Все жители Трех миров прекрасно знали историю о том, как на заре колонизации Луны ревностная ефесянка по имени Лавендер Драгонсбейн обнаружила в одном из кратеров статую Богини из чистого серебра. Британская лунная компания заявила, что находка на самом деле представляла собой глыбу никелевой руды, отдаленно напоминающую своей формой женское тело. «Статуя» попала на исследование сначала к археологам, но вскоре ею заинтересовались и другие организации (включая МИ5). Исследования продолжались довольно долго, и в конце концов статуя — или не статуя — таинственно исчезла при перевозке из одной экспертной лаборатории в другую.
Разразился грандиозный скандал.
Ефесская церковь подала на Британскую лунную в суд; БЛК ответила тем же. Лавендер Драгонсбейн своевременно пережила божественное откровение, в котором ей явилась сама Артемида Ефесская. Богиня велела Лавендер выстроить святилище на том месте, где было найдено ее серебряное изваяние. БЛК немедленно заявила, что статуя была намеренно помещена сторонниками церкви в указанном кратере, считавшемся весьма перспективным объектом недвижимости.
Сделав это заявление, БЛК допустила грубый просчет, так как, назвав находку «статуей», она тем самым опровергла собственные же ранние заявления, согласно которым в спорном кратере была обнаружена всего лишь глыба руды необычной формы. Совет по объединению Трех миров присудил победу по очкам Ефесской церкви, которая к настоящему моменту владела половиной Луны.
— …Вы, дочь моя, могли бы стать нашей новой Лавендер Драгонсбейн, — закончила мать Уиллоу, отставив в сторону свой чай.
— Что ж, в этом случае Британской марсианской не поздоровится, — сказала Мэри небрежно. — И Марсианскому сельхозкооперативу тоже!
— Бесстыжие угнетатели были повержены слабой женщиной, вооруженной одной лишь верой, — сказала с улыбкой мать Уиллоу. — Благословенно будь имя Небесной Владычицы!
— Будь!.. — эхом отозвалась Мэри, перед глазами которой одна за другой разворачивались картины сладостной мести.
— Но вы, разумеется, понимаете, что необходимы некоторые перемены, — вставила мать Гленда.
— Да, разумеется, — машинально кивнула Мэри, но тотчас спохватилась: — Это какие же?
Мать Уиллоу деликатно откашлялась.
— Нам сообщили, что в вашем штате состоят почти исключительно мужчины. Вряд ли нам удастся представить вас как выразительницу Ее интересов на Марсе, если вы будете придерживаться подобной дискриминационной политики при подборе кадров. Кроме того, Мать-Церковь весьма озабочена дошедшими до нас слухами, что один из ваших работников является, гм-м… христианином!
— Вы имеете в виду Манко? — Мэри взмахнула рукой. — Очевидно, вы не совсем в курсе… Не может быть никаких сомнений, что в действительности он поклоняется Ей, но только в образе Девы Гваделупской. Всем давно известно, что упомянутая Дева в действительности является почитаемой индейцами Богиней Цветов и не имеет никакого отношения к… патерналистской диктатуре и олигархическому подавлению. В конце концов, Манко — америнд, коренной американский абориген и принадлежит к этническому меньшинству, которое веками подавлялось и угнеталось, разве не так? И он выстроил Ей очень красивую часовню в священном гроте неподалеку.
Лицо матери Уиллоу прояснилось.
— Так это же совсем другое дело! Больше того: эта история очень понравится нашим специалистам по связям с общественностью. — Она вынула из кармана блокнот и сделала несколько пометок. — Один из Ее верных сыновей бежит на Марс, спасаясь от несправедливости и иррациональных этнических предрассудков… Превосходно!
— А остальные мои работники-мужчины, — сказала Мэри, — они… Поймите, в моем положении выбирать не приходится, я вынуждена пользоваться тем, что есть. Кстати, все они очень неплохие ребята. Что касается женщин, то из всего Поселения… — «Из всех женщин Поселения работа нужна была одной Эри», — хотела сказать она, но спохватилась. — На Марсе не слишком много женщин, — поправилась Мэри.
— Это верно, — кивнула мать Уиллоу.
— Мы прекрасно понимаем, что вы были вынуждены сражаться с врагом его же оружием, — сказала мать Гленда. — И тем не менее все это… — Она указала на бродильные чаны. — Все это необходимо прекратить.
— Простите?.. — переспросила Мэри.
— Необходимо положить конец незаконному обороту активных химических соединений, подлежащих особому контролю, — жестко отчеканила мать Гленда.
— Но ведь это просто пиво! — воскликнула Мэри. — Закон разрешает употребление пива, по крайней мере в Кельтской Федерации, гражданкой которой я являюсь, так что ничего противоправного я не совершаю.
— По мужским законам — возможно, — согласилась мать Гленда.
— Но как можно считать, что вы исполняете Ее волю, продавая смертоносный токсин, каким, безусловно, является алкоголь, угнетенным трудящимся Марса? Нет, дочь моя, прежде чем оказать вам помощь, святая Мать-Церковь желает видеть это оборудование… демонтированным.
— Но что я буду подавать моим постоянным клиентам?! — воскликнула Мэри.
— Травяные чаи и питательные бульоны, — предложила мать Уиллоу. — Любые напитки, лишь бы они были полезными и здоровыми.
Мэри нехорошо прищурилась. Должно быть, почувствовав приближающуюся грозу, мать Уиллоу поспешно сменила тему.
— И еще один деликатный вопрос…
— Какой же? — холодно осведомилась Мэри.
— Не так давно на Луне произошел один… несчастный случай, — стала объяснять мать Уиллоу. — Можно даже сказать, трагический случай, в результате которого пострадала одна из Ее верных дочерей. Теперь-то мы уверены, что имеет место серьезное повреждение мозга, однако дело не в этом, вернее — не только в этом. Главное, что бедняжка в своем безумии изрекала некоторые вещи, которые могут быть превратно истолкованы. Это способно привести… гм-м… к серьезным недоразумениям. Как бы там ни было, святая Мать-Церковь стремится вернуть заблудшее дитя в свое лоно…
— Как нам стало известно, наша сестра работает у вас, — вставила мать Гленда.
— Она, э-э-э… В общем, она действительно работала у меня, но… Вы, наверное, сами знаете, что на нее трудно рассчитывать — например, она могла опоздать или вовсе не выйти на работу. Я считала, что она — отступница, еретичка.
— Она сама не понимает, что говорит, — быстро сказала мать Гленда. — И должна находиться под постоянным контролем.
— Вы хотите сказать, что поместите ее в больницу? — уточнила Мэри.
— Нет-нет, что вы! — уверила хозяйку мать Уиллоу. — Я вовсе не имела в виду ни одну из этих ужасных государственных клиник! У Церкви есть специальное место для скорбных главой.
«Ну, разумеется, есть. Как не быть!», — подумала Мэри. Некоторое время она молчала, размышляя о своем будущем — о том, каким оно будет и чем ей придется за это заплатить. Наконец женщина решилась.
— Прошу прощения, леди, — сказала Мэри, вставая, — но мне кажется, что вам лучше уйти.
Когда обмен лживыми улыбками, выражениями взаимного неодобрения и завуалированными угрозами был наконец закончен и входной шлюз за гостьями с чмоканьем закрылся, Мэри облегченно вздохнула.
— Миссионерки!.. — пробормотала она себе под нос и, повернувшись, направилась в кухню, где царил кромешный мрак. Мэри ничего не видела, и двигаться ей приходилось чуть ли не ощупью, однако в конце концов, ориентируясь по жужжанию глазного протеза, она все-таки отыскала Эри, которая, словно таракан, забилась в узкую щель за буфетом.
— Они ушли, — сказала Мэри.
— Я не хочу, чтобы они меня забрали, — хрипло отозвалась Эри.
— Ты не хочешь возвращаться на Землю?
Эри не ответила.
— Тебя будут лечить лучшими лекарствами, — сказала Мэри.
Эри завозилась в своей щели, но снова промолчала.
— Послушай, они не причинят тебе вреда! Теперь не те времена. Они даже намекнули, что решение о твоем отлучении может быть пересмотрено. Разве ты этого не хочешь?
— Нет, — сказала Эри. — Они думают, за них будет говорить Он. Но Он не будет.
— Кто не будет говорить за них? — уточнила Мэри, опускаясь на корточки. — Твой бог? Ну, тот, в кого ты веришь?
— Да.
— А почему они должны хотеть, чтобы он говорил с ними?
Наступила тишина, нарушаемая лишь негромким дребезжанием кружек в буфете и жужжанием оптико-механического протеза. Наконец Эри справилась с собой и перестала дрожать.
— Он говорил через меня, когда я была в Доме Спокойного Убеждения. Он сказал: что-то должно произойти. И все случилось именно так.
— Так это было что-то вроде пророчества?
— «Пророчества и предсказания! Неверующие, угнетатели и колдуны вступили в заговор и ждут. Богиня знает, когда наступит решительный день. Мы можем использовать ее!» — Голос Эри поднялся до пронзительного визга, похожего на скрип ржавых петель. — «Прекрати немедленно или лишишься второго глаза!» Но Он был там. Он простер свою руку с Красной планеты и сказал: «Приди ко мне!» Он показал мне незапертое окно, и я бежала. Потом Он показал грузовую ракету, и я купила билет. Так я оказалась здесь, с Ним. Я никогда туда не вернусь!
Мэри пристально всмотрелась в темноту, но сумела различить только один запавший, налитый кровью глаз на бледном лице.
— Насколько я понимаю, они решили, что ты можешь предсказывать будущее, не так ли?
Ответа не последовало.
— И именно поэтому Церковь стремится заполучить тебя назад, — мрачно констатировала Мэри.
Эри не издала ни звука, но хозяйке таверны показалось, что размытое светлое пятно в темноте слегка наклонилось в знак согласия.
Слухи были самыми разными.
Одни утверждали, что Марсианский сельскохозяйственный кооператив вовсе не заинтересован в преобразовании Марса в пригодную для обитания человека среду. Поговаривали, будто истинной целью создания МСК была карьерная разработка месторождения красных алмазов, которые оказались гораздо более ценными, чем считалось вначале. Это означало конец аренды участков земли частными лицами в любой форме.