— Как ты там? — окликнула его мать.
Отец уронил капот и уставился на них сквозь ветровое стекло — бледный, как черепашье яйцо, и сморщенный от боли.
— Приоткрой капот, — посоветовал Сандор. — Хотя бы чуть-чуть!
— Зачем? — вопросил страдалец.
— Чтобы воздух проходил и остужал мотор, — пояснил мальчик. Будучи всего на два года старше Калы, он, в отличие от любого из родителей, был отмечен прагматичной гениальностью относительно разной машинерии и прочих необходимых в жизни вещей. Наклонившись к младшей сестре, он добавил: — Хорошо, если нам понадобятся всего лишь новый шланг и антифриз.
Но Кала упорно продолжала считать их семейство невезучим.
Из дома они выехали в пятничный шабат, а это означало, что почти во всем мире наступил выходной. И все же, несмотря на дурные предчувствия Калы, день оказался исключительным: отец смог подогнать их раненую машину к предыдущему перекрестку, где им вновь необычайно повезло: там обнаружилась небольшая открытая заправка, она же автомастерская. Дородный пожилой владелец поприветствовал их кукурузным хлебом и обещанием быстрого ремонта. Затем он дал отцу мазь от ожогов и показал женщинам новую дамскую комнату в задней части дома, невидимой с шоссе. Но прятаться у них причин не было. Мать родила детей уже немолодой, к тому же за последние несколько лет позволила себе располнеть. А Кала все еще пребывала в теле девочки — скоро она превратится в красотку, но пока это угловатый подросток.
Посетив дамское заведение, мать и дочь доели хлеб, пока мужчины стояли в гараже, разглядывая горячий и влажный двигатель.
Несмотря на шабат, движение на шоссе оказалось плотным — от тяжелых грузовиков до легковушек. Путешествующие мужчины и немногие женщины останавливались заправиться и купить сладкие напитки. Женщины всегда быстро расплачивались и старались поскорее уехать; почти все они были примерно того же возраста, что и мать, но зачем рисковать? Мужчины обычно задерживались, и владелец мастерской, похоже, получал удовольствие от их общества и разговоров на всевозможные темы. Главной из них была погода, а также спортивные соревнования и местные новости. Угрюмый водитель грузовичка доказывал, что мир, по его мнению, уже слишком переполнен и тесен, и пожилой владелец с ним полностью соглашался. А когда следующим клиентом стал счастливый торговый агент, владелец в разговоре с ним не мог нахвалиться на их мудрое правительство и быстрый рост населения.
Кала обратила внимание матери на это противоречие. Та пожала плечами и объяснила:
— Он ведь деловой человек, дорогая. И подстраивает свое мнение под каждого клиента.
Худое лицо Калы приобрело скептическое выражение. Она всегда слыла самой толковой ученицей в Женской академии. Но еще она была девочкой серьезной, почти лишенной чувства юмора и, возможно по этой причине, слишком самоуверенной. Она считала, что в любой ситуации есть только один правильный ответ, только одна мысль, достойная высказывания, и что хороший человек выстоит против всех врагов.
— Я никогда не поступлюсь своим мнением, — поклялась она. — Ни в одну сторону, ни в другую.
— И почему меня это не удивляет? — ответила мать, найдя повод рассмеяться.
Кала решила промолчать хотя бы сейчас. Она слушала церковные гимны, доносящиеся из динамика, и негромко подпевала, когда звучали ее любимые. И листала свой любимый полевой справочник по местной флоре и фауне, готовясь к встрече с дикой природой. Пока что местные ландшафты были от нее весьма далеки — плоская и открытая степь, зеленые кукурузные поля до горизонта и редкие кусты можжевельника, посаженные по обочинам шоссе, чтобы гасить ветер. Время от времени Кала вставала со стула и бродила по комнатке. Денежный ящик магазинчика был заперт и привинчен в верхней части длинного пластикового шкафа. В пыльном углу расположилась стопка старых бланков и оплаченных счетов. Металлическая дверь вела в дамскую комнату — сейчас она была приоткрыта, но там можно в любой момент спрятаться и запереться изнутри с помощью блестящего стального стержня. Рядом с этой дверью висела большая доска для объявлений, увешанная фотографиями молодых женщин. Несколько десятков лиц улыбались в камеры. Снова усевшись на стул, Кала вслух отметила количество девушек.
Мать просто кивнула, промолчав.
Обойдя комнату в очередной раз, Кала спросила:
— Всех этих девушек похитили?
— Вряд ли, — мгновенно отозвалась мать, словно ждала этого вопроса. — Вероятно, многие из них просто беглянки. Плохо обращались дома, попались не те друзья, и теперь они живут где-нибудь на улице. Всего-навсего пропали без вести.
Кала задумалась. Всего лишь пропали без вести? Но это, пожалуй, еще хуже, чем быть увезенной из этого мира. Жить на улице, без дома и семьи… ужасная судьба.
Угадав мысли дочери, мать добавила:
— В любом случае, ты так жить никогда не будешь. Конечно, не будет. Кала в этом не сомневалась. Неожиданно вошел Сандор, за ним отец. Они сообщили очень скверные новости. Их старой машине необходим серьезный ремонт. Вышло из строя какое-то уплотнение, к тому же что-то сильно разладилось в трансмиссии. На ремонт уйдет много времени и почти все их деньги, а это серьезная проблема. А может, и нет. Отец уже обдумал сложившуюся ситуацию. Ближайшие горы всего в трех часах пути. Вынужденный мыслить рационально, он предложил разбить лагерь в одном месте. Так сказать, базовый лагерь. В этом году они не смогут посетить Большой каньон или Мормонское море и уж тем более насладиться обществом далеких сестер матери. Но взамен они без лишней суеты проведут десять дней в горах, а потом вернутся домой, все еще позвякивая кое-какими деньгами в кармане. Мать поклонилась мужу:
— Это твое решение, дорогой.
— Значит, так и сделаем, — сказал он, придвигая лежащую на прилавке карту. — Я отыщу подходящее место для бивуака. Хорошо?
Преисполненные решимости мужчины снова ушли. Мать, однако, все еще нервничала, сидя на стуле — полная седеющая женщина в мешковатом платье. Ее пухлые пальцы шевелились, а лицо напряженно застыло.
Кале хотелось спросить, о чем она думает. Разочарована тем, что не увидится с сестрами? Или ощущает какую-то вину? Если только, разумеется, не гадает, что еще может случиться с машиной, которую они купили почти за бесценок и совсем за ней не ухаживали.
Тишину нарушило внезапное низкое шипение тормозов. Какой-то путешественник съехал с шоссе и остановился у самой дальней заправочной колонки. Кала увидела длинный небесно-голубой кузов и сразу подумала о школьном автобусе. Но название школы было стерто наждаком, передние окна забраны железными прутьями, а задние — наглухо забиты листами фанеры. Теперь она совершенно точно знала, что это за автобус. Сзади, скорее всего, сложены припасы. И еще много всякого снаряжения привязано к крыше — в туго набитых мешках, уложенных по всей ее длине, прихваченных веревками и резиновыми лентами и защищенных от дождя пожелтевшими кусками толстого пластика.
Из автобуса под слепящее полуденное солнце вышел мужчина — не молодой, не старый. Изумрудно-зеленая рубашка и черный воротничок указывали на его принадлежность к «Церкви Эдема». На поясе висели два пистолета. Симпатичный и сильный, он вел себя так, что Кала как-то сразу поняла: он прекрасно разбирается во всем, что важно. Бросив взгляд по обе стороны шоссе, мужчина заглянул в распахнутый гараж. Затем достал цепочку с ключами и запер дверь автобуса, после чего плотно вставил заправочный пистолет в огромный топливный бак, исключив потерю даже случайной капли.
Владелец мастерской снова оторвался от ремонты их машины. Однако, в отличие от прежних перерывов в работе, зашагал к бензоколонке с длинным гаечным ключом в руке. С его лица исчезла приветливость; ее сменила не то что враждебность, но скорее настороженность с примесью неодобрения.
— Сэр, — предупредил мужчина. — Я зайду и заплачу.
— Но заходить совсем не…
— Я зайду. А теперь не подходите ближе.
Владелец остановился, секунду подумал, развернулся и отошел. Мужчина шлепнул ладонью по двери автобуса и крикнул:
— Две минуты!
К этому времени все собрались в общей комнате. Отец взглянул на дверь дамской комнаты, но решил, что не приспело время. Он встал позади стула жены, держа перед собой обмотанные марлей обожженные руки. Сандор пристроился рядом с Калой. Владелец стоял за прилавком.
— Не волнуйтесь, — успокоил он женщин, открывая дверку шкафа и доставая что-то тяжелое.
— Это было ружье, — сказал потом Сандор сестре. — Я успел разглядеть. Маленький дробовик. Могу поспорить, что заряженный и взведенный.
— Но почему? — удивилась Кала.
— Потому что тот, в зеленой рубашке, нас покидал, — напомнил брат. — А там, куда он направлялся, нет ремонтных мастерских. Ни инструментов, ни законов. А что если бы он попытался украсть коробку гаечных ключей?
Возможно. Но вид у мужчины был такой, словно это он боялся быть ограбленным. Осторожно войдя в помещение, он заявил:
— Мой брат остался в автобусе.
— Вот и хорошо, — отозвался владелец.
— Сколько я вам должен?
— Двадцать три.
— Сдачу оставьте себе, — сказал мужчина, протягивая две банкноты. Он попробовал улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой и вымученной. — Скажите, старина, сегодня обо мне кто-нибудь спрашивал?
— Кто, например?
— Или кто-нибудь упоминал автобус вроде моего? Может, кто-то заходил поинтересоваться, видели ли вы нас?…
Владелец, все еще хмурый, покачал головой:
— Нет, сэр. Никто не спрашивал ни про вас, ни про ваш автобус.
— Вот и хорошо. — Мужчина в зеленой рубашке отделил от пачки еще несколько банкнот и положил их на пластиковый прилавок. — Есть тут один парень, блондин. Если он заедет и спросит… окажете мне услугу? Не говорите ему ничего, но пусть он решит, что вы что-то знаете.
Владелец кивнул.
— Он предложит вам деньги за информацию. Возьмите у него, сколько сможете. А потом скажите, что я поехал на север. По Красному шоссе к Парадизу. Мол, вы слышали, как я это сказал. «На север, к Парадизу».