А вот с третьим критерием расхождения полные: в мирах городской фэнтези машины могут быть сколь угодно сложными, ибо в умах значительной части человечества понятия «город» и «цивилизация» теснейшим образом связаны. Другое дело, что машины эти легко могут подчиняться законам не научным, а выдуманным, магическим. Однако это глубинное различие, его редко выпячивают. Словом, для городской фэнтези магия обязательна, а наука — как придется, тогда как обычную фэнтези наука обыкновенно убивает (хотя есть и исключения, например, сага о Геральте Сапковского, однако Сапковский описывал науку, во-первых, неразрывно сплавленную с магией, а во-вторых, уровень знаний все же позиционировал более или менее средневековый, с редкими заездами в элементарную генетику).
Если подытожить все вышесказанное, в сухом остатке окажется следующее: городская фэнтези описывает миры, очень похожие на наш, но с работающей магией. По крайней мере, я так это вижу и понимаю.
Хотя о городской фэнтези как об особом направлении заговорили совсем недавно, у произведений этого рода есть глубокие корни в отечественной литературе. В XIX — начале XX века элементы городских фантазий теснейшим образом сплетались с мистикой. В советское время территория городской сказки была уютно обжита повестями В. Крапивина, от которых тысячи нитей уходят к творчеству многих современных авторов.
Сейчас, как мне кажется, происходит кристаллизация направления, его зримое и наглядное выделение из основного потока фантастики. Попробуем наметить рубежи. С одного края оно граничит с НФ. Авторы обыгрывают пугающие эксперименты ученых (этаких магов с ланцетом и лазером), и в результате кое-что сдвигается в обыденной повседневности. Герои не выскакивают из современного мегаполиса ни в космическое будущее, ни в эльфийское «прошлое», они вынуждены действовать по законам измененной реальности у себя дома, в Москве или Париже. Примером могут послужить романы А. Сашневой «Наркоза не будет» и Д. Янковского «Флейта и ветер».
Другим крылом, как мы говорили, городская сказка, соприкасается с мистикой. Яркими образчиками являются повести М. Галиной «Покрывало Авадона» (каббалистика в действии на фоне современной Одессы) и «Курортная зона», где волшебство растет из самых простых вещей окружающего мира. Случается городской фэнтези обратиться и к путешествиям во времени. Таков роман Е. Хаецкой «Анахрон», где готской деве вполне может прийти в голову завести козу на балконе высотного дома.
Однако город не замыкается пределами тихой квартиры — нашей крепости и нашей мастерской. За ее стенами он многолик, жесток и населен чудовищами. Мистика часто оборачивается своей изнанкой — ужасом. Недаром рассказы К. Бенедиктова «Чужая квартира» и «Прогулка» — по-настоящему жуткие истории про энергетического вампира, живущего по соседству, и про спасение ребенка от бомжей уже мертвым отцом-зомби — одни относят к хоррору, другие — к городской фэнтези.
Многие черты названное направление взяло и у волшебной сказки. Для меня знакомство с феноменом городской фэнтези началось с рассказа Д. Трускиновской «Дверинда», где трогательные герои — мать-одиночка и сын — проваливаются в мир фей, придуманный ими самими.
Однако классическими, эталонными текстами направления я бы назвала повесть О. Дивова «Предатель» и «Дозоры» С. Лукьяненко. Близок к ним по методу «Полдень сегодняшней ночи» Д. Володихина, имеющий, правда, иную мистическую основу.
Отличительной чертой городской фэнтези, на мой взгляд, является то, что эта литература принципиально не эскапистская. Ее действие почти всегда идет в реальности № 1, у нас под боком. Она не предусматривает бегства. Населять «кормящий ландшафт» могут самые неожиданные существа. От гоблинов, создавших королевство в туннелях московского метро, до гигантских змей, живущих в канализации. Но все свои чудеса городская сказка помещает буквально под ноги читателю, заставляя обратить внимание на то, что творится перед нашими «широко закрытыми глазами».
КРУПНЫЙ ПЛАН
Отклонение от совершенстваОлег Дивов. «Ночной смотрящий». ЭКСМО
Для начала немного статистики. В течение года прилавки книжных магазинов увидели более тысячи наименований книг, написанных в жанре фантастики и мистики. Доля произведений русскоязычных авторов среди них составила около 35 %, не считая переизданий. Таким образом издатели, так сказать, выполнили план по валу. Это необходимое, но, к сожалению, недостаточное условие прогресса жанра. Без самобытных, оригинальных новаторских произведений вал так и останется валом, ведь, как известно, экстенсивный путь развития рано или поздно приводит к застою.
Творчески осмысляя предыдущие заработки, издатели каждый год пытаются придумать что-нибудь новое, дабы привлечь интерес читателей. При этом, в первую очередь, им надлежит заботиться о том, чтобы нестандартная и, следовательно, потенциально хорошо продаваемая книга не затерялась бы среди ярких обложек среднестатистической продукции. Именно в этой области лежат корни явления, которое активно проявило себя в первые годы нового столетия. Назовем его по аналогии с кинематографом — «продюсерская фантастика». Таковой будем считать проекты, основанные на серьезном маркетинге и правильном позиционировании и направленные на максимально возможное продвижение автора на рынке. В данном случае издательская (продюсерская) составляющая, как правило, превалирует над писательской. Характерным примером такого подхода является серия «Тайный город» издательства «ЭКСМО».
На первый взгляд, новый роман Олега Дивова «Ночной смотрящий» реализован в рамках именно «продюсерской фантастики». Согласитесь, появление книги о секретном подразделении, занимающимся борьбой с вампирами, да еще с таким откровенным названием, за считанные недели до общероссийской премьеры фильма «Ночной Дозор», выглядит заранее просчитанным и довольно циничным ходом. Однако при внимательном и непредвзятом ознакомлении с текстом Дивова становится ясно, что влияние издателя в данном случае было минимальным. Вплоть до того, что роман напечатан в авторской редакции. «Ночной смотрящий» задумывался задолго до начала съемок фильма «Ночной Дозор», но элементов полемики с книгой «Ночной Дозор» он все-таки не избежал и, похоже, намерено.
«Вампиры — совсем не то, что вы думаете. Они сильно мифологизированы, и это их основное прикрытие».
Реальные тошнотворные картины «прикладного вампиризма», продемонстрированные в романе, должны были бы развенчать извечный образ декаденствующего бессмертного. Должны были, если бы Дивов поставил перед собой только лишь задачу показать, «как все было на самом деле». С кровью, грязью, матом и неприкрытым животным началом как со стороны упырей, так и со стороны «ночных команд» людей, с ними разбирающихся.
Но это лишь часть правды — верхушка айсберга. Вновь инициированный вампир помнит себя прежним и ощущает, насколько убоги люди. «Они не живут. Они слепы, глухи, самые яркие эмоции даже не тень того, что ощущает ночной. Даже не пародия. Ночной проникает мыслью в самую глубь вещей. А как он любит! Как понимает! Как познает! Как…»
Бойцу «ночной команды» наплевать на все эти эмоции. Его работа состоит в поиске, обнаружении и зачистке. Это его долг, как он его понимает и выполняет. Он честен перед собой и людьми. Но прав ли?
Этические уравнения, которые приходится решать людям, соприкоснувшимся с проблемой вампиров в средней полосе, представляют собой наиболее интересный слой повествования. Дивов — страница за страницей — подбрасывает читателю все новые переменные, заставляя пересматривать уже готовые решения.
Вот перед нами спивающаяся деревня Зашишевье, для жителей которой пойманный и прирученный вервольф гораздо реальнее и ближе непонятных московских реформ.
Вот генерал, отвечающий за сотрудничество с высшими вампирами — так называемыми «старшими», один из которых изнасиловал и тем самым инициировал его дочь.
Вот страдающий от экзистенциального одиночества агент ФСБ, которого сделала вампиром собственная жена. Он нашел в себе силы «переломаться» — отказался от крови и в результате стал «своим среди чужих и чужим среди своих».
В общем, люди как люди, со своими житейскими проблемами и неприхотливыми желаниями. Дивов специально подчеркивает это, экспериментируя с подачей материала, используя элементы «деревенского» и «городского» романа. Хотя, надо признать, деревенские мужики выглядят у него излишне интеллектуальными, а городские менты сверх меры рефлексирующими. Но при этом и те, и другие вызывают симпатию. Перед читателем во всей красе предстает типичный дивовский герой — настоящий мужчина не без недостатков, но хорошо знающий себе цену и крепко стоящий на своей собственной земле. Он несовершенен, но естественен. Дивову вообще претит совершенство. Он не признает существ, которые знают ответы на все вопросы, которые знают, «как надо», и не важно, как они себя называют — «смотрящие» или «дозорные».
Андрей СИНИЦЫН
КРИТИКА
РЕЦЕНЗИИ
Джон МаркоОчи Бога
Москва: ACT-Ермак, 2004. — 700 с. Пер. с англ. А. Суворовой. (Серия "Золотая серия фэнтези"). 6000 экз.
Джон Марко появился на небосклоне американской фэнтези в 2000 году. Первая трилогия даровала своему автору определенную известность и к настоящему времени целиком переведена на русский язык. Сейчас вниманию российского читателя явлен новый сериал Марко, первая книга которого, «Очи Бога», вышла в США в 2001 году.
Роман сохраняет все черты творчества Марко, добавившие ему популярности на родине и вызвавшие некоторые раздраженные отклики за ее пределами.
«Очи Бога» начинаются как вариация на тему Артурианы — с положительным королем, его рыцарем и предметом любви последнего, королевой. Действие быстро отягощается грузом приемов «династической фэнтези» — межгосударственными распрями, внутренними интригами, темой жестокости войны и т. д. Дальше Марко использует свои фирменные приемы. «Очи Бога» (Инан ка Вала) хранятся племенем инвалидов, называющих себя «нечеловеками» и находящихся под покровительством духов, поделившихся с ними сверхъестественными дарами. Только в потаенном Гримхольде «нечеловеки» могут спокойно жить, гордясь собою. Не раскрывая сюжета, скажем, что в конечном итоге злодеи, попытавшиеся расправиться с «калеками», на собственном опыте узнают, что те могут постоять за себя; благородный рыцарь из-за тяжкой раны отныне будет жить лишь благодаря «Оку Бога» у себя на шее. Влившись таким образом в ряды гонимого меньшинства, он становится его защитником.
Попытки привнести в фэнтези пропаганду политической корректности и толерантности не в первый раз предпринимаются в США. Сколь бы ни были симпатичны моральные установки Марко, нельзя не признать, что обычно эти попытки кончаются провалом. Для того, чтобы совместить проповедь своей морали с популярностью, видимо, требуется талант (и целостность мировоззрения) Толкина или Льюиса… Кстати, о Толкине. Кажется, слово «вала» в значении «божество» где-то уже было.
Сергей Алексеев
Марина и Сергей ДяченкоВаран
Москва: ЭКСМО, 2004. — 512 с. (Серия "Триумвират"). 7100 экз.
Греческий философ Сократ, как известно, имел персонального демона, который побуждал его стремиться к истине. У тех, кто увлечен фантастикой всерьез, персональные демоны функционируют в несколько ином режиме, искушая человеческий ум «желаниями о странном». Этот сладкий яд становится мотором личных амбиций, научного и литературного творчества. А когда появляется желание оглянуться и подвести промежуточные итоги, всякий раз оказывается, что опять это можно сделать лишь в литературной форме. В фантастической прозе, где фантастика из антуража превращается в само(де)конструирующуюся метафору.
Супруги Дяченко выбрали для нового романа жанр фэнтези. Некоторые образы созданного ими мира ни с чем не сравнимы и по-своему грандиозны. Таков образ санного пути, пролегающего в отлив под прибрежным льдом. Таковы картины курортного сезона на Круглом Клыке, когда Император открывает плотины и уровень воды поднимается на полтора километра. А в межсезонье обитатели низин — «поддонки» — используют для подъема к вершинам, где живет знать, специальные пружинно-винтовые аппараты.
Отец Варана был винтовым и сына приучал к полетам: не отсюда ли у мальчика тяга к запредельному? Но стремление к странному часто бывает смертельно опасным. Многих гибельных ловушек Варану удается избежать лишь благодаря тому, что его выручает из беды императорский маг Лереаларуун, известный также под именами Сполох и Подорожник. Позднее знаменитый как глава бунтовщиков Лесного удела. Еще позднее — как Император… но это неважно. Варан на протяжении жизни тоже не раз меняет социальный статус — становясь то богатым сановником, то бездомным странником. Подолгу нигде не задерживается. Теперь им движет желание узнать, откуда берутся маги.
Подорожник утверждал: задача мага — принести в мир что-то новое. Правда, у него самого не получилось. Поиски Варана оказались более успешными: он обнаруживает на собственном примере, что стремление к странному стоит того, чтобы стремиться.
Сергей Некрасов
Максим МакартурВремя будущее. Время прошедшее
Москва: АСТ-Ермак, 2004. — 796 с. Пер. с англ. В. Сухановой и Л. Али. (Серия "Золотая библиотека фантастики"). 5000 экз.
В 1999 году дебютный роман «Время будущее» австралийской писательницы М. Макартур получил премию имени Джорджа Тернера — высшую награду НФ в Австралии. И хотя на фоне американской или английской НФ эта книга выглядит не слишком ярко, для фантастики «континента кенгуру» текст подобного уровня является достижением.
В романе-дебюте и его продолжении описана цепь событий, начинавшихся на земной космической станции Иокаста, которая расположена на самой границе освоенного разумными существами галактического пространства. Командиру станции Альварес Марии Хэлли приходится решать многочисленные проблемы, ведь станцию, оказавшуюся в военной блокаде, населяет множество представителей самых разных инопланетных рас. Австралийская писательница нарисовала картину будущего, в котором главную роль играет Конфедерация Союзных Миров, куда входит и Земля. Правда, на правах младшего партнера. Дело в том, что Конфедерация состоит из главенствующей группы «Четыре Мира» — объединения разумных рас, обладающих секретом путешествий в гиперпространстве, и союза «Девяти Миров», вынужденного играть второстепенную роль в межзвездной политике. Интриги землян и других рас из «Девяти Миров», стремящихся вырваться из-под жесткой опеки «старших братьев», стали фоном для описания происходящего на Иокасте.
В динамичный НФ-текст удачно вплетены детективная и любовная линии, рассказ о межпланетных конфликтах и сложных взаимоотношениях между различными расами и культурами. К тому же Макартур намеренно осложнила ход событий, введя в число персонажей пришельцев из прошлого Земли, почти столетие пробывших в криогенной спячке.
Итак, перед нами добротный научно-фантастический цикл, не претендующий на место в вечности, но живо и интересно написанный. Поклонникам сериала «Вавилон-5» или цикла Д. Уайта о Космическом госпитале произведения Макартур несомненно придутся по вкусу.
Глеб Елисеев
Валерий ЛонскойБольшое кино. Падение в колодец
Москва: Астрель, ACT, ВЗОИ, 2004. — 555 с. 4000 экз.
Дух Михаила Булгакова витает уже над самыми первыми страницами романа «Большое кино»… В начале 80-х годов в Геленджике, где режиссер Терентьев снимает фильм, а потом и в Москве появляется весьма необычная компания: солидный брюнет в черном, глумливый блондин, постоянно меняющий нелепые наряды, и собака-боксер тигровой масти. Они творят самые разные чудеса, наказывая при этом нерадивых киношников и агентов КГБ… В какой-то момент начитанный директор съемочной группы даже спрашивает их, а не из свиты ли они Воланда, но получает отрицательный ответ.
Автор умышленно вызывает дух классика. Его цель — серьезно подискутировать с ним. Если булгаковские персонажи не только наказывают виновных, но и воздают по заслугам невинно обиженным, то герои Лонского просто собирают души — чем хуже людям, тем больше улов.
В книге множество смешных эпизодов. Не нужно иметь больших познаний в области кино, чтобы понять, кто выведен под маской популярного режиссера Никиты Каблукова или кинодраматурга Павлодарского. Но еще больше в книге тяжелых и трагических страниц. В романе пересекаются два временных пласта — действие второго происходит в 39-м году. Герой этой линии тоже связан с кино — это сценарист Терехов, живущий в коммуналке с любимой женой Милой, сотрудничающий со знаменитым режиссером Борисом Барнетом. По навету Терехов попадает в застенки Лубянки, где опять же появляется эксцентричная компания.
Главный герой вошедшей в книгу повести «Падение в колодец» — наш современник, однажды проснувшийся в теле сотрудника НКВД. Когда же к нему приходит осознание того, куда он попал, он постепенно начинает понимать, какое дело ему предстоит — участие в убийстве Зинаиды Райх, супруги Всеволода Мейерхольда… Тут тоже не обошлось без Булгакова — именно драматург говорит самые важные в повести слова: «Бывают в Истории времена, когда честнее умереть, чем жить».
Андрей Щербак-Жуков
Грегори НизПушка Ньютона
СПб.: Азбука — Классика, 2004. — 448 с. Пep. с англ. П. Гордеевой. (Серия "Элита"). 5000 экз.
Грегори Киз известен в России главным образом по фэнтезийной дилогии «Дети Великой реки». Его роман «Пушка Ньютона» открывает новый сериал — «Век безумия». По содержанию первой книги ясно видно: во-первых, к традиционной фэнтези сериал не имеет ни малейшего отношения, это мистическая фантастика; во-вторых, автор противопоставляет титул «Век безумия» званию «Век разума» — устоявшейся оценке XVIII столетия.
Основное действие романа происходит в 1720 году с краткими заходами в 1681 и 1715-й. Сюжет разворачивается главным образом в Версале, Лондоне и Бостоне. Действующие лица, хронология действительных исторических событий, антураж — все почти соответствует своим аналогам в реальности, но одновременно каждая фигура чуть-чуть сдвинута со своей клетки. Автор ведет с читателями ироничную, насмешливую игру и от игры плавно переходит к вещам серьезным.
Киз представляет читателям альтернативную науку — физику и математику, — сплавленную в единое целое с алхимией и оккультной философией. Собственно, настоящий XVIII век знал этот сплав, термины «демон» и «атом» звучали в научных трудах того времени с равной частотой. Киз просто кое-что гиперболизировал, кое-что почистил от пышной риторики просветительства, кое-что вытащил из тени на свет, предъявляя читателю мистическую основу чудовищного единства. Разум изощрился, но и возгордился беспредельно. Разум выскочил из сустава и тщеславно любуется собой…
Роман с пугающим правдоподобием показывает: политики, философы и ученые той далекой эпохи заигрывают с преисподней, хотя и не до конца верят в ее существование. Но в конце концов все они сталкиваются открыто с ее активным воздействием на мир людей. А столкнувшись, непоправимо проигрывают бой. Где академическим умникам тягаться с падшими ангелами, когда тем подчиняются величайшие государи эпохи — Людовик XIV и Петр I!
Грустная и страшноватая, но мудрая книга. Качественное чтение для интеллектуалов.
Дмитрий Володихин
Юлий БуркинБриллиантовый дождь
Москва: ЭКСМО, 2004. — 300 с. (Серия "Абсолютное оружие"). 8000 экз.
Не смотря на то, что «Бриллиантовый дождь» назван романом, это, скорее, все-таки цикл рассказов, объединенных общей темой и сквозными персонажами.
Пространство-время действия — любимая Солнечная система плюс один перпендикулярный мир. Конец XXI века. Главные действующие лица — самая рейтинговая в мире рок-группа «RSSS» (русская, что характерно). Естественно, дух нежно любимой томским фантастом ливерпульской четверки витает и над страницами этой книги.
Сюжетный и интонационный диапазон рассказов, объединенных в роман, достаточно широк: по-настоящему смешные новеллы сменяются трагическими, а порой и образцами абсурдистской НФ (одна тайная компьютерная война мировых держав с высылаемой на Марс разницей в человеческих потерях чего стоит!). Вероятно, отдавая дань памяти сошедшему на нет постмодернизму, Буркин насытил книгу обилием скрытых и явных цитат, аллюзиями, броскими афоризмами. Названия глав тоже из разряда «говорящих»: «Круглая тайна», «Пикничок на обочине», «Война тараканов и птиц»…
С некоторыми составляющими цикл рассказами читатели уже успели познакомиться. Это «Дикая тварь из дикого леса», восхитительный «Какукавка» и ряд других.
Вообще, раз уж автор сам дает повод вспомнить литературу, то грех не сказать и о том, что поклонники «Цветов на нашем пепле» и «Острова Русь» останутся в равной степени довольны новой книгой фантаста. В ней присутствуют и философская составляющая, и тонкий юмор (как чисто словесный, так и сюжетный). На читателя и в самом деле проливается дождь из бриллиантов — отдельных новелл. А если учесть собственно сюжетное грозное значение заглавного образа, очарованием символа будет овеяна не только книга, но и окружающая реальность: не случайно эпиграфы ко всем главам — отрывки из песен Ю. Буркина — снабжены ссылками на авторский сайт, где эти песни выложены полностью.
Алексей Обухов
Катарина КеррЧары кинжала
Москва: ACT, 2004. — 510 с. Пер. с англ. П. Баулиной. (Серия "Век Дракона"). 5000 экз.
Нельзя не порадоваться тому факту, что знаковые тексты западной фэнтези, уже не первый год собирающие благодарную аудиторию за рубежом, постепенно обретают известность и на российском книжном рынке. Издательство «АСТ» предлагает нашему вниманию издание знаменитого цикла Катарины Керр «Дэверри». Открывает эту многотомную сагу в стиле классической фэнтези роман «Чары кинжала», вышедший в США еще в 1986 году и позднее серьезно переработанный.
«Чары кинжала» — литературный дебют Керр. Ее имя, в первую очередь, связано в сознании читателей именно с циклом «Дэверри», в который она вложила большую часть своего литературного труда. Конечно, обращалась она и к иным темам и даже пробовала свои силы в жанре «твердой» научной фантастики. Не вызывает сомнений, что «Дэверри» напомнит российскому читателю не менее популярный цикл «Дерини» К. Кёртц, тезки и сверстницы Керр (обе родились в 1944-м). В обоих сериалах действие разворачивается в условном кельтском королевстве эпохи «темных веков», в рамках хронологии и истории реальной Европы. На этом, однако, сходство и кончается. Мир Керр гораздо более условен, «вторичен» и фэнтезийно насыщен. Он населен людьми, эльфами, гномами и драконами. В нем царствуют магия и кельтское язычество, друидизм с его верой в реинкарнации. Последние, кстати, составляют важнейший сюжетообразующий элемент цикла. Историк-кельтолог, скорее всего, усомнится в возможности самого существования королевства Дэверри в VII–XI столетиях от Рождества Христова. Но Керр не исследователь, а создатель вторичного мира.
Нельзя не отметить одного достоинства самого издания. Высокопрофессиональный, во всех отношениях грамотный перевод сопровожден послесловием Д. Ивахнова, который довольно подробно представляет читателю автора и ее книгу. Заслуживающая всяческого одобрения редкость в наших изданиях фэнтези.
Сергей Алексеев
Людмила и Александр БелашИмена мертвых
СПб.: Азбука-классика, 2004. — 576 с. (Серия "Правила боя"). 5000 экз.
Супруги Белаш, известные остросюжетной «Войной кукол», на этот раз обратились к фантастике философской, говорящей «о жизни и смерти» в буквальном смысле слова.
В «одной маленькой европейской стране» ученый-физиолог Вааль Герц владеет секретом воскрешения умерших. Этот врожденный дар Герц получил в наследство от своих предков, раввинов и мистиков, но он первый поставил дело на научную, даже коммерческую основу, разработав «воскрешатель» — прибор, концентрирующий жизненную энергию и передающий ее мертвым. Правда, за полвека на счету у Герца лишь два «оживших трупа» — Клейн (солдат советской армии, беглый военнопленный, замерзший в горах) и Аник (казненный убийца, снайпер и любитель красивой жизни). Бывшие покойники намертво привязаны к своему благодетелю — без волшебного аппарата они рискуют моментально обратиться в прах. Они ассистируют Герцу в научных опытах, возятся по хозяйству, выполняют щекотливые поручения и устраняют неугодных. И вот в эту странную семью входит юная Николь, умершая от острой пневмонии. Воскрешенная частью из жалости (единственная дочь коллеги-профессора), частью из научного любопытства — удастся ли на этот раз?
Весь объемистый роман охватывает несколько суток из «жизни» Николь — от воскрешения до того момента, когда «потенциал» иссякает. Сумеет ли Герц вновь вернуть ее к жизни, мы так и не узнаем. «Мертвые и живые ходят разными путями» — эта фраза не раз повторяется в тексте. От воскресшей Николь отшатывается отец, она выброшена из обычной жизни, ее терзают мистические видения (им в романе, по-моему, уделено неоправданно много места). Авторы не ставят впрямую вопрос, насколько моральны опыты Герца. Каждому из воскрешенных можно посочувствовать, каждый вызывает симпатию и сострадание. Но вот люди ли они в полном смысле этого слова?
Финал оставляет впечатление недоговоренности; весьма вероятно, что этот роман — лишь часть более обширного замысла.
Мария Галина