– Мы поговорили, – скромно сказала Клари.
Джулу глупа. И как только она сумела закончить Новициат?
– Он легко находит общий язык с новыми Служителями, – сказала Джулу, краснея, и Клари сразу увидела ее насквозь.
Дурочка, пусть и очень хорошенькая.
– А когда выйдет Брак? – спросила Клари. Брака, невольно нарвавшегося на операцию, нельзя было назвать ребенком.
– Послеоперационный период проходит в детской, – ответила Джулу, – чтобы врачи могли заняться другими сразу, как только поступят необходимые части.
– Да, – проговорила Клари, незаметно щипнув ребенка, так что он проснулся и закричал, позволив ей кивнуть Джулу и отойти прочь – качая его и напевая.
Части… Части чего? Если они проводят какую-то медицинскую операцию над Браком, над всеми детьми по очереди, результат ее должен способствовать делу мира. Но что это за операция? Скорее всего, несложная, обратимая и безболезненная. Записывающие устройства? Маяки? Бессмысленно. Они просто боготворят своих детей. И это нам на руку. Выкуп? Но Служителям не нужны деньги, да и каким образом похищение детей ради выкупа может содействовать миру?
Потом ей в голову пришла другая мысль: а все ли дети уроженцы Тримона? Нет ли среди них игнациев? Народы обеих стран – кажется, она читала это – не слишком отличались друг от друга… Или она ошибается?
Все еще баюкая младенца, уже опять засыпавшего, она вошла в детскую. Няня, приятная Служительница средних лет, излишне полная в своем обтягивающем мундире, улыбнулась Клари. Она как раз меняла испачканные пеленки. Клари обошла лишенное окон помещение, разглядывая семерых детей; некоторые из них спали, а другие ели или играли яркими цветными игрушками.
Двое из них были светловолосыми и голубоглазыми.
Один оказался, скорее, русым, с карими глазами и чуть смугловатой кожей.
Двое обладали черными волосами, в различной степени кудрявыми, светлой кожей и неопределенного цвета глазами, казавшимися зеленовато-карими с оттенком серого.
Двое были посмуглее – с каштановыми головками и светлыми глазами.
Лица младенцев казались ей одинаковыми: маленькие носики, слишком большие глаза и пухлые круглые подбородки. Если дети и принадлежали к различным расовым группам, определить этого Клари не могла. Кроме того, насколько она помнила, Тримон, превративший терпимость в религию, охотно принимал представителей любых этнических групп, если только они исповедовали любимые страной идеалы: биологическую целостность существ, вегетарианство, личную ответственность каждого человека, свободу и все прочие принципы этой достойной восхищения веры.
– Мистрис, – обратилась Клари к няне; она не могла обращаться к этой женщине по имени, хотя и знала, что ее зовут Ада. Не настолько уж сама Клари далека от колыбели Новициата. – Мистрис, а как выглядят дети игнациев?
Женщина явно удивилась. Невзирая на возраст, она являлась всего только рядовым первого класса, что свидетельствовало об отсутствии либо способностей, либо любопытства. Впрочем, среди Служителей находилось место и для таких людей.
– Игнации выше тримонцев, но в остальном их различить трудно… по-моему, так? Кажется, мне это рассказывали.
– У игнациев матриархат, – проговорила Клари, не потому, что это имело отношение к делу, а чтобы женщина продолжала говорить.
– Ну, да. У них нет равенства полов, как на Тримоне. Женщины правят, а мужчины воюют. Их семьи называются… забыла слово. Но дети принадлежат семье матери, ее братьям и сестрам, а не своему отцу. Они могут даже не знать его имени. Говорят, у них сексуальная свобода. – В последних словах не было ни одобрения, ни осуждения.
– Они отважные бойцы, – заметила Клари.
– О да. Игнации всю жизнь готовятся к войне. Их мужчин – свирепые бойцы, но они не слишком грамотны. Иначе Тримон давным-давно выиграл бы эту войну. Тримонцы обладают более совершенным оружием, но не стремятся пустить его в ход. Они мирный народ, если оставить их в покое.
– Ага, – кивнула Клари. – Ребенок уснул, можно положить его в корзинку?
– Да. Кстати, это девочка. – Няня улыбнулась. – Малышку зовут Дарина.
Клари уложила Дарину в корзинку, возвратилась в главную комнату как раз в тот самый момент, когда в ней появился Йани. Он вспотел и покрылся пылью, словно ему пришлось долго идти пешком. Снаружи уже царила полная темнота.
– Джулу! – воскликнул он. – Пусть весь медперсонал, как только закончит работу, выходит сюда. Оставьте только дежурную няню. Андерс, измени маршрут сигнала. Пусть они нас поищут. Кел… а где Кел?
– Здесь, – откликнулся тот, возникая рядом с Клари. – А где Туки?
– Погиб, – бросил Йани. – Они сбили скиммер. Кел, добудь… – Вдруг он заметил Клари. – А ты иди к детям, закрой дверь и не высовывай носа.
– Да, Мастер, – автоматически ответила девушка, выполняя приказание, хотя волна гнева едва не выплеснулась наружу. Как можно научиться делу, если ее ни к чему не допускают?
– Что случилось? – спросила встревоженная няня.
– Не знаю. Позвольте мне хоть чем-нибудь заняться.
Весь остаток вечера мрачная Клари ухаживала за детьми. Она включила им инфокуб, на экране которого появились дурацкие рисованные животные, а потом помогла уложить ребятишек в постель. Наконец она уснула сама. И если кого-нибудь из детей одолевали тяжелые сны, криков она не слышала.
Проснувшись утром, она обнаружила, что в детской появился Брак. Юноша крепко спал на одной из кроватей.
На столике возле закрытой двери детской Клари обнаружила холодную еду и горячий чай. Она принесла чай и Аде.
– Вот спасибо, – обрадовалась няня. – У меня с утра еще не было времени перекусить.
В комнате теперь оставалось только четверо детей, если считать отсутствовавшего вчера Брака. Клари села возле него, ожидая, пока тот проснется.
Прошел час.
– Что… кто…
– Это я, Клари, – отозвалась девушка, старательно улыбнувшись. – Как ты себя чувствуешь?
– Плохо… Нет, просто слабость. И есть очень хочется. Рядом немедленно возникла Ада:
– Ах, вы голодны, молодой человек, это хорошо. Нынешние послеоперационные средства просто великолепны! Клари, дай ему чего-нибудь поесть, пожалуйста, позаботься о нем, дорогая. И пусть пьет побольше.
Заплакал ребенок, и Ада пошла к нему.
– Что случилось? – потребовал ответа Брак.
Клари не хотела показывать юноше своего неведения.
– Вот, поешь немного.
Юноша с презрением посмотрел на предложенный ему хлеб:
– Это плоть животного?
Дать точный ответ она не могла. Полевые кухни смешивали питательные ингредиенты в нужном соотношении и вне зависимости от того, что было заложено в них в качестве сырья – животные или растительные продукты, изготавливали из полученного теста так называемый «хлеб».
– Не знаю, – честно призналась она.
– Тогда я не хочу есть.
– Но ты голоден.
– Плоть животного? Нет! А ты готова дать право животному воспользоваться твоей плотью подобным образом?
Клари было неинтересно слушать весь этот бред. Она положила перед ним пищу и подала чашку с водой. Брак осушил чашку и, дернувшись, поднял голову:
– Ну, Клари, и что же они сделали со мной?
– Не знаю. Мне ничего не сказали.
К ее удивлению, он воспринял эту весть спокойно. А вот Клари чувствовала себя ничтожеством и потому продолжала злиться.
– Эта женщина упомянула «послеоперационные средства». Мне сделали операцию? – не отступал юноша.
– Я же сказала тебе, что не знаю.
Он лежал спиной на подушке и хмурился. Дверь в детскую открылась, вошли двое мужчин, неся на руках двух спящих детей.
– Укладывайте их сюда, – сказала Ада. – Все прошло благополучно?
– Идеально, – ответил мужчина. Он казался очень усталым. – Кто следующие трое?
– Трое? – переспросила Ада. – Я думала, вы берете только по двое.
– Нет времени, – ответил утомленный мужчина. – Одного придется оставить так. Йани говорит, у нас есть всего несколько часов. Снимаемся…
– Часов? – переспросила Ада. – Но это невозможно! Для восстановления…
– Их необходимо вернуть назад, Ада, – ответил мужчина. – Не спорь со мной и не возражай Йани, если тебе дорога твоя голова. С детьми ничего не случится… Однако оружие и средства обнаружения у тримонцев оказались лучше, чем мы предполагали.
– Но мне нужно отыскать Бена Ко, – пыталась напомнить о себе Клари, но никто не слушал ее.
Ада мрачно сказала:
– Мы будем готовы.
И Клари вдруг увидела ту Аду, которой не замечала прежде: преданную Служительницу Мира, прятавшуюся в пышном теле няни. Брак спросил:
– И какое же дерьмо тут творится?
– Христе Боже, – проговорил мужчина, взяв сразу двух детей. – Надеюсь, ему еще ничего не сказали?
– Йани хочет это сделать, – заметил другой. – В конце концов, парень – особый случай. И наш залог. – Оба они вышли, унося троих детей.
Клари не могла усидеть на месте. Отмахнувшись от назойливых вопросов Брака, она подошла к ребенку, который оставался в детской. Девочка трех лет играла пластмассовым кубиком, в который можно было вставить разные пластиковые детали через прорезанные в гранях отверстия. Клари поглядела на сосредоточенную малышку, старавшуюся пропихнуть куб в треугольное отверстие. Так чего же лишилось это дитя?
«Парень – особый случай», – сказал Служитель о Браке. А разве не особый случай она сама? Ведь Мастер прямо так и сказал. Возможно, Йани просветит и ее, и Брака. Или это сделает кто-либо другой?
Большая комната, в которую Клари осторожно выбралась впервые за шестнадцать часов, оказалась совершенно безлюдной. Она в потрясении замерла на пороге.
Кровь пятнала пол. Вокруг валялись какие-то предметы, торчавшие из полотняных мешков или разбитые. Оба больших ящика, которые на глазах Клари двое мужчин внесли в комнату, стояли с открытыми крышками. Клари заглянула внутрь.
В первом остались только кровавые пятна. Во втором оказался мертвый пещерный гайлут. Она нагнулась и потрогала зверя; тело казалось холодным, хотя охладитель был явно выключен. Неужели этих животных принесли, чтобы бросить в полевую кухню в качестве источников белка для хлеба и супа?