— Не всегда. То нет, то есть. В зависимости от фазы.
— От фазы… — Саня почесал в затылке. — Понятно. Это, типа, как у нас на подстанции. Ухватишься по пьяни за провод, а дальше — в зависимости от фазы. Либо ты есть, либо — чпок! — и тебя нету…
— Примерно так, — покивал я, чувствуя приближение новой мысли. — Мало того! Все, что ты сделал своими руками, тоже будет мерцать!
— А чего это я своими руками сделал? — с подозрением спросил Тележкин.
— Ну, мало ли… табуретку там, дачу… дом, дерево, сына…
— Я что, папа Карло, табуретки выстругивать?! — Саня был искренне возмущен. — Не было у меня сроду ни дачи, ни дома! А если и будут, так куплю готовые, зачем самому-то горбатиться?
— А дети? — мне вдруг вспомнилось, что я никогда не слышал о семье Тележкина.
— Я за безопасный секс! — отрезал Саня.
— Ну что ж, — я вздохнул с облегчением. — Значит, человечеству, можно считать, повезло.
— Да идет оно в баню, твое человечество! — Тележкин выудил из пачки очередную сигаретку и потянулся к свечке. Пальцы его дрожали. — Мне-то теперь как?!
— А чего тебе? Живи, как жил. Ну, подумаешь, легкое мерцание. На свету, поди, и вовсе не заметно.
— Думаешь?
— Наверняка. Главное, ничего не делай сам, чтобы не распространять мерцание на другие предметы и людей. Пользуйся только готовым…
— Не учи, понимаешь, отца! — заверил меня Саня. — Я всю жизнь прожил — травы тяпкой не измял! А на ваш дурацкий институт я еще в суд подам! За увечье…
— Хм. Ты бы подумал сначала, тут всяко может обернуться, — честно предупредил я. — За проникновение в институт без пропуска тебе ведь кое-что причитается. И город без электричества оставить — тоже не мелкое хулиганство. Так что смотри сам…
Саня задумчиво поскреб небритый подбородок.
— Ладно, проваливай! — сказал он наконец. — Буду думать. Но легко вам от меня не отделаться! Не надейтесь!
Спускаясь по лестнице, я улыбался. Все-таки это счастье, что Тележкин наш такой обормот. Окажись на его месте какая-нибудь креативная личность, да еще, не дай Бог, отец семейства — и неприятностей было бы не сосчитать. Скажем, строил человек мосты, забивал клепки. А теперь вдруг все забитые им клепки пусть на долю секунды, но исчезнут. Что будет с мостом?… Да разве только в мостах дело! Нет, что ни говори, а Тележкин — личность уникальная. Таких беречь надо! Содержать в тепличных условиях! Где-нибудь под стеклом… И табличку присобачить: «Роль данной личности в истории строго равна нулю»…
Стоп! А это что такое?!
Я вышел из подъезда и остановился, обалдело задрав голову. Над крышами стареньких наших пятиэтажек поднимался другой город, никогда мной раньше не виденный, огромный и сверкающий.
Бесчисленные этажи, окаймленные живой зеленью, уходили в бездонное небо, где висела, медленно вращаясь, гигантская конструкция — искусственная планета. Между зданиями стайками и поодиночке носились большие красивые птицы. Приглядевшись, я понял, что ошибаюсь. Это были не птицы, а люди с крыльями за спиной. Перелетев от здания к зданию, они складывали крылья и скрывались в зелени садов, разделяющих этажи. Солнце, встающее в промежутке между двумя пятиэтажками, светило прямо сквозь призрачно мерцающий город…
Так вот как выглядит мир, в котором не родился Саня Тележкин! Оказывается, Санина роль в истории была не так уж и мала. Не примяв травы и не ударив пальцем о палец, он сумел каким-то образом затормозить прогресс и лишить мир всего этого сверкающего великолепия. Впрочем, дело здесь, возможно, и не в Сане. Может быть, во всем виноват его отец или дед, одним словом, кто-то из наследников прославленной мерцающей фирмы «Тележкин и сыновья»…
НАУКА
Сергей ДерябинМалетт, или Туда и обратно
С тех пор, как в 1895 году Герберт Уэллс «изобрел» машину времени, мало кто из фантастов не отдал дань этой «вечной» теме — хронопутешествию.
Способы, с помощью которых они заставляли перемещаться туда и обратно, при всех нюансах сводились к двум: либо «инструментальный» (некое устройство), либо природный (дыры в пространстве-времени). Посмотрим, как наука относится к подобным версиям.
Понятие «стрела времени», столь популярное в фантастике, было впервые использовано знаменитым ученым Артуром Эддингтоном в 1928 г. в книге «Природа физического мира». Не будем касаться сложных физических и философских проблем, стоящих за этим термином. Скажем только, что оно предполагало обратимость физических явлений при «развороте» этой стрелы на 180 градусов. Иногда для наглядности в научно-популярной литературе приводили пример с записью на киноленту. Так вот, если заснять, допустим, падение стакана на пол, а затем прокрутить ленту обратно, то на экране мы увидим, как осколки собираются вместе, а затем целый стакан взмывает обратно на стол. Или предположим, что кто-то умеет двигаться обратно во времени, как, например, в повести Владимира Савченко «Встречники». Такой «встречник» увидит абсолютно тот же процесс, только вывернутый наизнанку.
Речь идет, как вы понимаете, о некоей симметрии. Отсюда предполагалось, что при определенных условиях (то есть с помощью машины времени, а то и вовсе без нее, одной силой мысли, как в романе Джека Финнея «Меж двух времен») можно вернуться назад и предотвратить падение стакана.
Но, увы, по столь ясной, логичной и притягательной для фантастов картине был нанесен удар.
Нобелевский лауреат, бельгиец Илья Пригожин, рассмотрев проблему «стрелы времени» с точки зрения современной термодинамики, заявил, что обратимость процессов во времени невозможна. Иными словами, если киноленту пустить обратно, то на столе появится вовсе не стакан, да и стола может не оказаться на месте. Дорога в прошлое была перекрыта не только для путешественников, но и для теоретиков.
Казалось, тема, с научной точки зрения, закрыта, да и носила она чисто умозрительный характер. Но в том, наверное, и состоит главный парадокс любой науки, что вокруг очередной «стены» возникают десятки обходных тропинок.
В прошлом веке многие ученые пытались создать единую теорию поля на основе одной лишь геометрии[2]. Так, гравитация рассматривалась как кривизна четырехмерного пространства-времени, а остальные силы — как кривизна пространств более высокого порядка. Вот и в начале 60-х физик Джон Уилер решил создать всеобъемлющую теорию, в которой все силы природы были бы сведены к проявлению некоей скрытой геометрии. Уилер даже придумал название для новой дисциплины — геометродинамика. Не вдаваясь в подробности, рассмотрим лишь модель электрического заряда по Уилеру. Представьте себе похожую на половинку бублика трубку, приклеенную к листу бумаги. Заряженная частица представляет собой нечто вроде входа в трубку, соединяющую друг с другом точки пространства, а сама трубка (sic!) проходит сквозь другое измерение. Уилер назвал такие туннели «кротовыми норами». Впоследствии Уилер отказался от этой теории, но «кротовые норы» или «червоточины» в пространстве-времени зажили своей жизнью. И вообще, Уилеру везло на создание новых терминов. Например, весьма прижилась «черная дыра»…
История гласит, что причиной вспыхнувшего интереса к червоточинам стал… научно-фантастический роман! Знаменитый ученый Карл Саган, известный также как писатель-фантаст, попросил своего друга, астрофизика Кипа Торна, дать хоть какое-то наукообразное объяснение эффекту мгновенного перемещения в романе «Контакт». Дело в том, что прыжок к звездам, который осуществила героиня книги (и фильма), имел место в некоем пространственном туннеле — червоточине.
Торн заинтересовался проблемой и подключил к ней своих сотрудников. Для начала они подсчитали, что стенки такого туннеля должны выдерживать давление в триллионы атмосфер, а масса их должна быть отрицательной. То есть атомы такой материи отталкивают, а не притягивают друг друга. Но это были только «технологические детали». Парадоксы начались чуть позже.
Саган и его «Контакт» имели успех, а Торн продолжал свои теоретические исследования червоточин. Тут и выяснилось, что если на входе и выходе в червоточину поместить черные дыры, то получится нечто вроде туннеля во времени! То есть можно будет нырнуть в такую червоточину сегодня, а вынырнуть вчера.
Вообще-то гипотеза Торна достаточно безумна для того, чтобы оказаться верной. К тому же в свое время Стивен Хокинг и Джон Уилер предположили, что, собственно говоря, все наше пространство изъедено такими червоточинами, правда, очень маленькими, около 10-43 см. Можно ли расширить такую микродыру до приличных размеров, не изменяя при этом сущности нашего мироздания — вот в чем вопрос.
Несмотря на всю фантастичность гипотезы о перемещении во времени посредством таких червоточин, сам Торн относится к ней исключительно серьезно и полагает, что со временем человек научится манипулировать черными дырами, и тогда Вселенная, ее прошлое и будущее окажутся у его ног. А что касается машины, способной манипулировать временем, — это уже не наука, а фантастика.
Ан не тут-то было!
Весьма уважаемый в научном мире профессор теоретической физики Коннектикутского университета Рональд Малетт вполне серьезно заявил, что знает, как построить настоящую машину времени. Что заставило его рискнуть своей репутацией и карьерой?
Эта история немного напоминает эпизод из фантастического сериала «Квантовый скачок». Кстати, не исключено, что именно Малетт стал прототипом героя сериала, ученого, открывшего принцип перемещения во времени.
Как выяснилось, отец Малетта не заботился о здоровье, пил-курил в свое удовольствие и умер в 1955 году от инфаркта. Будущему профессору было тогда 10 лет. Вскоре мальчик прочитает знаменитое произведение Герберта Уэллса «Машина времени» и задумается о том, как вернуться в прошлое и спасти отца.
Прошло много лет. Изучая проблемы деформации пространства и времени вблизи вращающихся тел, Малетт пришел к тем же выводам, что и многие ученые до него. Действительно, чем сильнее гравитационное поле, тем больше отклонение светового луча от прямой линии. А такие объекты, как черные дыры, вообще приводят к закольцовке света, замыкая его траекторию в границах свернутого пространства-времени. Концепция Торна о червоточинах — ходах во времени — уже тогда была весьма популярна. Но любой здравомыслящий человек понимает, что черные дыры в ближайшие тысячелет