ществ».
Абсолютным лидером в придумывании планетарных и астроинженерных конструкций является Л.Нивен. Именно он создал самую известную модификацию «сферы Дайсона» – Мир-кольцо. Довольно спорная с точки зрения физики идея оказалась впечатляющей с точки зрения художественной. Повторяющиеся очертания материков и океанов одной и той же планеты, будто «размотанные» по длинной ленте мира-кольца; гигантские окраинные горы, удерживающие атмосферу рукотворного сооружения; высокая арка противоположной стороны кольца, реющая в ночных небесах… Эти пейзажи-полугаллюцинации служат отличным фоном для приключений героев.
Другой патент Нивена – атмосферное облако-тор из романов «Интегральные деревья» и «Дымовое кольцо» – вряд ли можно назвать планетой: населенные людьми гигантские деревья просто дрейфуют в газовом кольце, не приближаясь к каким-либо твердым поверхностям.
Менее изобретательно в НФ выглядит идея терраформирования. Здесь, пожалуй, сумел отличиться разве что Дж.Чалкер с циклом романов о Колодце Душ. Своеобразная планета-резерват Мир Колодца Душ, сотворенная давно сгинувшими полубожественными инопланетянами, служит хранилищем многообразия разумных рас нашей Вселенной. А путешественники, достигшие планеты, получают возможность возродиться в теле, которое максимально отвечает их духовной сущности. Так, люди на этой планете могут превращаться в сатиров, минотавров, бабочек и прочих «инопланетян», рожденных богатым воображением американского автора. Вся поверхность Мира Колодца Душ разделена на геометрически правильные гексагоны, отгороженные друг от друга и имитирующие экологию какой-либо планеты. Поэтому при взгляде из космоса кажется, что этот мир покрыт панцирем или чешуей из разноцветных шестиугольников – всего их тысяча пятьсот шестьдесят.
Особый пример космических инженерных сооружений – миры, которые «внутри больше, чем снаружи»: имеются в виду обычные астероиды или планеты, которые содержат в себе межпространственные каналы, открывающиеся в иные галактики или параллельные миры (кстати, планета Колодца Душ тоже относится к таким конструктам). Наиболее впечатляющую картину подобного мира создал Г.Вир в дилогии «Зон» и «Бессмертие», где внутри астероида Пушинки открывается загадочный энергетический Путь, связанный с тысячами других планет и иных времен.
Оригинальные планетарные сооружения предложили М.Краули в романе «Глубина» и Ф.Х.Фармер в серии «Многоярусной мир». У первого это мир-диск, покоящийся на огромной колонне; у второго – своеобразная многоуровневая пагода-пирамида, населенная различными мифологическими существами и сотворенная главным героем-полубогом.
Юмористы тоже не обошли стороной заманчивую идею. В череде анекдотических миров больше всех запоминается мир-игрушка с торчащей в боку колонной-ключом, описанный Р.Шекли в рассказе «Заповедная зона».
Даже великий Х.Л.Борхес поиграл с идеей невероятных рукотворных сооружений – в его рассказе «Вавилонская библиотека» огромное книгохранилище бесконечно и превышает по своим размерам целые системы миров. Кто построил его – неизвестно, хотя, впрочем, сам автор вполне прозрачно намекает на причастность Творца…
И все-таки, занимаясь этим небольшим расследованием, перечитывая хорошо знакомые книги и роясь в библиографических описаниях, я заметил, что охотнее всего фантасты уродуют и преобразуют не удаленные миры, а нашу родную планету. Писатели последовательно превращали матушку Землю в пустыню (Д.Баллард, «Ветра ниоткуда»), заливали ее водами потопа (Жюль Верн в «Новом Адаме», С.Ф.Райт в «Потопе», тот же Д.Баллард в «Затонувшем мире» и многие другие, вплоть до уже упоминавшегося соотечественника и современника А.Громова в «Крыльях черепахи»), замораживали (от М.Муркока в «Ледяной шхуне» до создателя последнего американского фильма-катастрофы «Послезавтра» Р.Эммериха), узнавали, что земной шар – живой (опять же примерам несть числа, начиная с рассказа А.Конан Дойля «Когда земля вскрикнула» и заканчивая «Землей» Г.Бира), и сооружали вокруг планеты причудливые конструкции – от систем орбитальных станций до паутин космических лифтов. А помимо этого фантасты также выясняли, что Земля плоская (Ф.Фармер в рассказе «Плыви!», С.Люндваль в цикле романов, начатом книгой «Город-тюрьма»), полая внутри (тьма тьмущая примеров, во главе которых «Грядущая раса» Э.Бульвер-Литтона, «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна, «Пеллюсидар» Э.Р.Берроуза и «Плутония» В.А.Обручева), имеет форму тора (Р.Луппофф «Сквозь полюс!»), предстает перед путешественниками в виде мира-гиперболоида (К.Прист, «Опрокинутый мир»), а то и просто преобразована в один гигантский мегаполис, которому нет конца и края (Д.Баллард «Город»).
И все же, почему фантасты так редко придумывают поразительные астроинженерные конструкции или почти невозможные миры? Только ли из-за прискорбной слабости воображения? Да нет – то, какие манипуляции проделывают с нашей планетой писатели, доказывает, что фантазия у них не оскудела. Видимо, дело в том, что описание иного мира никогда не было самоцелью ни для писателей, ни тем более для читателей. «Человек в необычных обстоятельствах» – вот главнейший объект внимания авторов-фантастов. А уж создать эти обстоятельства для героя можно не только на далеких мирах. И ведь даже в самой технически проработанной и научно обоснованной книге Х.Клемента «Экспедиция «Тяготение» читателей занимают вовсе не физические константы, придавшие Месклину именно такой вид и форму, а взаимоотношения месклинита Барленнана и его друга – землянина Чарли Лэкленда по прозвищу Летчик. Тривиальная мысль, но при этом совершенно верная: «Как и любая литература, фантастика пишется людьми, о людях и для людей. Все остальное – только антураж».
Создание же немыслимых, невероятных, невообразимых миров – это работа над фоном произведения. И порождает ее переизбыток творческой силы, неудержимая фантазия писателей. Так давайте же позавидуем этим действительно настоящим демиургам от литературы!
Почему невероятные, действительно поражающие фантазию миры – большая редкость в российской НФ?
Владимир ИЛЬИН:
Вопрос довольно провокационный и вызывает соблазн спросить в ответ: а что понимать под «невероятным» миром? Ведь, по сути, любое фантастическое произведение рисует мир, который в той или иной степени невероятен – хотя бы потому, что не существует, даже если в нем присутствуют известные нам реалии.
Почему же в современной научной фантастике такие миры – редкость? На мой взгляд, одно из возможных объяснений кроется в самой специфике НФ. Ведь она «вышла из шинели» классического реализма и потому требует от автора достижения эффекта достоверности. Пожалуйста, пишите о чем угодно, господа научные фантасты, но пистолета ТТ во времена первой мировой войны еще не существовало, обычный человек не способен усилием воли летать, как птица, а Атлантида испокон веков находилась в районе Южного полюса, а не на экваторе. А если все-таки вы беретесь утверждать обратное – будьте добры, убедите нас, что такое возможно, а мы посмотрим, стоит вам верить или нет…
Поэтому, чтобы создать мир, который в восприятии читателей мог бы существовать на самом деле, писатель должен тщательно продумать все последствия своих экспериментов с объективной реальностью. Разумеется, это нелегкая задача, и чаще всего она завершается крахом. Потому что всегда может найтись зоркий критик, рецензент или читатель, который воскликнет: «Да такого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ПОТОМУ ЧТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКОГДА!».
К тому же для сотворения абсолютно «ненормального» мира автор должен либо обладать соответствующей научной квалификацией, либо проштудировать гору справочной литературы, а это требует много времени, но времени нет, потому что издателя поджимают требования рынка, и он не может долго ждать, да и поклонники требуют: «Давай, давай, пиши быстрее», а еще надо чем-то кормить семью…
И тогда, махнув рукой на экзотику, фантаст решает в очередной раз взять наш старый добрый мир (только слегка подкорректированный), можно – в прошлом (но тогда придется стать в какой-то степени историком), можно – в будущем (но тогда придется заделаться футурологом), а лучше всего – писать о нашем времени. Так-то надежнее будет… И вообще, размышляет писатель, стуча по клавишам, зачем придумывать новые миры, если мне абсолютно неважно, на каком фоне будут действовать мои герои? Ведь главное – чтобы в книге были сюжет и идея. Или один сюжет. Или одна сплошная идея… А экзотикой пусть занимаются фэнтезийщики. Им-то проще, потому что мир, создаваемый ими, заведомо не существовал, не существует и, скорее всего, не будет существовать никогда. И они не связаны никакими запретами – как маги и волшебники, о которых они пишут.
Разумеется, эта причина не является единственной. Нельзя сводить проблему лишь к лени и стремлению ряда авторов «экономить усилия и время». Кому-то наверняка просто неинтересно заниматься творением новых миров, если он сосредоточен на чем-то другом: на изучении психологии людей, на различных проблемах, связанных с эволюцией человечества, и т.д. Признаться, к этой группе отношусь и я сам, поскольку меня больше интересует фантастика «о людях», а не «об обстоятельствах».
Следует отметить и то, что в последнее время фантастика научная все больше смыкается с фантастикой ненаучной, в результате чего возникает фантастика паранаучная, которая позволяет себе нарушать строгие каноны НФ ради реализации авторских замыслов. Допущения, которые в НФ середины XX века были всего лишь «шагом влево, шагом вправо», теперь становятся все более смелыми, ограничения и запреты попираются, полет фантазии не знает границ. Выигрыш от этого очевиден: подобные эксперименты помогают мысленно смоделировать даже самые невозможные ситуации, чтобы на этом материале опробовать какие-то глобальные идеи. В этом случае невероятные миры только приветствуются, но опять же не как самоцель, а как средство решения определенных художественных задач.