— Правильно, не слышал, — говорит Порфирио, не отрывая глаз от амбара. Не глядя, он протягивает руку к пластиковому ящику на заднем сиденье «жука», шарит в полурастаявшей ледяной каше и извлекает на Божий свет бутылку содовой. — Так какой же ты можешь сделать из этого вывод… партнер?
Клит обдумывает поставленный перед ним вопрос.
— Ну что ж, — говорит он в конце концов. — Все мы знаем, что десятилетний ребенок не годится на роль бессмертного. Он уже слишком стар в смысле ДНК, чтобы процесс иммортализации сработал нормально. Ходят слухи… ты ведь и сам слышал?… что когда Компания только-только начала с этим самым делом, первые эксперименты без серьезных проблем не…
Внезапно Клит замирает, а затем резко поворачивается к Порфирио, который открыто встречает его испытующий взгляд. Но молчит, аккуратно свинчивая крышечку с бутылки содовой.
— Этот парень… Черт меня забери! — прорывает Клита. — Как раз из первых экспериментов, так, я угадал? Это верно? Тогда еще не вполне разобрались в процессе и… ЧТО?! Что произошло? Они сделали очень серьезную ошибку?…
В случае Бобби Росса Компания совершила несколько очень серьезных ошибок. И первая из них, основополагающая, состояла в том, что Бобби действительно был слишком стар для бессмертия.
Если бы его двухлетняя сестренка Пэтти и даже пятилетний братик Джимми смогли выжить во время кувыркания с холма вплоть до красных камней, Компаний сумела бы забрать их перед самым взрывом бензобака. И процесс иммортализации, даже в таком еще грубом и несовершенном виде, прошел бы у этих малышей, скорее всего, без сучка и задоринки. Однако все они ехали в «плимуте» 1946 года выпуска, а в 1946-м ремней безопасности пока еще не изобрели, так что Компания смогла получить только десятилетнего Бобби.
Вторая и очень грубая ошибка Компании заключалась в том, что за Бобби Россом послали оперативников под видом настоящих инопланетян.
А между тем этот мальчик совсем не любил фантастику. И если к летающим тарелкам Бобби был просто равнодушен, то жукоглазые монстры вызывали у него активное отвращение. А любил он от всей души только лишь ковбоев и бейсбол. Если бы оперативники прискакали к нему на мустангах и сказали Бобби, ухмыляясь и подмигивая: «Привет, парень!», мальчик наверняка был бы очарован прямо на месте катастрофы, как это заранее, собственно, и предполагалось.
Однако все произошло совсем не так. И когда Бобби Росса доставили в секретную лабораторию посреди каменисто-красного и слишком жаркого псевдомарсианского пейзажа, он успел не только почти оправиться от шока, но и разозлиться не на шутку. И его закипающий гнев вполне закономерно распространился с фальшивых инопланетян на поддельный Марс и дурацкие медицинские опыты.
Третьей, очень серьезной ошибкой оказался выбор наставника для Бобби Росса. Правда, Компания лишь совсем недавно занялась иммортализацией (насколько это было известно ее акционерам), так что множество очень важных вещей, имеющих непосредственное отношение к очень юным бессмертным, ей еще только предстояло узнать.
Например, что ни один смертный не способен правильно воспитать бессмертное дитя. Только другой бессмертный, притом с изрядным жизненным опытом, может корректно преподать такому ребенку идею вечной жизни. Не говоря уж о строжайшей дисциплине и абсолютно необходимой психотехнике.
К сожалению, когда из Бобби решили сделать бессмертного, никаких других бессмертных в природе еще не существовало (то есть удавшихся экземпляров). Поэтому не стоит чересчур винить Компанию — по крайней мере за эту ошибку. И если профессор Билл Ривердейл в итоге оказался самым неудачным выбором из всех ее сотрудников, которым можно было бы доверить Бобби Росса… ну что ж, гораздо худшие ошибки совершаются буквально каждый Божий день, когда дело касается несовершеннолетних. И в особенности официальными лицами, которые отвечают за их благополучие.
В конце концов, профессор Ривердейл был хороший, добрый человек. Это правда, что он был романтически очарован идиллией типично американского веснушчатого детства почти до патологии, но сам профессор, разумеется, так совсем не думал. И уж конечно, даже не помышлял о чем-то неподобающем, о нет.
Все, чего он хотел, усаживаясь на край больничной койки Бобби, это помочь бедному ребенку поскорее пережить трагедию. Так что профессор начал с легкой увлекательной беседы. Он рассказал Бобби о замечательных ученых из Далекого Будущего, которые уже раскрыли секрет Путешествий По Всем Временам, и как теперь они работают над тем, чтобы подарить всем людям Настоящее Бессмертие…
И Бобби — о счастливый, счастливый мальчик! — был избран, чтобы помочь этим замечательным ученым, и теперь он никогда не отправится в сиротский приют, а будет трансформирован… он станет… почти что Супергероем!!! А ведь это заветная мечта каждого американского мальчика, разве не так?! И у него будет Суперсила, и будет Суперинтеллект, а поскольку Бобби теперь будет жить вечно, то со временем непременно побывает на самом настоящем Марсе!
(…Если эксперимент сработает. Но профессор Ривердейл — или профессор Билл, как он просил его называть, — не сказал этого Бобби Россу. На сей раз профессор был твердо уверен в грядущем успехе благодаря массе новой существенной информации, полученной во время предыдущей попытки.)
И далее профессор Билл с колоссальным энтузиазмом стал рассказывать, как прекрасно Светлое Будущее и как счастлив будет Бобби, когда туда попадет. Просто замечательное место — так он слышал! Люди живут на Луне, и на Марсе тоже, и проблемы с бедностью и болезнями уже почти разрешены, и… Да-да, очень трудно поверить, но все-таки… ТАМ СОВСЕМ НЕТ КОММУНИСТОВ!!! Ну а мальчики все как один катаются на красивых велосипедах по тенистым улицам, и спускаются по рекам на самодельных плотах, и отправляются в скаутские лесные походы, и мечтают о полетах к далеким-далеким звездам…
Но Бобби продолжал неподвижно лежать пластом, молчаливый и безучастный, и профессор Билл, наконец заметив это, поспешил закруглить свою вдохновенную рапсодию. Вздохнув, он пришел к очевидному выводу, что мальчик остро нуждается в психотерапии, дабы преодолеть вполне понятное чувство вины, связанное с тем прискорбным фактом, что по глупой шалости Бобби погубил своих любящих родителей, а также брата и сестру.
И это еще одна, глубочайшая ошибка! Потому что Бобби Росс, будучи абсолютно нормальным американским десятилетним мальчиком, имел ничуть не большее представление об угрызениях совести, чем Пиноккио до встречи с говорящим Сверчком. Ему и в голову не пришло, что именно он послужил причиной трагической катастрофы. Но когда профессор Билл мягко и деликатно указал своему подопечному на данный факт, Бобби внезапно разразился неистовыми слезами.
Словом, бедному, уже немолодому профессору Биллу пришлось изрядно потрудиться, помогая несчастному ребенку так или иначе укрощать свою боль. Как душевную, так и телесную, сопряженную с процессом трансформации Бобби в бессмертного. Этой телесной боли оказалось намного, а точнее сказать, во много раз больше, чем кто-либо из ученых медиков сумел заранее предположить. Невзирая на новую и крайне полезную информацию, извлеченную в процессе предыдущей попытки.
Профессор Билл досконально изучил каждую фразу в досье Бобби Росса, обращая пристальное внимание даже на пустячные детали. Он старательно просмотрел метр за метром абсолютно все видеоматериалы, отснятые оперативниками, которые изъяли Бобби из истории. И уж конечно, он никак не мог не обратить внимания на амбар с примитивной бейсбольной фреской.
Слезы навернулись на глаза сентиментального профессора, когда он вдруг сообразил, что эта аляповатая фреска с фигурой героического игрока — последнее впечатление Бобби перед самой катастрофой…
Финальное счастливое воспоминание.
Последний золотой момент его невинности.
— И что же сделал профессор Билл? — интересуется Клит, в свою очередь, запуская руку в ледяную жижу. — Нет, постой! Не говори, не надо, я уже догадался. Он использовал изображение амбара как терапевтический объект для мальчика, верно? Объект, на котором ты должен сфокусироваться, когда боль становится нестерпимой. И тогда ты легко убежишь от боли в счастливое место, хотя только в своей голове. Что-то вроде аварийного клапана, так?
— Ты прав. Именно так он и поступил.
— Тут осталась только мускатная шипучка. Хочешь?
— Нет, спасибо.
— Значит, ты считаешь, — начинает рассуждать Клит, — что идея насчет амбара и этой фрески была неудачной? Но почему? Я и сам, как помню, часто делал ментальные упражнения вроде этого, когда учился в школе на Базе.
— Это была очень плохая идея, — говорит Порфирио, упорно разглядывая амбар. — Потому что этот чертов профессор никакого понятия не имел, что он делает на самом деле.
Амбар на холме неясно колышется в раскаленном воздухе, но Порфирио не отводит от него глаз.
Другие врачи, которые имели дело с Бобби Россом, тоже ни черта не понимали, что они делают. Правда, они догадались, как усилить ординарный интеллект до блестящего, и уже знали из прошлого опыта, как обеспечить для тела Бобби несокрушимый костяк. И конечно, они проделали огромную работу, терпеливо убеждая его тело, что оно никогда-никогда не умрет, а еще они обучили иммунную систему Бобби отражать любые атаки вирусов и бактерий.
Однако самое главное Компании все еще было неизвестно: что ДНК здорового десятилетнего человечка уже необратимо портится и слишком сильно подвержена ошибкам при копировании, чтобы процесс иммортализации мог увенчаться полным успехом. А Бобби Росс был как раз типичный здоровый американский мальчик, который заполучил свои веснушки, бегая полуголым под жестким летним ультрафиолетом, он галлонами поглощал приторную шипучку с химическими красителями, вдыхал табачный дым от отцовских «Лаки Страйк» и регулярно охотился за головастиками в ручье, мирно протекающем мимо бумажной фабрики.
И вот наконец настал тот кульминационный момент, когда медики Компании ввели в организм Бобби Росса миллионы юрких наноботов. Этим наноботам вменялось постоянно поддерживать опекаемый организм в идеальном состоянии, такова была и