в кромешной тьме. Столбы, на которых крепились створки ворот, представляли собой резные изображения легендарных героев — Прошкона Борца и Андиба Лесоруба. На каменных лицах героев застыли свирепые ухмылки, призванные, по всей видимости, отгонять от ворот демонов и прочих злоумышленников.
Когда караван уже втягивался в ворота, ему навстречу выбежал сам староста Красного Дома.
— Добро пожаловать, добрые путешественники! — восклицал он на бегу. — Добро пожаловать в наш скромный дом!
— Спасибо за приглашение! — осторожно откликнулся Смит и, спустившись с тележки на землю, огляделся по сторонам. Они находились в просторном внутреннем дворе, вымощенном красным кирпичом. Во двор выходил высокий стрельчатый фасад жилого здания, из центрального дымохода которого поднимался веселенький голубой дымок. Напротив него прижимались к стене какие-то длинные приземистые строения — не то склады, не то казармы стражников. Там же находилась и кузня; ее ворота были распахнуты, и пылающий внутри горн отбрасывал на площадь багровый отсвет, который время от времени заслоняла тень кузнеца, мерно опускавшего молот на кусок раскаленного железа.
— Вы, вероятно, прибыли к нам из самого Троона, я не ошибся? — спросил староста и с размаху хлопнул Смита по плечу, заставив его поморщиться.
— Да, — ответил он. — И должен вам сказать, что путешествие было не из самых легких. На нас напали два… нет, три раза, к тому же мы потеряли одного из пассажиров.
— Это были демоны, не так ли? — Староста поежился. — Ужасно, ужасно! Впрочем, здесь вам нечего бояться. Наш Красный Дом — самый настоящий островок уюта и безопасности посреди враждебного края. Здесь вы можете залечить раны и отдохнуть телом и душой. У нас есть все, чтобы оказать путникам самый лучший прием — кузница, сувенирная лавка, изысканная кухня и прекрасные номера. В Красном Доме есть даже купальни, поскольку здесь мы не испытываем недостатка в воде. Надеюсь, вы, окажете мне честь и отужинаете со мной, добрый караван-мастер?
— Спасибо, с удовольствием. — Смит бросил взгляд на караван, но рычажные уже отцепили головную повозку и катили ее к кузнице, предварительно укрыв парусиной и закрепив канатами груз. — Но сначала нам всем необходимо принять горячую ванну. Кстати, у вас найдется врач? Было бы неплохо, если бы он взглянул на наших раненых. Правда, среди пассажиров есть йендри, который нам очень помог, однако мне кажется…
— Врач у нас есть, — ответил староста, слегка понижая голос, — но дело в том, что он тоже из этих, зеленых… Впрочем, уверяю вас — вы останетесь довольны. Наш йендри — славный малый, и знает свое место. Что касается его познаний в области медицины, то я не сомневаюсь, ему известны все тайны и рецепты всех снадобий его народа. Вы вполне можете на него положиться; впрочем, по моему глубокому убеждению, абсолютному большинству йендри вполне можно доверять. Он здесь уже несколько лет, и за все это время у нас не было с ним никаких неприятностей. — Взгляд старосты скользнул по повязке на ноге Смита. — Если угодно, я могу прислать его к вам в купальню, чтобы он занялся вашей раной, — добавил он.
В эти минуты Смиту меньше всего хотелось иметь дело с еще одним представителем племени лесных людей, но бедро сильно болело, поэтому он кивнул и сказал:
— Это было бы превосходно!..
Смит уже сидел в длинном каменном корыте, наполненном горячей водой, и жалел, что оно недостаточно глубокое, чтобы погрузиться в него по шею, когда дверь купальни отворилась и внутрь вошел врач-йендри. Как и Ронришим Цветущий Тростник, он был высок и держался очень прямо, однако благодаря простому белому халату, тщательно выстиранному и застегнутому на все пуговицы, он не выглядел ни надменно, ни высокомерно.
— Это вы — раненый? — спросил йендри, ставя на пол сплетенную из ивовых прутьев корзинку с крышкой.
— Да… главным образом, — ответил Смит. — Но я бы хотел, чтобы в первую очередь вы занялись рычажными. Они — гораздо важнее, чем мастер-караванщик. Без меня караван может обойтись, а без рычажных — нет. Во время стычек с демонами и бандитами мои люди получили несколько ушибов и ран. Прошу вас — во имя Красоты Незапятнанной — помогите им!..
Йендри удивленно приподнял брови.
— У нас говорят — во имя Неутомимой Матери, — поправил он. — Впрочем, я уже осмотрел ваших рычажных, и они попросили меня заняться вами. Кажется, вас ранили стрелой в ногу?
Смит кивнул и выставил из воды раненое бедро. Увидев рану, йендри негромко зашипел.
— Рана воспалилась, — констатировал он. — Прошу вас, вытритесь как следует и перейдите на массажный столик в соседней комнате.