За все три года работы в службе охраны Джефф никогда не сталкивался с подобными случаями и даже не знал, в чьем ведении они находятся. Лаборатория была в федеральном подчинении, и вся территория, на которой она располагалась, считалась закрытой. Внутри зоны имелись здания и участки, для посещения которых охранникам требовался специальный доступ. Некоторые служащие работали непосредственно на федеральное правительство, но большинство получали жалованье от Бехтела, имевшего контракт на управление установками.
Не только у Джеффа возникли вопросы. Начальник охраны Том Маркин все утро сидел за телефоном, общаясь с главным офисом министерства энергетики в Вашингтоне, после чего созвал подчиненных на совещание.
Маркин работал в компании едва ли не с самого ее основания. Высокий, круглолицый, ростом свыше шести футов шести дюймов, он немного прихрамывал, поскольку в детстве потерял ступню: результат несчастного случая. Джефф еще во время первого собеседования хорошенько присмотрелся к нему и решил по мере возможности держаться подальше. Принцип «сначала женщины и дети» был явно писан не для него. И в перечне тех, кто пойдет ко дну вместе с кораблем, имя Тома Маркина искать явно не стоило.
А вот Джеффа — вполне. Ни один человек не высказался прямо и откровенно, что Маркин — расист, ненавидевший черных, но думать это никто никому не запрещал, и потому Джеффу не раз намекали на необходимость быть начеку.
Все три года он так и делал, но сегодня избежать встречи было невозможно. Совещание проходило в одном из небольших конференц-залов Центральной установки, достаточно просторном, чтобы вместить тридцать участников. Маркин остановил Джеффа, пробиравшегося в задний ряд, и указал ему на места впереди.
— Ситуация такова, — начал Маркин. — Неважно, имеем ли мы дело с убийством или самоубийством, эта смерть входит в сферу интересов служб национальной безопасности. Через два дня грянут проверки из Вашингтона, и не только из главного офиса министерства энергетики, но и из ФБР. Хорошо бы к этому времени уже знать причину смерти. Я решил создать специальную бригаду и наделить ее особыми полномочиями. Члены этой бригады будут освобождены от своих прямых обязанностей. Главным назначаю Джеффа Кинга… — Он наградил Джеффа широкой дружеской улыбкой: —…которого все вы, надеюсь, знаете. Прошу оказывать коллеге всемерную помощь. Вопросы?
Вопросы посыпались градом: что известно о Фрэнке Лейзенби, чем он занимался, почему оказался ночью на испытательном полигоне.
Джефф почти не слушал. У шефа не было ответов, и ему приходилось отделываться пустопорожней болтовней. К тому же стало ясно, что «специальная бригада» будет изолирована от остальных, и все это с дальним прицелом. Если они распутают дело, что на данный момент казалось абсолютно невозможным, Том Маркин быстренько распустит команду и припишет успехи себе. Если же ничего не выйдет, вся вина будет возложена на них. К тому же в подчинение Джеффу определили двух весьма посредственных сотрудников.
Джефф бежал с совещания, как с пожара. Но неприятности на этом не кончились. Новые беды свалились на него в образе толстухи в белом халате.
— Сержант Джефферсон Кинг? — осведомилась она.
— Это я.
— Мне бы хотелось потолковать с вами о смерти Фрэнка Лейзенби.
Джефф уставился на черную великаншу с россыпью мелких косичек на голове и в очках без оправы.
— И вы тоже? Вижу, они надеются одним махом избавиться от всех нас.
Теперь уже женщина уставилась на него.
— Не знаю, о чем вы, и предпочитаю не спрашивать. Меня зовут Лассандра Кейн. Начальник отдела лаборатории, включающего группу исследования радиологической опасности.
Она протянула руку. Джефф пожал ее, чувствуя себя абсолютным идиотом.
— Фрэнк Лейзенби работал на меня, — продолжала она. — Исключительно дабы не позволить стереотипам повлиять на ваше суждение, я пойду на то, что ненавижу и наотрез отказываюсь делать. Расскажу вам свою биографию. Я изучала физику в Техасском университете и, заметьте, все эти годы была стипендиатом на полном государственном обеспечении. Потом получила степень доктора философии в Беркли, одновременно работая в институте Лоуренса Ливермора. Далее два года стажировки на СЛУ, Стенфордском линейном ускорителе. Изучала режимы распада сверхтяжелых элементов. Я заработала эту должность, понятно, мистер Кинг?
Она выжидающе воззрилась на него. Джефф решил, что существует лишь один способ уладить дело.
— Более чем, доктор Кейн. А теперь обо мне. Я восемнадцать лет прослужил в полиции города Вашингтон, округ Колумбия. О коррупции в правительстве я только слышал. Я хорошо управляюсь с уличной шпаной, и когда речь идет о беготне за мелкими преступниками, мне нет равных. Все это и позволило мне претендовать на должность здешнего охранника. Но я никогда не работал в «убойном» отделе и так же подхожу для расследования убийства по неустановленным причинам, как вон та золотая рыбка.
Он ткнул пальцем в маленький аквариум у стены, где лениво плавала единственная рыбешка. Надпись над аквариумом гласила:
«Национальная лаборатория по охране окружающей среды. Министерство энергетики. Сделаем нашу страну безопасной для всех форм жизни».
Несколько минут Лассандра Кейн яростно уничтожала взглядом рыбку, прежде чем, к облегчению Джеффа, разразиться смехом.
— Это я могу пережить. Далеко не всякий способен честно признаться в том, что не может выполнить порученное дело. Однако именно вас назначили разбираться в причинах гибели Лейзенби, верно? По крайней мере, так сообщил Том Маркин.
— Совершенно верно.
— И вы можете ходить, где вздумается?
— Если верить Маркину.
— В таком случае — прочь отсюда, и найдем спокойное местечко, где можно поговорить.
С утра сильно потеплело. В такой день надо бы одеться полегче, а на нем костюм, который Джефф напялил для совещания. И сейчас радовался, что вид у него приличный, хоть и приходилось задыхаться от жары.
Лассандра Кейн подвела его к маленькому голубому кабриолету, способному ездить и на бензине, и на электричестве. Похоже, она была одной из немногих служащих лаборатории, которые терпеть не могли гигантские микроавтобусы и пикапы. Достойная восхищения забота об экономии энергии. Правда, были и свои минусы: Джефф едва уместился на сиденье. Обшивка нагрелась до того, что обожгла его широкий зад.
— Я повезу вас на бридерный[3] участок. Там у меня свой кабинет, и меньше вероятности, что нам помешают. Почему бы не начать с самого простого: что вы знаете о Фрэнке Лейзенби?
— Раньше о нем ничего не слышал. Думаю, мы вряд ли встречались… хотя сказать это, увидев его тело, я бы не отважился.
Лассандра поморщилась.
— Ужасно, правда? Пришлось мне его опознавать. Если причина смерти — радиационные ожоги, поверьте, это куда хуже, чем все виденное и слышанное мной до сегодняшнего дня.
— Но какая еще может быть причина?
Повернувшись, женщина мимолетно улыбнулась, и солнечный луч, отразившись от очков без оправы, ударил полицейскому в глаза.
— А разве это не ваша задача — ее определить?
Джефф посчитал такой вопрос риторическим.
— Ни жены, ни семьи? — спросил он, в свою очередь.
Он мог бы узнать все это в отделе кадров, но беседа позволит сэкономить время.
— Вероятно, у него есть родные, но он никогда о них не упоминал.
— Как по-вашему, в его прошлом было что-то сомнительное?
— Он был очень скрытным.
— А друзья женского пола?
Лассандра поколебалась.
— Определите точнее, что есть в вашем понимании дружба с женщиной?
— Секс.
— Таких «друзей» у него не водилось.
— А среди мужчин?
— Тоже нет. Слушайте, это исключительно мое мнение, но, думаю, Фрэнк Лейзенби был одним из тех, кого считают бесполыми. Он не имел никаких сексуальных пристрастий. Бывают такие люди.
— Говорят. Лично я за все восемнадцать лет службы в полиции никогда таких не встречал. В Вашингтоне все помешаны на сексе.
— Даже Конгресс?
— Особенно Конгресс.
Они достигли участка экспериментального бридера, мимо которого Джефф проезжал сотни раз, но никогда не заглядывал внутрь. Лассандра припарковала машину под табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ ДИРЕКТОРА, прямо перед главным зданием.
— Он в Вашингтоне, — сообщила женщина. — Во всяком случае, был с утра. Думаю, в данный момент он сидит в самолете, направляется в Айдахо-Фолс.
Кабинет, куда они вошли с Джеффом, явно разочаровал его: комната, забитая всяким хламом.
Лассандра заметила скептический взгляд полицейского.
— Если хотите узнать, где в лаборатории ведется истинная работа, проследите за проводами и кабелем. Мой офис в другом здании.
Она сняла со стула монитор и жестом велела Джеффу сесть.
— Спрашивайте.
— Насколько хорошо вам известна личная жизнь Лейзенби?
— Достаточно. Собственно, и личной жизни как таковой не было. Впрочем, может, имелись какие-то тайны, откуда мне знать? Но почему вы все время об этом спрашиваете?
Джефф помолчал и ответил:
— Предположим, мы имеем дело с убийством. Способ и орудие нам неизвестны. Если внимательно просмотреть статистику убийств, выясняется, что все это, по большей части, дела семейные: сын стреляет в отца, ревнивая женщина втыкает нож в любовника, муж душит жену во время грязного, склочного развода.
— Ужасно.
— Это жизнь… Итак, когда я впервые спросил о семье Фрэнка Лейзенби, то, наверное, завел вас не туда. Совершенно неважно, как он ладит с родственниками, потому что, если они не работают здесь, в лаборатории, то никак не могли к нему подобраться. Здесь он в безопасности. Значит, речь идет о постороннем человеке. Если это не любовник и не любовница, переходим к следующему уровню близости. Лейзенби был достаточно популярен?
— Слишком замкнут и сдержан, чтобы быть популярным. Но и непопулярным его тоже не назовешь.