Медленно, до чего же медленно огонь превратился в обычную острую боль. Дыхание постепенно успокоилось, но, как ни поразительно, я разглядела под уродством, болью и слоем мази легкую улыбку. Чему тут радоваться?
Возникший в голове ответ стер улыбку. Пока все шло до абсурда легко, и я знала почему. Да, Парсон понятия не имел о моих способностях, но недооценил меня по другим причинам: всему виной моя картавость. Немало людей считают бедняг с подобным недостатком полудурками.
Впрочем, я и была таковой! Только идиотка способна глазеть на свое отражение, как прыщавый подросток! Давно пора двигаться!
Будь благословенно виртуальное управление, ибо оно не требует физических усилий!
Я видела, как ведет машину Парсон. Самой трудной частью оказалось поднять руки настолько, чтобы вставить в тлеющие модули.
После выполнения этой памятной задачи я дала задний ход и попрактиковалась в использовании плазменной пушки. Остальные вездеходы растаяли прямо на глазах! Даже у фуллерона есть предел прочности!
Я подъехала к двойным дверям с таким расчетом, чтобы машина коснулась электронного замка. Двери остались закрытыми: неужели кто-то все же почуял неладное?
Я печально покачала головой, прежде чем прожечь стену и вкатиться внутрь. В конце коридора возникли четыре охранника в защитных комбинезонах с лазерными ружьями.
Началась стрельба.
Разве эти идиоты ничего не знают о фуллероне?
Лучи уже отскакивали от моей колесницы, образуя причудливые узоры.
Вскоре нападающие отрежут собственные конечности — в лучшем случае.
Я уже подумывала отключить дружный квартет навеки, но решила пока этого не делать. Просто дала залп из плазменной пушки над их головами.
Пульсирующая бирюза померкла. Охранники осмотрели раскаленный потолок и сочли за лучшее не вмешиваться. Некоторые побросали оружие, чтобы побыстрее исчезнуть. Я спокойно последовала за ними. Добравшись до знакомого перекрестка, я поехала прямо, остановившись по пути перед неестественно широким входом. Никакого охранника. Даже с превосходными очистителями воздуха в БВВ я все равно ощущала запах жженого лимона.
Неудивительно, что электронный замок не сработал. Но прежде чем я успела въехать, дверь распахнулась. Машина едва сумела вместиться в проем. Я застряла на полпути, надежно блокировав выход.
Внутри оказалась обыкновенная лаборатория: блестящие поверхности, пробирки, колбы, ультрацентрифуги, виртуальные микроскопы — и две женщины в типично белых халатах с нетипично встревоженными лицами. Парсон тоже был здесь. Боевой пояс по-прежнему красовался на нем.
— Вы меня слышите, профессор? — прокричал он.
— Конечно.
— Кажется, вы застали нас врасплох. Что же вы теперь намерены предпринять?
— Поболтаем немного, но сначала мне нужно воспользоваться вашей базой данных.
В углу поблескивала рабочая станция.
— Это собственность станции, и я не вижу…
— Парсон! — взревела я. — Мы давно уже это проходили! Я все знаю о рэмах и снадобье!
Не столько откровенная ложь, сколько чистый блеф, но что поделать?
— Боже! — простонал он, впадая во что-то, вроде мучительного молчания.
Прошло, казалось, не менее часа, прежде чем он снова заговорил:
— Послушайте, Артаб, может, мое предложение вас заинтересует. Не могли бы мы поговорить наедине?
— Почему нет? Снимите пояс и перчатки, положите их на пол. Вот так, молодец. Теперь, будьте добры, отступите.
Я подала БВВ вперед ровно настолько, чтобы крыша могла открыться, и осторожно вылезла. Вонь горелой лимонной кожуры едва не сбила меня с ног.
Я спешно перекроила свой пузырь в подобие одежды, но при этом забыла, как выгляжу. Работники станции дружно охнули и отпрянули.
— Что это с вами? — вскричал Парсон.
— Сядьте на пол, все, кто здесь, и не шевелитесь.
— А что если мы откажемся… — медленно протянул начальник станции, оглядывая мои раны.
— Эта проблема меня не интересует, — отрезала я, развернула ногу и аккуратно разрезала надвое крепкий деревянный табурет.
Аудитория, еще больше побледнев, последовала приказу.
Я уселась в широкое кресло лицом к компьютеру, который носил имя «Айлиза» (последняя модель IWBM, с виртуальным экраном и без клавиатуры), обернулась и заметила едва скрываемое смущение на физиономии Парсона. Я ухмыльнулась, показав все три ряда зубов.
— Управляется, конечно, голосом?
Парсон вызывающе уставился на меня.
— А как вы думали?
Я откашлялась.
— Айлиза, знаешь, кто я? — спросила я голосом Парсона. Глаза начальника станции в страхе расширились.
— Вы начальник станции Грегори Парсон, — ответило приятное контральто.
— Нет! — вскричал Парсон.
— То есть да, — с энтузиазмом поправила я. Ужасные дни, проведенные в БВВ, себя окупили! — А вы, доктор, держите рот на замке.
Это я прорычала уже собственным голосом.
— Айлиза, кто отвечает за безопасность станции?
— Вы, начальник.
— Можно ли препоручить кому-либо эту обязанность?
Дружные стоны указывали на то, что Парсон и одна из женщин знали, куда я клоню.
— Если вы этого желаете, начальник станции.
— Превосходно. Когда я замолчу, ты будешь отвечать и подчиняться следующему голосу, который услышишь, а именно, голосу профессора Артаба. Команда понятна?
— Да, начальник.
Я услышала, как Парсон громко вздохнул, но мой строгий взгляд пресек неуместные реплики.
Вот и все. Я заговорила, как обычно, стала начальником станции и немедленно приказала закрыть и запереть все двери — до особого распоряжения. Сотрудники станции должны оставаться на местах.
Электронная проверка шаттлов Парсона тоже не принесла особых сюрпризов. Оба шаттла были в порядке и снабжены топливом. Я нашла систему связи, доложилась «Синтипиду», сказала сходившему с ума от радости Фреду Бекеру, что вернусь на шаттле, после того как кое-что улажу.
Следующим моим шагом был просмотр отчетов станции через близорукий глаз базы данных. Я принялась за работу.
На экране появлялись имена и лица из ранней истории поселения. Уилл Джуппер, Эрни Брайт, жена Еноха Парсона Барбара, чье прозвище, как я узнала, было «Банни». Я познакомилась с рыжим Карлом Рэмисом, обнаружившим когда-то стада.
Имя за именем, лицо за лицом — в основном люди, которых я не знала и которые в большинстве своем числились «усопшими». И, разумеется, основатель. Но меня старый Енох не интересовал: то доказательство, которое я искала, должно быть более поздним. Однако я отметила фамильное сходство с Грегом.
И тут мое внимание привлек один из первых поселенцев, Иэн
Макдугал, специалист по поведению животных. Человек с чрезвычайно близко посаженными голубыми глазами.
Я развернула изображение на сорок пять градусов, и мои отсутствующие волосы встали дыбом.
Три минуты с голографической программой-редактором, и эта морда вполне могла бы принадлежать Джорджу Фрискелу. Или наоборот: может, записи станции были верны, но какой-то хирург-морфолог внезапно разбогател. Во всяком случае я имела дело с чем-то экстраординарным. Если Фрискел и есть Макдугал, значит, ему больше двухсот лет! Даже с появлением теломерной терапии никто не живет так долго и никто, отметивший свой сотый день рождения, не выглядит на тридцать.
Он сказал, что любит животных. И дал мне… черт! Он пытался помочь мне! Поэтому и отдал карту!
Значит, именно Фрискел предупредил Совет насчет сайдхантеров! И Парсон что-то заподозрил. Недаром во время путешествия он допытывался, что у меня в рюкзаке. Должно быть, хотел выяснить, не подсунул ли мне Фрискел что-нибудь полезное. Отсюда вывод: в этом мире есть дознаватель, потомок старого неверного детектора лжи, и спрятан он на БВВ!
Я вернула изображение сурового лица Еноха Парсона.
— Расширить экран, — велела я. — На пятьдесят процентов. На одной половине дать левый глаз Еноха Парсона с увеличением в десять раз.
Сбоку раздалось гневное шипение, но я продолжала:
— На другой половине дать левый глаз Грега Парсона с соответствующим увеличением.
Да, лица были разные, но глаза идентичны вплоть до мельчайших изменений цвета.
Невозможно. Благодаря различным отклонениям, например, в питании, даже у однояйцевых близнецов получаются разные отпечатки пальцев и рисунки радужной оболочки. Да что говорить о близнецах! Не бывает даже совершенно одинаковых клонов!
Кто-то, должно быть, отретушировал глаза Еноха.
Или, если отбросить абсурдную вероятность того, что Грег пересадил себе глазные яблоки деда, значит, он еще один двухсотлетний экземпляр — или как еще, черт возьми, следует именовать человека, умудрившегося столько прожить!
Я вызвала записи, касающиеся отца Грега, Дэрона. Лицо немного другое. Глаза те же.
Вонь жженого лимона буквально пихала мне в глотку очевидное объяснение. Я захлебывалась гнусными предположениями.
Круто развернувшись в кресле, я объявила:
— Леди и джентльмен, давайте посмотрим, сумею ли я достаточно связно изложить всю историю.
Молчание.
— Эта планета — биологический Клондайк. Поэтому вы здесь и сидите. Многие годы Парсон оставался королем фармацевтической горы, загребая деньги, едва успевшие выйти с монетного двора. Потом в один прекрасный день он наткнулся на главную жилу. Кто-то — не Уилл ли Джуппер? — открыл универсальный эликсир молодости. Главная составляющая — кровь рэма Джуппера.
Но успех привлекает экономических хищников. Несмотря на то, что вы предусмотрительно построили станцию в таком месте, которое гарантированно отпугнет незваных гостей, конкуренты сумели воспроизвести каждое новое ваше лекарство, лишая вас прибылей. Вы не хотели, чтобы то же самое случилось со средством от старости.
И дело не только в деньгах. Этот продукт был вашим шансом получить власть. Вы решили хранить его в тайне.
Но всякий, кто поймал бы рэма Джуппера, мог, в конечном итоге, получить то же лекарство. Произойди утечка или подкупи промышленный шпион или конкурент любого служащего станции… Последствия ясны каждому. Не в первый раз вооруженные грабители с докторскими степенями совершают набеги на приграничные планеты. Кстати, Ксенозоологический заповедник уже имеет образцы тканей рэма Джуппера.