Нет, конечно, стоя перед студентами, я не держу взгляд на листе. Но наличие текста — это костыль, который заметишь только тогда, когда он настоятельно потребуется. Стоит исчезнуть одному индексу или степени, и Тринити будет показывать на меня пальцем на протяжении нескольких поколений.
Все так же механически я сбросил обновленный файл на печать. Ничего не произошло. Чуть слышное гудение «Хьюлетт-паккарда» и мигающая на нем лампочка объяснили мне, что в подающем лотке нет бумаги. Я пошарил рукой в пачке и обнаружил: обертка пуста. Поднялся с кряхтением на ноги, но только для того, чтобы убедиться — пачка была последней.
Уже темнело. Сочельник. Рождественские каникулы. Я потянулся к телефону, почти безнадежно набрав номер магазина, и обреченно выслушал долгие гудки.
В следующий раз я поднимусь сюда с дустом. А пылесосом пройдусь позже. Но не сейчас. Сейчас у меня на руках кипа из двух сотен разрозненных листов и несколько дней в наличии, чтобы вычитать их на предмет спрятанных мин и разложить в нужном порядке. Я взял со стола несколько карандашей, сунул под мышку папку и, нащупывая палочкой путь, вышел за дверь.
Они все еще были здесь. Я слышал их присутствие, пока шел: сдерживаемое дыхание, возбужденный шепот, шорох крылышек буквально из-за каждого переплета. Ужо вам!
Затворив за собой дверь, я остановился в пустом и темном коридоре, главным образом, чтобы унять сердцебиение. Потом нашарил на стене выключатель и нажал кнопку. Ничего не произошло. Лампочка перегорела. Или совершена новая диверсия.
Спускаться в темноте по лестнице я не отважился. Слишком много факторов риска для старика, живущего в одиночестве. Простукивая пол тростью, я двинулся вдоль коридора, толкая двери, попадающиеся мне по пути.
Вторая справа подалась. И свет зажегся, позволив мне окинуть взглядом старую детскую Джима. Пикейное покрывало, наброшенное на постель двадцать лет назад, детский письменный стол, полка над изголовьем, уставленная фигурками-сувенирами. Пластмассовый Питер Пэн с мечом из фольги, синий стеклянный Флиппер на волне, даже шоколадный Шалтай-Болтай, подаренный Кларой. Джим, помнится, категорически отказался откусывать ему голову. Для съедения, заявил он, есть шоколад в плитках. Еще был маленький медвежонок, окрещенный Эвоком Виккетом, белый фарфоровый единорог, детский браслет-цепочка с кусочками янтаря — от Рэйчел, рабы гороскопов, поскольку Джим родился под знаком Льва, и, конечно, полный набор персонажей «Звездных войн», неотличимых друг от друга под слоем пыли. Хотя Дарт Вейдер, конечно, был крупнее остальных.
Внезапно мне расхотелось идти куда-либо еще. Спускаться по лестнице, подниматься по лестнице… С тем же успехом я мог перебирать свои лекции здесь. Всю рождественскую ночь, если захочется. Стол и стул Джима были мне, разумеется, малы, поэтому я вытащил из-под покрывала пару подушек, прислонил их к изголовью стоймя и устроился на кровати, как в мягком кресле, предварительно включив лампу на полке и погасив верхний свет. Яркость была достаточной, в свое время я сам проследил за этим, поскольку Джим постоянно читал в постели. И еще в лампу были встроены часы, подмигивавшие мне зелеными секундами. Лампа настраивалась так, чтобы погаснуть в заданное время: Джим засыпал, забывая выключить ее, и постепенно высота светящегося столбика плафона уменьшалась, погружая комнату во тьму. Игрушка эта, помнится, очаровала меня, когда — сколько же лет назад? — я выбирал ее в подарок.
Это мой дом. Тут нет места, где мне было бы неуютно.
Погружаясь в тишину, я теряю чувство времени. Сперва появляется ощущение песка под веками. Пальцы становятся медленными, голова опускается на грудь. Потом… потом следует толчок, грубый, как удар локтем в бок, и ты испуганно озираешься, пытаясь понять, где ты и что кругом происходит.
Я распахнул глаза в окружающую меня бурую тьму. Четко очерченное круглое пятно бледно-желтого света лежало на противоположной стене. И в нем, выгибая крутую шею, двигался гигантский единорог.
Я дернулся вскочить, ни зги, кроме этого чудовища, не видя. Полка над моей головой, рассчитанная на рост десятилетнего ребенка, встретилась мне на пути, и встреча наша немедленно ознаменовалась снопом разноцветных искр. Старые гвозди, вбитые в стену, не смогли ее удержать, но это я сообразил уже после, а сейчас на меня, оглушенного сильнейшим ударом, градом посыпалась сверху какая-то неразличимая мелочь, от которой я беспомощно отмахивался руками. В довершение всего меня тюкнула в темечко сама лампа. И погасла.
Некоторое время я сидел в темноте неподвижно, ожидая еще Бог знает каких неприятных сюрпризов. Хотя нет, я льщу себе. Просто приходил в себя с перепугу. Потом с трудом встал, шаря руками вокруг в поисках опоры и инстинктивно втягивая голову в плечи: ведь неизвестно, что еще могло рухнуть на меня из темноты. В этот момент я отчаянно желал, чтобы пришла хотя бы уборщица миссис Уиттекер, которую я ожидал не ранее третьего числа.
Темная комната с тенью единорога, отпечатавшейся у меня на сетчатке, внезапно стала ловушкой. Вытянув перед собой руку и шаркая ногами, я нащупал дверь, выпал в коридор и прижался спиной к стене. Не помню, куда в процессе этих перемещений я дел трость.
Так, держась за стену, я дополз до библиотеки и ввалился в нее, ударив ладонью по выключателю, благо, тот был рядом с косяком.
Плафон вспыхнул, на мгновение ослепив меня; несколько секунд я стоял, закрыв глаза и любуясь зелеными пятнами на внутренней стороне век.
Когда я открыл глаза, все они были здесь. Выстроились в воздухе ровными рядами, окруженные ореолом без устали трепещущих крыльев. С обложки Оксфордского Словаря грянул бравурную музыку живой оркестр. И все равнялись на меня, словно гвардейцы — на королеву.
— Ну? — хрипло каркнул я. — Что?..
Ряды их дрогнули, а я вытаращил глаза. Все они, как один, и рыцари в зеленом, и дамы в шелках, преклонили колена. Прямо так, повиснув в воздухе. И то же самое сделала миледи Маб — напротив моего носа. Несколько странный способ принимать капитуляцию, вы не находите?
— Ты спас единорога, — сказала она глубоким, дрогнувшим голосом. — Народ благодарит тебя.
С бессмысленным выражением лица я посмотрел сперва на руку, которой ощупывал стены и включал свет, потом вспомнил о другой, сжатой почему-то в кулак.
В кулаке был фарфоровый единорог с упавшей полки. Как я подхватил его в темноте — немыслимо. Краем сознания я сообразил, что он-то меня и напугал, отбрасывая на стену тень в свете угасавшей лампы. Столбик света уменьшался, тень двигалась и росла. И вовсе необязательно было обзаводиться по этому поводу шишкой на маковке. Я подхватил хрупкую фарфоровую фитюльку каким-то чудом, сам того не сознавая. Им впору бы надо мной смеяться…
— Ты спас единорога, — повторил за королевой хор голосов. — Народ благодарит тебя.
— Народ наилучшим образом отблагодарит меня, — резко сказал я,
— если перестанет мельтешить перед глазами, когда я этого не хочу. Вы можете прикинуться невидимыми, я знаю. И еще… если народ желает сахару, я выставлю вам блюдечко отдельно. Мой — не трогать.
— Народ согласен.
— То-то же.
Я покинул библиотеку в сопровождении процессии светляков, повисших вдоль лестничных перил: таким образом они лишили меня возможности расшибиться при падении вниз. Не могу сказать, чтобы услуга эта была неуместна. Эскорт проводил меня до дверей спальни, где я и упокоился на ночь, ожидая, что завтрашний день расставит все по местам и что свидетелей моей дури никто поутру не сыщет.
Я проснулся, когда уже рассвело. Свет лился в окно, совершенно прозрачный, ломкий и хрустальный до звона. Видимо, там, на воле, было очень холодно. Вымороженный из воздуха конденсат инеем осел на ветвях вязов. Я смотрел на них минут пять, вообще не имея никакого желания шевелиться.
Единорог ждал меня на ночном столике. Витой рог у него во лбу был остро заточен и направлен в мою сторону. Весь зверюга — не более моей ладони. Я осторожно взял его поперек туловища и пошел наверх, отнести в комнату Джима, где ему самое место.
Но, как оказалось, норма чудес была еще не выработана за ночь. Комната, пустая вчера, оказалась занята. Из Джимовой кровати на меня глянул незнакомый ребенок в полосатой пижаме. Мальчик лет десяти. Светло-русые волосы, круглые, откуда-то смутно-знакомые голубые глаза. Мое: «Ты кто?» — прозвучало одновременно с его: «Я где?»
Минуту мы молчали, уставившись друг на друга.
— Твоих родителей зовут Кристофер и Клара?
Он, помотал головой:
— Нет! Папа Джим и мама Трейси.
Я… начал понимать. Понимать все, кроме того, как я начну письмо к Джиму. Поперек стола красовалась линейка, выкрашенная флуоресцентной краской в зеленый цвет.
— Ты в Англии, — как можно будничнее сказал я. — И, судя по всему, мой правнук. Как тебя называть?
— Люк, — заявил он так, словно это само собой разумелось.
«Джим, — напишу я, — объяснить это невозможно». Общеизвестно, что среди их талантов числится способность воровать детей. Едва ли Джим мог назвать сына иначе. Я подавил улыбку.
— «Звездные войны» или «Властелин Колец»? — быстро спросил я.
— Отвечай не думая, это тест.
— Ха! — сказал он, спуская на пол босую ногу. — Поровну. Свет — левая рука Тьмы.
— Можешь называть меня Дартом Вейдером.
Утвердившись на полу, он серьезно протянул мне ладошку.
— Много о тебе слышал. Рад.
Я хмыкнул и отвернулся к окну. Вместе мы будем править галактикой.
ВИДЕОДРОМ
ВЗГЛЯДЫ, КОТОРЫЕ УБИВАЮТ
Смерть с экрана? А вдруг эта метафора станет реальностью? Или, по счастью, так и будет экранной фантазией режиссеров? О взаимопроникновении кино и обыденности рассуждает киновед.
Лет пятнадцать назад, когда мне довелось впервые увидеть замечательный мистический триллер Стэнли Кубрика «Сияние», ощущение страха продолжало преследовать меня и после знакомства с этой картиной. При взгляде на лежащую рядом с видеомагнитофоном кассету поневоле приходили в голову дикие фантазии — будто безумный герой Джека Николсона (фактически, возрожденный призрак, гонявшийся с топором за женой и малолетним сыном) может выбраться наружу из пластиковой коробки и устроить кровавую резню уже по эту сторону экрана!
Примерно тогда же на нашем видеорынке появилась фантастическая лента Дэвида Кроненберга «Видеодром», как будто специально созданная для видеоманов. Владелец пиратской станции кабельного телевидения, занимающийся производством порнографических программ, оказался жертвой интриги, в которой реальность и запечатленное на экране менялись местами. Видеокошмары проникали за пределы телеканала, подобно галлюциногенам подчиняя волю человека. Как минимум на десятилетие Кроненберг предвосхитил внедрение в наше сознание виртуальной реальности, к которой позднее вернулся уже на совершенно новом уровне в фильме «Экзистенция».
О «Видеодроме» вспомнили несколько лет назад после появления японского мистического хоррора «Звонок» Хидео Накаты, посчитав, что здесь присутствует определенная перекличка в использовании мотива «перетекания» экранной действительности в подлинный мир. Однако оригинальность «Звонка», созданного по роману японского писателя Кодзи Судзуки заключается в том, что эта идея нарочито «вписана» в контекст современного технократического общества. Ведь теперь люди, особенно молодые, с легкостью, даже не задумываясь, обращаются с предметами электроники, действуя по принципу: включил-выключил. Похоже на водопроводный кран: течет — не течет.
Кстати, мотив воды — один из центральных в творчестве Судзуки (позднее Наката экранизировал его роман «Из глубин темных вод», фильм получил в международном прокате упрощенное название «Темные воды»). Вода из типичного символа жизни превращается в пугающий знак смерти. Но в «Звонке» не только колодец, в котором оказалась заживо погребенной маленькая девочка, своеобразно мстящая всем спустя десятилетия, является страшным образом «текучего кошмара». То же самое относится к похожему на «каменное окно в бездну» пустому экрану телевизора, откуда персонифицированное зло зримо перетекает в комнату случайного очевидца[8]. Кроме того, на онтологическом уровне схвачено свойство экранного искусства гипнотически воздействовать на зрителей как раз благодаря ритму. Сам процесс просмотра становится похожим на погружение в глубины вод, затягивание в круговорот… Между прочим, японское «рингу» — вариант произношения английского слова the ring, которое весьма многозначно: кроме звонка, кольца и ринга, это еще и круг.
На самом-то деле, если внимательно разобраться, способность кинематографа оказывать подчас устрашающее влияние на зрителей заложена в природе этого зрелища, обращенного как к коллективному бессознательному, так и к индивидуальным человеческим страхам, с давних пор гнездящимся глубоко внутри. Первые зрители люмьеровского «Прибытия поезда», бежавшие прочь от надвигающейся громады «ожившего паровоза», в своей инстинктивной реакции уподобились первобытным людям, боявшимся своеобразных «доисторических киносеансов» игры теней в пещере.
Один из немногих режиссеров, почувствовавших именно бытийную сущность кино как нового способа не только фиксации, но и преображения реальности, в которой также есть место для материализации наших страхов и маний, это испанец Виктор Эрисе. Тридцать лет назад в своем гениальном дебюте «Дух улья» он рассказал о маленькой девочке Ане, находящейся под впечатлением от просмотра знаменитого «Франкенштейна» Джеймса Уэйла и «страшилок» о духе, поведанных шепотом перед сном старшей сестрой. Ана искренне верит в то, что призрак однажды явится, поэтому, закрыв глаза, призывает его во тьме по-детски нежным и сладостно звучащим голоском. В ответ доносится лишь слабый, отдаленный гудок паровоза и стук колес. Пока наконец-то монстр Виктора Франкенштейна не возникает в ее видении — чуть похожим на кинематографический образ актера Бориса Карлоффа из прославленной голливудской ленты 1931 года.
А в одной из сцен Эрисе (не без вызова) точь-в-точь повторяет люмьеровский кинопримитив, по ошибке считающийся самой первой’лентой в истории мирового кино. Ведь хитрые братья-французы догадались поставить ее в самое начало своей программы и из-за этого произвести поистине шоковый эффект на публику. Их поезд — как воскрешенный монстр из «Франкенштейна», реализовавшаяся фантазия, прорыв в человеческое подсознание. Кино — это не что иное, как настоящий «дух улья», одновременно манящий и пугающий, преодолевающий власть времени.
Между прочим, семилетняя Ана Торрент, с блеском сыгравшая юную поклонницу «Франкенштейна», через 23 года появится в страшном испанском фильме «Курсовая» Алехандро Аменабара в роли студентки кинофакультета, которая готовит первую экранную работу и узнает о существовании в институте подпольной студии, где нашли прибежище любители snuff-movie[9]. Какой-нибудь американский перехваленный (якобы новаторский) «молодежный ужастик» типа «Ведьмы из Блэр» (манерно обозванный в нашем кинопрокате «Курсовой с того света») покажется детским лепетом, по сравнению с «Курсовой» Аменабара, где атмосфера труднопереносимой тревоги возникает отнюдь не на пустом месте, а именно из-за умения кинематографа делать реальное еще более реальным. Пытки, насилие над людьми и убийство прямо перед камерой ради переживания особо острых ощущений (не
столько своей причастности к преступлению, творящемуся буквально/на глазах, сколько собственной необходимости быть действительно существующими, а не кажущимися персонами) — вот тот своеобразный наркотик, который одурманивает приверженцев «убийственного кино». Помимо того, что камера оказывается своего рода орудием убийства, немаловажна слепая вера потребителей snuff-movie в объективизацию зрелища, будто снабженного дополнительным сертификатом подлинности, зафиксированным на пленке. Пожалуй, впервые данный мотив возник более 40 лет назад в «Подглядывающем» Майкла Пауэлла, где одержимый кинолюбитель снимал своих жертв, прежде чем убить их.
В упомянутой «Ведьме из Блэр» ловко использована идея максимального доверия зрителей к заснятой реальности. Трое студентов кинофакультета снимают видеокамерой на шестнадцатимиллиметровую пленку все, что происходит с ними во время блуждания по лесу — но бесконечные споры, ссоры, выяснения отношений занимают куда больше места в действии, нежели загадочные и пугающие знаки присутствия какой-то злой силы. В самом первом титре, якобы свидетельствующем, что предлагаемый фильм основан на документальных съемках исчезнувшей троицы, заявлено, что герои пропали при невыясненных обстоятельствах. Но, в принципе, это не столь уж волнует — и чем дальше от США, тем в меньшей степени. Причина же успеха у американцев, особенно у молодежной аудитории, выросшей в эпоху всеобщей компьютеризации и проникновения высокотехнологических средств связи в любую глухомань, состоит в том, что очень сложно поверить в возможность «потеряться в Америке». Однако именно иррациональный, чуть ли не первобытный страх, позволяет всему этому продвинутому Generation Next приходить в неописуемый ужас от того, что неподвластно пониманию.
Сочиненная от начала и до конца кинолента, намеренно выдаваемая за документальную, это еще один случай виртуализации сознания современных янки, желающих хотя бы на полтора часа полностью поменять местами реальность и выдумку.
Некоторое повышение уровня условности зрелища сразу приводит к потере зрительского интереса. В фильме «Странные дни» Кэтрин Бигелоу, снятом еще в 1995 году, речь шла о подпольной торговле виртуальными дисками, которые позволяют любому желающему выступить в роли стороннего наблюдателя, своеобразного вуайериста, получающего удовольствие от лицезрения чужого секса. Но не только. Можно отождествить себя как с тем, кто совершает преступное действие, так и с самой жертвой, посмотрев на все происходящее ее глазами. Интерактивность достигает предела, за которым находится прямое участие в садомазохистских играх со смертельным исходом.
Легче всего заподозрить, что нарисованная мрачными красками картина конца века и тысячелетия не понравилась публике своей жестокостью и безысходностью. Но дело в том, что Бигелоу в соответствии с сюжетным замыслом Джеймса Камерона, отца двух серий «Терминатора», постоянно разрушает границу между мнимым и действительным, лишая зрителей представления, что кинематограф — это не сплошная фикция, искусно выдаваемая за нечто настоящее, а своеобразный предтеча виртуальной реальности, некий сон наяву. Особенно неестественно, даже неожиданно комично выглядят персонажи в тот момент, когда нам зачем-то показывают не то, что они видят, а их реакцию на происходящее в несуществующем мире. Мы, зрители, оказываемся в положении «двойных вуайеристов», то есть наблюдаем за тем, кто наблюдает со стороны чужие порочные и агрессивные склонности. Такая множественная отраженность не каждому придется по душе.
Не по этой ли причине и новая картина «Страх. сот» сильно проиграла в прокате практически параллельно вышедшему американскому римейку японского «Звонка», явно уступающему оригиналу. Веб-сайт Fear.com, посетить который зазывает красивая девушка на экране монитора, оказывается поистине «дьявольским пактом» без возможности выйти вон и заново переиграть судьбу. Летальный исход в течение 48 часов абсолютно неотвратим. Любой, кто хоть мельком взглянет на заставку «самого страшного уголка интернета», уже не сможет избежать страхов и своей ужасной кончины всего через двое суток.
Однако пугающий рассказ о маниях эпохи интернета плохо увязывается с поднадоевшей историей очередного психопата, жестоко и мучительно пытающего своих жертв перед смертью и записывающего все это на видеопленку для онлайновой трансляции на сайте Fear.com. Кино, гипотетически рассчитанное на молодых зрителей, которые являются не только посетителями кинотеатров, но и пользователями Сети, не достигает своего адреса. Хотя бы потому, что главные герои (инспектор полиции, женщина-ученый из министерства здравоохранения, компьютерная программистка) отнюдь не молоды. Вот если бы все происходило в школьной или университетской среде…
Но пока американцы по-своему развлекаются, снимая «молодежные ужастики», в том числе и ироничные (как, допустим, цикл «Крик»), часто обыгрывая в духе черного юмора взаимопроникновение кино и реальности, европейцы ставят эту проблему в более острой, действительно шокирующей форме грозного социального предупреждения. Например, уже немолодой австриец Михаэль Ханеке создал фильмы-притчи «Видео Бенни» и «Забавные игры» о том, как юное поколение вообще перестает замечать границу между выдуманным и настоящим, закономерно переходя еще и преступную грань, совершая убийства в некоем кино-, теле-, видеонаркотическом угаре.
Эти убийцы играют со смертью в кошки-мышки, горделиво присваивая себе роль демиургов, якобы вечно держа в руках пресловутый дистанционный пульт, превращаясь уже не в Deus ex machina, а в Mort en direct («Смерть по прямому проводу», если вспомнить оригинальное название умной социально-фантастической картины француза Бертрана Тавернье, которую у нас в прокате зачем-то обозвали «Преступным репортажем»).
Между прочим, и «Забавные игры» — это тоже своего рода преступный репортаж, точнее, воображаемая видеосъемка самих преступников, которые иногда обращаются прямо в камеру и хотят видеть себя героями экрана, словно лишь визуализация событий может сделать действие более подлинным. Мотив тотальной видеофикации реальности или виртуализации действительности здесь приобретает более интерактивное воплощение. Remote control позволяет самому заурядному убийце хоть на миг почувствовать себя Властителем душ, чуть ли не Высшим Судией. Тем не менее техника тут совершенно ни при чем — сбои «дистанционного управления» происходят в самом человеке. Вспомним, как виртуозно эффект замедления или ускорения реальности, воспринимаемой молодым садистом Алексом, использовал Стэнли Кубрик в «Заводном апельсине» — эта антиутопия о будущих временах, можно сказать, воплощается сейчас в жизнь.
Все экранные формы, от кинематографа до виртуальной реальности, нейтральны — лишь гипотетические зрители делают их проекцией собственных маний, дремлющих в глубинах сознания, но рано или поздно всплывающих на поверхность. Преступниками становятся не благодаря визуализации насилия на экране, а из-за катализации невидимого в себе. Потенциально способные к жестокости и убийствам таким образом ускоряют процесс своего избавления от самоконтроля. А усматриваемое кое-кем губительное влияние кино, телевидения и видео на рост преступности на самом деле можно уподобить «режиму быстрой перемотки», когда скорее обнаруживается то, что рано или поздно должно было стать явным.
Правда, скептики и циники в качестве контрдовода опять вспомнят «Заводной апельсин» — о напрасных стремлениях экспериментаторов насильно заставить Алекса смотреть в профилактических целях хронику преступлений человечества. Суть же в том, что ничего нельзя добиваться при помощи силы — тогда добро и благие поступки превращаются в собственную противоположность…
Держать контроль — значит, управлять собой и миром, будь он реальный или экранный, настоящий или же скопированный, как, допустим, на Солярисе. Между прочим, американский римейк фильма Андрея Тарковского, осуществленный Стивеном Содербергом, не очень внятно пытается развить тему установления контакта человека с Океаном Неизвестного по линии своеобразного замещения памяти и создания в космосе второй земной реальности. Поначалу словно наблюдая со стороны и испытывая людей на психологическую прочность при помощи воздействия своих материализованных посланников (чем не перекличка с японским «Звонком»), Солярис, как гигантский инопланетный экран, в итоге будто готов перейти к тотальному клонированию всего сущего на Земле, моделируя новый мир вдали от человеческой цивилизации. Но будет ли счастлив человек, получивший в свое полное распоряжение подмену действительности?
Собственно говоря, кинематограф — это тот же Солярис, который поставляет буквально реализованные мысли и образы человеческого сознания, стремясь выдать их за подлинные субъекты, пока не переходит к общему генерированию бытия. И как, в конечном счете, относиться к этому малозаметному для взгляда вытеснению истинной реальности? Убивают ли экранные формы сам процесс естественного существования? Ответа, разумеется, нет и быть не может. Поскольку кинематограф и его производные давно перемешались с реальным миром, из-за чего трудно отличить одно от другого. Мы на самом-то деле уже пропустили тот момент, когда оказались во власти подобного Соляриса.
РЕЦЕНЗИИ
ЛОВЕЦ СНОВ(DREAM CATCHER)
Производство компаний Castle Rock Entertainment (США) и SSDD Films Inc. (Канада), 2003.
Режиссер Лоуренс Касдан.
В ролях: Морган Фримен, Дэниёл Льюис, Томас Джейн, Джейсон Ли, Том Сайзмор и др.
2 ч. 16 мин.
Коктейли бывают разные. Особенно популярны в современном кинематографе коктейли из жанров. Берется фантастика, в шейкер добавляется мелодрама, приправляется саспенсом, взбивается вместе с боевиком — и получается годный к массовому употреблению продукт.
Нечто подобное произошло и с экранизацией очередного романа Стивена Кинга от компании Castle Rock, на этих экранизациях и специализирующейся. На этот раз в напиток добавлен хоррор разного вкусового качества и почти все кинговские мотивы, ставшие уже штампами. Здесь вам и телепатия, и экскурсы в детство героев, и космические пришельцы, и подмена сознания, и жестокая армия, и натужный «кровавый натурализм».
Нелегко живется четверым друзьям в современном мире. Дело в том, что они телепаты и могут не только чувствовать друг друга на расстоянии, но и проникать в суть людей. А научил их подобным фокусам еще в детстве их пятый друг — сумасшедший Даддис. Телепатия иногда помогает друзьям в работе, но чаще висит на душе неподъемным грузом. Дабы расслабиться, четверка отправляется в зимний лесной домик — пообщаться и поохотиться на волков. Тут-то все и начинается. Недалеко в лесу приземляется корабль злобных пришельцев. Подобно классическим Чужим или хайнлайновским Кукловодам, они используют тела людей и животных для размножения. Но доблестная американская армия (как выясняется, уже много лет обороняющая Землю от подобных нападений — ведь стоит хоть одному червю-личинке попасть в систему водоснабжения, и человечество обречено) не дремлет. Лес оцеплен, и все, кто в нем находятся, подлежат уничтожению…
Нашим героям придется не только отбиваться от отвратительных пиявок, но и спасаться от людей в форме. Выживут далеко не все: что поделать — законы жанра… Как ни разбавляй хоррор научной фантастикой — он таковым и останется.
БРЮС ВСЕМОГУЩИЙ(BRUCE ALMIGHTY)
Производство компаний Universal Piet, и Spyglass Ent., 2003.
Режиссер Том Шэдьяк.
В ролях: Джим Керри, Дженнифер Энистон, Морган Фримен и др.
1 ч. 35 мин.
«О, Господи, за какие грехи Ты меня так наказываешь?!» Каждый из нас в сердцах хотя бы раз в жизни задавал небесам такой вопрос. По обыкновению, ответа мы вовсе и не ожидаем. Однако когда неплохой, но уж очень неудачливый телерепортер Брюс Нолан, в очередной раз проклиная свою жизнь, воззвал к Создателю, его богохульства все же переполнили чашу терпения Господа. Оставив на пейджере Брюса номер своего телефона (!), призвал Бог его к себе и наказал ему, раз он такой умный, исполнять обязанности Всевышнего. Вот тут-то и началось то, о чем журналист-неудачник даже помыслить не мог: властвовать над миром может каждый, а вот слышать зов сердца…
В принципе, все деяния ставшего всемогущим Брюса довольно предсказуемы: для красоты притянуть Луну, устроить падение астероида… И грехи отпускал оптом, и даже мелкими пакостями своим обидчикам не брезговал. Пока совсем не испортил жизнь и себе, и окружающим…
Веселая лента, снятая по сценарию, купленному за миллион долларов, получилась на удивление милой и трогательной. И между прочим, почти окупилась в первую неделю проката, обогнав по сборам даже сиквел «Матрицы». А жизнерадостный чернокожий Господь с добрыми глазами великолепного Моргана Фримена — настоящая находка Тома Шэдьяка, вернувшегося к излюбленному им жанру комедии после неудачной драмы «Стрекоза».
Горькая реплика героя Джима Керри («Мне уже сорок лет, а я до сих пор из себя клоуна строю») подтверждает, что после «Шоу Трумана» гуттаперчевая «маска» актера уже не может сковать его драматургический талант. И пусть кривляний и ужимок в фильме предостаточно — как-никак это визитная карточка тандема режиссера и актера со времени «Эйса Вентуры» — однако, в отличие от «Догмы», также снятой на тему отношений с Богом, создателям все же удалось не перейти ту грань, когда юмор превращается в пошлость.
28 ДНЕЙ СПУСТЯ(28 DAYS LATER)
Производство компаний: British Film Council (Великобритания), Fox Searchlight Pictures (США) и Canal+ (Франция), 2002.
Режиссер Дэнни Бойл.
В ролях: Силиан Мерфи, Наоми Харрис и др.
1 ч. 52 мин.
Лоточник, долго и неумело пытавшийся всучить очередные супербоевики и убойные комедии, насупился и, нарушая все законы мелкого бизнеса, произнес: «А этот фильм не берите. Плохой. Скучища — ходят и ходят, и зомби там неинтересные». Это настораживало, но больше интриговало — если не понравилось мальчишке-лоточнику, то на кассете, разукрашенной под очередной дешевый хоррор, вполне может оказаться действительно хорошее кино. Предчувствия не обманули.
Сюжет картины вроде бы незамысловат и довольно стандартен. Из секретной английской лаборатории на свободу вырывается вирус, способный при попадании в кровь за двадцать секунд превратить человека в агрессивного, но недолго живущего зомби, стремящегося укусить всех подряд и тем самым разнести вирус дальше. За месяц практически все население Альбиона уничтожено. Оставшимся в живых помогает только то, что зомби не выносят света и нападают лишь в темноте. Главный герой фильма, молодой парень Джим, работавший курьером и попавший в аварию, приходит в сознание после комы на двадцать восьмой день от начала пандемии. В абсолютно пустой больнице. В абсолютно пустом Лондоне. Дальше начинается цепь стандартных событий — встречи с выжившими, спасение от толп инфицированных и т. д. Вроде все банально, но…
Но это все-таки европейское кино, снятое в лучших традициях. Во-первых, герои — абсолютно не американские — это люди, которые просто пытаются выжить в сложившейся ситуации и постоянно сталкиваются с нравственными императивами (несколько выпадает из общей канвы явно коммерческий финал ленты, но иначе фильм вообще не смог бы попасть этим летом в американский прокат). Во-вторых, потрясает режиссерская и операторская работа. Невероятно красивые виды опустевших британских городов и весей, необычное и стильное визуальное отображение событий, игра света, цвета и тени, завораживающая музыка. Все это плюс весьма неплохая актерская работа с лихвой компенсируют некоторую затянутость и предсказуемость сюжета. Впрочем, экшн тоже присутствует, особенно в финале ленты.
100 ГЕРОЕВ
В начале 2003 года, в юбилейном, сотом номере уважаемого британского журнала SFX, специализирующегося на новинках кинофантастики, появился хит-парад 100 самых лучших героев в истории НФ и фэнтези. Не исполнителей ролей, не авторов, а тех, кто появлялся в текстах книг, на страничках комиксов, экранах кинотеатров и ТВ за всю многолетнюю историю жанра.
«Главное, в историю не попасть, памяти о себе не оставить.
Иначе по кроссвордам затаскают».
Неблагодарное это дело — анализировать рейтинги популярности, хит-парады, списки «самых-самых». Тем более, в таком жанре, как фантастика. Любит жанр каждый по-своему, и любовь эта нередко принимает весьма странные и неожиданные формы.
Разумеется, охватить всех героев без исключения не удалось бы даже более специализированному изданию. Однако главное не в этом. Сам выбор читателей британского журнала оказался до такой степени неожиданным, что не заметить его просто невозможно. Обратимся к нему хотя бы для того, чтобы узнать, а что же интересно нынешнему зарубежному поклоннику фантастики и попробуем поразмышлять о том, к чему может привести увлечение телесериалами и комиксами.
Так, например, в Соединенном Королевстве чрезвычайно знамениты шесть членов экипажа космического корабля «Энтерпрайз». Бесспорно, сорокалетнее мелькание «Стар Трека» на телеэкранах кого угодно сроднит со зрителем. Также шестикратного упоминания удостоились герои «Звездных войн» и «Властелина Колец». Но это как раз понятно.
Изумляет же наличие в топ-листе семи персонажей телесериала «На краю Вселенной» (Farscape) и двенадцати(!) героев — партнеров сексапильненькой Сары Мишель Геллар по сериалу «Баффи — истребительница вампиров», а также его параллельному сиквелу «Ангел». В списке — почти все!
Впрочем, чему тут изумляться… В последнее время просмотр телепрограмм и серфинг в интернете с его бесчисленными фан-сайтами стали отнимать все возрастающую часть свободного времени. Да и обзорно-рекламные статьи практически в каждом номере SFX усиленно продвигают «вампирбастерс» в массы. Плюс к тому «местом прописки» журнала обусловлена популярность аж 15 британских сериалов. К счастью или к беде российских телезрителей, практически все они постоянно крутятся на нашем телевидении, прививая несколько ущербное отношение к жанру НФ.
Разумеется, у каждого зрителя-читателя своя «портретная галерея», и наивно было бы надеяться увидеть в итоговом списке всех обожаемых тобою героев без исключения. Но все же обидно, что герои, составляющие (субъективно!) подлинный Пантеон Фантастики, оказались вовсе не на первых позициях. Флэш Гордон, например, занял всего лишь девяностое место, могучий Супермен — двадцать седьмое, а крылатый Бэтмен — пятнадцатое. Предельно вымотавшаяся за свою почти тридцатилетнюю экранную жизнь Леночка Рипли занимает место под номером 17, а обожаемые фанатами джедаи Оби-Ван Кеноби и Люк Скайуокер с магистром Йодой — на 53, 30 и 37 позициях соответственно.
В особенности болит душа за Черного рыцаря Темной стороны Силы Дарта Вейдера, занимающего восьмое место. Могучий инвалид оказался куда менее популярным и известным, чем блондинистая каратистка Баффи (№ 2), обогнавшая по количеству набранных очков старину Хана Соло (№ 6). Вообще-то, персонажи, сыгранные Харрисоном Фордом — и Индиана Джонс (№ 35), и впервые появившийся не в кино, а из-под пера Филипа Дика в 1968 году бегущий по лезвию охотник за репликантами Рик Декард (№ 51), — тоже присутствуют в списке. Там же наличествуют не только попрыгунчик Спайдермен (№ 23) с малолетним волшебником Гарри Поттером (№ 88), но и («Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд») агент Ее Величества, владеющий лицензией на убийство (№ 38). Все-таки британцы — настоящие патриоты!
Кстати, о популярности. Могучий робот-киллер из 2029 года с непроницаемым лицом и мускулистым торсом Арнольда Шварценеггера занимает только 63 позицию, немного обогнав своего спарринг-партнера, робота Т-1000 (№ 79) из «Терминатора-2». Исполнивший эту жидкометаллическую роль Роберт Патрик засветился еще разок Джоном Дод-жеттом (№ 60) — новым компаньоном зануды Скалли из последних сезонов «Секретных материалов». Его предшественник и любимчик интеллектуальных леди Фокс Малдер занимает почетную двадцатую позицию, сама же рыжеволосая Дана на 34-м месте.
Дамы вообще странно «укомплектованы» в хит-параде. Особей женского пола, включая и гуманоидов и инопланетянок — всего ничего, числом пятнадцать. Кроме героинь подростковых сериалов здесь присутствуют: персонаж видеоигры компании «Arse Dimension» (а вовсе не киногероиня Анжелины Джоли) «гробокопательница» Лара Крофт (№ 94), красотка и наша «землячка» Сьюзан Иванова, лейтенант-коммандер станции «Вавилон-5» (№ 58) и некая Эмма Пил в обтягивающей тело черной коже — персонаж сериала «Мстители» 1965 года, занявшая 41-е место. К слову, Ума Турман, спустя 30 лет снявшаяся в римейке «Мстителей», английскими зрителями попросту забыта.
Сладкие грезы молодых людей пубертатного возраста слегка размазывают не только немногочисленные уродцы — Горлум (№ 91) и Чужой из одноименного кинофильма (№ 62), но и два страховидных инопланетянина из популярного сериала «Вавилон-5»: нарнский посол Г Кар (№ 46) в исполнении маявшегося пять лет в латексной маске Андреаса Кацуласа, и центаврианский — Лондо Моллари (№ 41). А вот Чубакки, Джаббы и плюшевых мишек-эвоков нет. Забавный Джа-Джа Бинге из «Скрытой Угрозы» тоже не набрал ни единого голоса. Выходит, зря парни Лукаса рисовали забавную утино-лягушачью физиономию…
Непостижимым образом места в Топ-100 не достались чудовищу Франкенштейна (между прочим, Дракула занимает 45-ю позицию) и головастым шотландским горцам — бессмертным Конраду и Дункану Маклаудам. Также, по опросу журнала, не пользуется популярностью и, соответственно, не приткнулась к сотне любимчиков Принцесса Лея из «Звездных войн» (как, впрочем, и ее мама королева Амидала). А вот мелькавший в первых трех эпизодах саги закованный в броню охотник за головами Боба Фетт закрывает список 100-й позицией. Но появляющегося во всех «Хрониках» Энн Райс, дважды экранизированного вампира Лестата; весельчака Джокера — главного врага Бэтмена; старичка-хоббита Бильбо Бэггинса (его племянник Фродо на 22-м месте) и Громилу Халка из одноименного комикса — не ищите. Их нет.
С зеленокожим Громилой ситуация, вероятно, была бы иной, выйди ожидаемая экранизация марвеловских комиксов годом раньше. Что, впрочем, вовсе и не обязательно: из Мутантов Икс присутствует лишь герой Хью Джекмана — сердитый и безжалостный Росомаха (№ 28).
Вообще, «картинки с пузыриками» сильно повлияли на хит-парад. Например, «британец» Судья Дредд (известный по ленте со Сталлоне и компьютерной игре) попал в список (№ 59), только благодаря своей невероятной популярности, возникшей еще в те времена, когда большинство его нынешних почитателей еще не появились на свет.
В списке не упомянуты ни Тринити, ни Морфеус — герои суперблокбастера «Матрица». Но все же присутствует мистер Андерсон, он же — Нео (№ 69). Однако, если бы столь долго ожидаемое и так разочаровавшее продолжение вышло на экраны в 2002 году, был бы Избранный упомянут почти в середине списка? И не опередили бы его бесчисленные дубли Агента Смита? По-видимому, возможен и такой вариант, ведь список популярности подтверждает, что известность героев «со спецэффектами» побивает все рекорды.
А как же дела обстоят с персонажами, характеры которых тщательно прописаны авторами, а внешность существует лишь у нас в воображении? То есть литературными героями. Не хотелось бы думать, что интересы тех, кто ЧИТАЕТ журнал, заканчиваются на сериалах и красочных историях в картинках, а популярность любимых героев навеяна их экзотической и/или привлекательной внешностью.
Однако судите сами: в «золотой» сотне из героев практически не экранизированных книг наличествуют: Друсс-Легенда (№ 83) — герой «дренайского цикла» Дэвида Геммела; коммандер Самуэль Ваймс (№ 44), волшебник Ринсвинд (№ 75) и Смерть (№ 25) — все трое из сериала «Плоский мир» Терри Пратчетта; и матерый Майлз Форкосиган (№ 48) из «барраярского цикла» Лоис Макмастер Буджолд.
На 61-м месте оказался Пауль Атрейдес, герой «Дюны», сыгранный Кайлом Маклахланом. Конечно, популярность этого персонажа поддержал одноименный фильм Дэвида Линча, но, в первую очередь, участники голосования ориентировались, видимо, на книгу Фрэнка Герберта, пользующуюся бешеной популярностью в Англии и Америке. Кстати, актер удостоился еще и 36-го места — на этот раз в роли агента Купера из «Твин Пике».
На 89-й ступени пьедестала — Форд Префект, на 76-й — андроид-параноик Марвин, впервые появившиеся в 1978 году в радиопостановке, которая год спустя была переработана в невероятно популярный во всем мире роман «Путеводитель по Галактике для путешествующих автостопом» Дугласа Адамса.
На основе вышеизложенного можно с уверенностью заявить: англичане мало читают! Смешно же чтением называть разглядывание красочных картинок в многочисленных комиксах? И пусть книги издаются тысячными и миллионными тиражами — результат налицо. Популярность фантастике приносит телевидение и кино. Или же те, кто голосует за книги, не опускаются до голосования, либо наоборот: те, кто голосует, не желают напрягаться с чтением.
Впрочем, все основные герои трилогии Толкина заявлены: и Леголас (№ 55), и Гэндальф Серый (№ 10), и Арагорн (№ 43), и добряк Сэм (№ 74)… Но вряд ли причиной этому невероятная популярность книг Профессора: настырная реклама трилогии Джексона, сотни и сотни миллионов сборов от фильма просто-таки вознесли персонажей на пьедестал известности. И, вероятно, заслуженно.
А вот из Герберта Уэллса, ставшего прародителем половины произведений научной фантастики, никого в списке нет. Ведь сколько героев, например, пользовались Машиной Времени? Как упомянутый на 66-й строчке рейтинга популярности вечный тинейджер со скейтом Марти Макфлай. А какое количество авторов эксплуатировали идею перемещения в четвертом измерении?..
А многочисленные персонажи Айзека Азимова, Артура Кларка и иже с ними… Где они? Так неужели все, что так популярно сейчас — однодневки? Ведь случись опрос лет эдак через пятнадцать, вряд ли результаты оказались бы похожими на нынешние.
Когда-то невероятной известностью пользовались и Кинг Конг и Годзилла… Но признание получает то, что перед глазами. Героев надо знать в лицо.
P.S. Ну, а первое место занимает персонаж, сыгранный за сорок лет девятью актерами. Впервые появившийся на британском ТВ в 1963 году, он побывал героем книг, фильмов, видеоигр, радиопостановок и комиксов… Невероятно популярен!
Doctor Who…