А может, эти местные — пацифисты?
К счастью, Барила сидел на своем раскладном деревянно-матерчатом стуле рядом с одной из больших грузовых машин. Его голые волосатые ноги слегка дрожали, однако на генерале кроме шортов было еще одеяло, переделанное в пончо, и удивительная желтая пухлая куртка, наверняка с какого-нибудь прохожего.
— Ну что, Анджей, — предложил несокрушимый командир. — Прикончим? — Он указал на бутылку, стоявшую на серебряном подносе в руках у адъютанта.
— Мы должны сдаться, пан генерал, — повторил Вагнер. — И выторговать как можно больше за свои знания.
— Не паникуй, Анджей.
— Пан генерал. Наших окружили на Поморском мосту. Хейни и Иван как-то умудрились замаскироваться, однако полиция найдет наши машины за четверть часа.
Барила подставил лицо под падающие с неба мокрые снежинки.
— Знаешь, они считают, будто это улучшает кожу.
— Снег? А если на кожу попадут радиоактивные отходы?
— Их тут нет.
— Пан генерал, вы должны понять, в каком мы оказались положении.
Барила слегка улыбнулся.
— Я все уже понял, Анджей. Прежде чем отправился в путешествие во времени... Польша юбер аллее! От моря до моря, как завещали наши предки.
— Генерал, что вы собираетесь делать?
— Не мели языком, Анджей, — Барила кивнул адъютанту, г- Ты уже знаешь, что я хочу сделать.
Вагнер неожиданно окаменел. Знал. Действительно знал. Где-то рядом с ним разыгрывались какие-то события. Барила приказал дать американке медицинский компьютер. Она должна была его использовать в течение пяти минут, поскольку позднее... Барила всегда держал слово, если ему это ничего не стоило. Ему нравилось делать добро своим людям. Поскольку от этого повышалась мораль. А потом, после того как прошло пять минут, польский генерал Рафал Барила приказал своему адъютанту открыть запоры огромного контейнера, стоявшего на ближайшем грузовике.
— Давай!
Адъютант выполнил приказ.
— Выпускай!
Два пальца нажали надлежащие кнопки. Раздался громкий хлопок. Адъютант закашлялся, поскольку несколько частичек попало ему в нос.
— Господи! Боже!.. Боже! — крикнул Вагнер. — Генерал, вы выпустили чены.
— Именно так.
— Генерал, вы убили пару миллиардов людей!
— Несомненно.
— Они даже не были к этому готовы.
— А мы были к этому готовы?
— Вы убили электричество. А без него два миллиарда людей не выживет. Это массовое убийство. Они начнут умирать...
— Да, так и будет... Но не в Польше. У меня в этих грузовиках новая химия и новые растения. Я наверняка помогу выжить большинству поляков. У нас есть климатические установки. Есть натуральная растительность. О чем ты думаешь, Анджей? Что я бросаю слова на ветер? Мы отправились в век электроники. И что? Нас тут же вычислили и усмирили? Нет, я выпустил чены. У меня не было китайской бомбы, но зато три года специальный паровой компрессор собирал их в этот контейнер из воздуха. Они рассеются по всей атмосфере — и конец электричеству, конец их радиостанциям, радарам, самолетам, телефонам и танкам на бензине. Конец! Теперь мы рулес, Анджей!
Барила вскочил с полотняного стульчика и сделал пару шагов на коротких, кривых ножках. В своем мундире, одеяле и желтой пухлой куртке он выглядел на редкость комично.
— Боже мой... для чего вы это сделали? Вы убили два миллиарда людей, всего лишь нажав на запоры этого контейнера.
— Безусловно, — Барила добродушно улыбнулся. — Польша юбер аллее. Польша рулес. От моря до моря. Это не удалось сделать Пану Яну, у него не хватило оснащения, зато получилось у меня!
— А американцы?
— К черту! Я выпустил чены по двум причинам. Прежде всего потому, что меня тут, в этом дурацком времени, все равно вычислили бы и прижали. А теперь у них масса других проблем. Им не до меня. А вторая причина... Вторая и наиважнейшая... — Барила нацелил на Вагнера толстый, поросший редким волосом палец. — Американцы тоже прыгнули во времени. У них тысячи контейнеров, а у меня только один. У них очень хорошо организованное государство, с огромным потенциалом. Я же имею маленькое европейское государство. Однако какая им сейчас польза от этой тысячи контейнеров? Я же привез знания, великолепные паровые машины, экстрахимию, суперлекарства и семена, какие им и не снились. Посмотрим, кто возьмет верх. К тому времени, когда американцы сумеют построить тысячи пароходов, чтобы перевезти войско через океан, Польша будет занимать пространство от Атлантики до Тихого океана. От Полярного круга до Средиземного моря! Посмотрим...
— Пан... — наконец-то Вагнер проглотил застрявший в горле комок. — Пан генерал, вы сошли с ума. Вы убили два миллиарда людей...
— Вагнер! Знаешь, почему я выбрал для этой миссии тебя? Барила одернул полы чужой желтой куртки. — Потому что ты самый добросовестный офицер твердыни Вроцлав. Если бы не я, тебя бы уже не было. Но я знаю, что ты выполнишь каждый мой приказ, хотя за спиной и называешь меня толстым боровом.
— Пан генерал... я...
— Ты сейчас возьмешь своих людей и поведешь их в Требницу в пункт сбора, обозначенный в плане «Б». Исполнять!
Вагнер резко отдал честь. Ему было холодно, а глаза все еще слезились от того проклятого газа, и чувствовал он себя ужасно. Однако Барила был прав. Приказ он выполнит. Он знал, где находится Требница, хотя в его время этого города уже не существовало. Был проклятый автобан нах Познань.
Вагнер подошел к какому-то прохожему, который остановился, увидев на паркинге возле «Панорамы» странные машины.
— Извините, — еще раз протирая глаза носовым платком, спросил майор. — Где здесь автобан нах Познань?
— Что такое автобан?
— Ну... автобан... Автострада... хайвей... Значит, автострада на Познань.
— Какая автострада? — мужчина в теплом плаще вытаращил глаза.
— А вот дорога на Познань находится там. — Он показал рукой направление.
Времени на разговоры с этим чудаком у него не было, поскольку уличные фонари начинали гаснуть. Он знал, что они никогда уже не загорятся. Гасли фонари, замолкали телефоны, темнели окна в домах.
И ничто не могло остановить паровой конвой Вагнера.
Павел Лауданский
ПОСЛЕ ЗАЙДЕЛЯ
Если спросить российского фэна об известных ему современных польских авторах, работающих в жанре фантастики, он наверняка мгновенно назовет два имени: Станислав Лем и Анджей Сапковский. Более «продвинутый» упомянет, пожалуй, еще Феликса В. Креса и Томаша Колодзейчака — их повестям посчастливилось в последнее время выйти в российских издательствах. Однако нынешняя польская фантастика далеко не исчерпывается этими именами. О том, что представляет собой фантастический цех рубежа веков на родине Ежи Жулавского и Станислава Лема, рассказывает польский критик.
Начало девяностых годов ознаменовало «смену караула» в польской фантастической прозе. После выхода «Фиаско» окончательно отошел от жанра Лем. Создатели столь модной некогда в Польше социальной фантастики, пытающейся описать общество в рамках тоталитарного государства, либо скончались, как Януш А. Зайдель, либо, как Эдмунд Внук-Липинский, занялись другими делами. Не слышно таких популярных авторов журнала «Fantastyka», как Марек Баранецкий, Марек Хемерлинг, Яцек Савашкевич, Виктор Жвикевич... Где-то растерял свой писательский дар один из интереснейших авторов 1980-х Марек Орамус...
Катастрофа? Вовсе нет, ведь по-прежнему в строю многие фантасты, пришедшие в литературу в 1980-е: Рафал А. Земкевич, Еугениуш Дембский, Марек С. Хуберат, Мирослав П. Яблонский, Кшиштоф Коханский, Анджей Зимняк и Анджей Сапковский. С другой стороны, на свет появились первые тексты многих интересных дебютантов, группирующихся вокруг журналов «Nowa Fantastyka» (экc-«Fantastyka») и «Феникс». В первом печаталась проза более амбициозная, экспериментальная, иногда даже трудная для восприятия, а «Феникс» ориентировался на фантастику сюжетную, предназначенную для заполнения досуга читателя. Более того, долгое время существовало негласное правило: авторы «NF» не могли публиковаться на страницах «Феникса», и наоборот (за редким исключением).
1989-й стал не только годом начала политических перемен в Польше, но и годом революционных преобразований на книжном рынке: исчезали государственные издательства, а их место тут же заполняли появившиеся в огромном количестве частные кооперативы. Увы, большинство из них, опубликовав несколько книжек, бесследно исчезли. Это «заболевание» не миновало и фантастику — из сонма издательств, родившихся на рубеже 80—90-х, продолжают функционировать только два — «Амбер» и «Ребис». Со временем этот скупой список пополнили «Зыск и К», «Прушинский и К°», «Супернова», «Маг» и «Солярис». В последние два-три года на рынке появилось еще несколько новых издательств, специализирующихся исключительно на фантастике — «ИСА», «Фабрика Слов», «Руна» и «Арес 2». Если они сумеют удержаться на рынке, то польскому читателю грех будет жаловаться на малый выбор.
Сегодня в число крупнейших польских издательств, выпускающих на НФ и фэнтези, входят «Амбер», «Ребис», «Зыск и К°» и «Прушинский и К°». Однако в отличие, например, от российских «ЭКСМО» и «АСТ», они, как правило, чураются отечественной фантастической прозы. Если же в их каталоге и оказываются книги польских авторов, то в единичных случаях. Самое забавное, что в основном это малоизвестные фантасты. В то же время «Супернова», «Фабрика Слов», «Руна» и «Арес 2» ориентированы как раз на польскую фантастику, а в каталоге «Соляриса» национальная фантастика занимает важное место.
Так что хорошие времена для польской НФ и фэнтези наступили совсем недавно: первые книги «Фабрика Слов» и «Руна» опубликовали только в 2002 году, «Арес 2» — в 2003-м. «Супернова» в этом окружении выглядит ветераном, поскольку активно присутствует на рынке с 1995 года. Впрочем, сегодня это издательство явно переживает кризис — хотя Анджей Сапковский все еще в его команде, но ряд других «топовых» авторов — Яцек Дукай, Анна Бжезинская и Рафал А. Земкевич — перебрались к конкурентам, а новобранцы (Бартек Св